Алексей Доброхотов - Легенда о Пустошке

• Название: Легенда о Пустошке
• Автор: Алексей Доброхотов
• Жанр: Русское современное

Озабоченный стремлением заработать много денег, начинающий антиквар попадает в глухую деревню, жители которой в поисках смысла человеческой жизни отправляются в мавзолей к В. И. Ленину. Что они там нашли и какое открытие сделал молодой московский танатолог, как через смерть постигается жизнь – об этом пишет Автор в свойственной ему увлекательной манере. Как обычно в книгах Алексея Доброхотова, сюжет насыщен приключениями и фантосмагорическими эпизодами.

---

Легенда о Пустошке Алексей Доброхотов

Как мы можем знать, что такое смерть,

когда мы не знаем еще, что такое жизнь?

Конфуций

© Алексей Доброхотов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Действующие лица

Дед Афанасий – пролетарий сельского труда,

Вера Сергеевна – жена Афанасия,

Митя – сын Афанасия.

Марья Петровна – знахарка,

Анастасия Павловна – бывшая доярка,

Элеонора Григорьевна – бывшая учительница математики,

Надежда Константиновна Пырьева – бывший член КПСС.

Станислав Стопкин (Стас) – начинающий антиквар.

Митрич – сельский механизатор,

Галя – жена Митрича,

Маша – милая деревенская девушка,

Елизавета Ивановна – мать Маши.

Тимофей Иванович – авторитетный сельский пенсионер,

Егор Степанович – бывший диссидент.

Витя и Колька – сыновья Егора Степановича.

Малек – деревенский тунеядец.

Василий Михайлович Донкин – участковый инспектор милиции.

Марина – жена Донкина.

Вениамин Аркадьевич – невропатолог районной больницы

Сергей Аристархович Лунев – предприниматель районного масштаба, виноторговец

Иннокентий Павлович Томский – столичный патологоанатом.

Светлана – жена Томского.

Виктор Викторович Викторов – следователь следственного управления города Москвы.

Леонид Михайлович – влиятельный человек.

Павел – помощник Леонида Михайловича.

Сергей – молодой человек спортивного вида.

Василий – санитар морга.

Никита (Фуфел) – столичный уличный бомж.

Маркс – свободный человек свободных мыслей.

Нюся – сожительница Маркса.

Максимильян Феликсович – начальник следственной части.

Илья Маркович – окружной прокурор.

Семен Измайлович – столичный адвокат.

Ван, Цун и Вэй – три китайца.

Вахтер – дядя в камуфляже.

Иные и прочие, проживающие в деревне Селки, в районном центре, в городе Москве и в других местах, а также козел и

тело вождя Мировой революции.

«Старикам не стоит думать о смерти

пусть лучше позаботятся о том,

как получше разрыхлить грядки на огороде»

Мишель Монтень, из «Опытов».

Часть 1. Отец

Глава 1. Поминки

Позабыта—позаброшена, снегом белым запорошена, лежит среди лесов и болот Новгородской области деревня Пустошка. Затерялась в дали от проезжих дорог, прижалась к топким берегам извилистой речушки, лесом притиснутая. Того и гляди столкнет с холма в реку буйный молодняк последние домишки и поглотит деревню мутная вода забвенья. Никто не вспомнит о ней, не всплакнет. Никто не приедет растопить остывшую печь, отогреть отсыревшие, старые бревна.

Ушли в безвременье те года, когда здесь бушевала жизнь, кричали босоногие дети, собаки неистово облаивали нахальных велосипедистов, ходили стадами пятнистые коровы и оглушительно трещали стартерами трактора. Шумное было некогда поселенье, можно сказать успешное сельскохозяйственное предприятие, вполне справлявшееся при социализме с планом по сдаче молока государству.

Но грянула Перестройка. Райком закрыли. Общественное хозяйство, лишенное государственных дотаций, рухнуло. Стадо порезали коров на мясо. Старую технику растащили по дворам. Пахотные земли быльем поросли. Дорогу размыли вешние воды, да размесили трактора, в основном те, на которых разбежались по миру безработные колхозники. Кто перебрался ближе к райцентру, кто подался в город, а кто и совсем умер. Магазин закрыли, автобусный маршрут сняли. Последние три километра алюминиевого электрического кабеля мужики из соседнего села ночью со столбов срезали и сдали в утиль. Зачем брошенным электричество? Все одно ни холодильников, ни телевизоров, ни пылесосов у них нет. Баловство одно, а мужикам деньги.

Совсем пусто стало в Пустошке, стаяла, как снежная кочка. Из полусотни дворов пять осталось. И то в основном старухи. Доживают свой век в одиночестве. Без света, без клуба, без магазина, без почты. До ближайшего населенного пункта Селки пять километров идти лесом по разбитой дороге, и то если развалившейся мост через речку перейти удастся. А так – вброд, как трактора делают. Пока светло теплится жизнь в деревне, а как стемнеет – все спать ложится. Одни волки по дворам рыщут. Да только все заперто. Даже собаки по домам сидят.

Не забредет сюда усталый участковый, не приедет придирчивый инспектор РосПотребНадзора, не нагрянет лихая налоговая проверка. Обходит напасть стороной последних жителей деревни. Из всех властей только душная избирательная комиссия вдруг вспомнит о своих избирателях в редкую пору избирательной компании да, матерясь, пришлет вездеход с урной. Покрутят в руках забытые старухи чудные бюллетени, побросают их в урны, поедят холодных пирожков, послушают кандидатские байки о счастливой жизни, покачают головами и разойдутся, посмеиваясь, по своим дворам, печи топить, кур кормить, огороды копать.

Изредка в сухую ясную погоду докатит на скрипучем велосипеде почтальон, если дорогу не развезло, да снегом сильно не запорошило. Привезет пенсии, кое какие продукты под заказ, что в сумку поместятся, старые газеты да свежие новости. Чаю горячего попьет, на лавочке с пенсионерами посидит, подивит ужасами иной жизни и уедет обратно в неведомое, когда снова наведается одному Богу известно.

Но не зарастает народная тропа к деревне. Через леса, через болота, в распутицу и в снегопад едут мужики на санях, на тракторах, на мопедах, везут хлеб, соль, крупу и пряники. Не деньги им нужны, мало в Пустошке денег, ни картошка, на старых огородах выращенная – у самих такого добра хватает. Мужики самогон просят. Только тут его по настоящему, правильно варят, на душистых луговых травах настаивают. Готовят издавна. Не самогон, а бальзам, да и только. Упоение широкой души русской. Изысканный народный, целебный и дешевый напиток.

А если хворь кого одолеет самогоном неизлечимая, того приведет тропа к самому краю деревни на топкий бережок узкой речушки. Стоит там изба ветхая, покосившаяся, черной толью крытая, зеленым мхом поросшая. Живет в ней знахарка. Сколько лет ей никто не знает. В собесе записано «со слов 1940 года рождения». Но с чьих слов не уточняется. Любую болезнь вылечит. Любой сглаз и порчу снимет. Мертвого на ноги поставит. На ее травах и самогон варится.

Замерла Пустошка, сползает с холма медленно в реку. Затягивает вокруг нее петлю молодой порослью лес. Задремала притихшая жизнь.

* * *

Теплым апрельским утром на своей скрипучей кровати не проснулась Надежда Константиновна Пырьева, последний представитель Советской Власти в деревне, бывший член Правления колхоза, постоянный делегат областной конференции Партии Коммунистов, а теперь маленькая сухая, одинокая старушка. Легла вечером спать, и больше глаз не открыла. Отошла в сторону. Напрасно будил ее звонкий петушок, напрасно скреблись и мяукали кошки. Никто не выпустил их утром гулять, никто не открыл тяжелые двери.

Ближе к обеду наведалась к ней ближайшая соседка Анастасия Павловна за парой свежих яиц в обмен на морковку. Дернула дощатую дверь, а та изнутри на кованный крючок заперта. Солнце в зените, курицы в курятнике озабоченно квохчут, кошки под дверью кричат, а в доме тихо. Не бывало такого. Стукнула в дверь сильнее, обошла избу кругом, заглянула в окно. Лежит Надежда Константиновна на кровати, не двигается.

Почуяла старушка неладное, перекрестилась, побежала к деду Афанасию на другой край села. Один он мужик на всю деревню остался. К кому еще идти, как не к нему? Не самой же топором дверь вышибать. Да и жена его Вера Сергеевна, баба энергичная и дородная, лишней в таком деле не окажется. По дороге заскочила к Элеоноре Григорьевне бывшей сельской учительнице. Как-никак сама грамотная, знает, что делать, если что. Заодно свернула к дому Марьи Петровны, что на самом бережку речушки ютился. Предупредила и ее на всякий случай, стукнула в оконце, сообщила на ходу. Знахарка все же. Вдруг понадобится.

Через полчаса у дверей дома Надежды Константиновны собралась вся деревня: четыре старухи и один пьяный дед с топором.

* * *

Захотел Афанасий Никитич на восьмом десятке лет на недельку в запой уйти, да печень не пустила. Попил самогона денек-другой-третий, только хуже стало. До этого одна душа болела, а теперь и еще хворь навалилась. Не жизнь, а сплошная тоска.