Надежда Опескина - Дарьины зори. Повести и рассказы

• Название: Дарьины зори. Повести и рассказы
• Автор: Надежда Опескина
• Жанр: Русское современное

Моя деревенька, далёкая и близкая, среди озёр, лесов и рек. Пройти дорогами жизни тех, кого уж рядом нет. Три поколения людей, с такими разными судьбами. Война и любовь, предательство и верность. «На то она и жизнь, чтобы быть разной…» – скажет цыганка Рада в рассказе «Осколки зеркала».

---

– Зверьё, Матвей, подобрее людей-то будет. Вот чего это тебе захотелось тайком за кустами от нас прятаться?

– Хотел вначале посмотреть, что за народ здесь, в нашей глухомани, по вечерней зорьке шастает и беседы тихие ведёт. Теперь, как понимаю, артельщики уже прибыли на вырубку леса. Это хорошо. Где постой свой определили?

– Нам Данила показал и помог обустроиться. Толковый парень у тебя, Матвей.

– Вот те раз! Дурака за толкового приняли. Пострел везде успел. Ну чего уж теперь. Сказал Василию, чтоб пока вас на подворье пустить, под навес, но он, видимо, запамятовал. Устал я сегодня, много вёрст отмахал по тропам лесным. Домой пойду, а уж завтра, поутру, к вам с Василием придём. Глянем, что там наш дурак начудил.

Дарья с отцом поспешили к лагерю. Матвей бодро зашагал в другую сторону. Долго был слышен его сильный, басистый голос, распевающий песню про утёс.

Над озером догорала алая вечерняя заря. Две берёзки, словно обнявшись, стояли у берега, склонив ветви к воде. Сердце девичье, от предчувствия беды, бешено билось в груди.

Глава 3

Плохо спалось Дарье. Во сне её окружали плотным кольцом незнакомые люди, все стремились до неё дотронуться. Страх входил в душу девичью. Было огромное желание вырваться из круга и бежать, бежать, не оглядываясь.

Пробуждение было ещё страшнее. В проёме шалаша виднелась мужская фигура, которую трудно было разглядеть в предрассветной темноте. Она закричала. Человек отпрянул и побежал прочь. Крик Дарьи разбудил отца и других мужиков. Кто-то пальнул в воздух из ружья. Другие кинулись вслед убегающему, но потом вернулись, сказав, что скрылся бесследно незнакомец, словно тать. Дмитрий обнял дочь за плечи.

– Успокойся, Дарья. Расскажи, какой он из себя. Как выглядел. Говорил ли. Вот беда-то. Вчерась Матвей перепугал, сегодня новое приключение.

– Нет, тятенька, некрупный, мал ростом. Не разглядела я его в темноте. На подростка более похож был. Лето, а на нём шапка зимняя. Костром от него несло и другим запахом, как от коня потного.

– Да кто же это мог быть, язьви его в душу, – ругался Дмитрий. – Откуда он здесь взялся. Савичевы все крупные. О других людях ничего не знаем.

У всех сон как рукой сняло. Стали провиант проверять – всё на месте. К озеру Дарью одну не пустили, сами воды принесли, костёр распалили, чай вскипятили.

Сидят, чай попивают. Слышат шаги. Дмитрий за ружьё схватился. На поляну из-за деревьев вышли Матвей с Василием. Оба разодетые, что на праздник какой.

Матвей в рубахе синей из сатина, брюки новенькие из тонкого сукна, в сапоги хромовые заправленные. Василий в красной рубахе атласной, плисовых шароварах, поверх рубахи безрукавка из сукна, расшитая на груди, сапоги хромовые, начищенные до блеска. Чуб расчёсан, сам чисто выбрит и одеколоном благоухает.

В руках несут большой жбан и котомку, наполненную чем-то. Мужики сидели, разинув рты от удивления. Работать приехали, а эти пришли праздновать. Дмитрий встал навстречу гостям, поздороваться.

– Вот уж не ждали вас спозаранку, так не ждали. Солнышко ещё не взошло, а вы уж тут. Или праздник какой сегодня, что вы при таком параде.

– Праздник, конечно, праздник. Прошли два Спаса, медовый да яблочный, скоро и ореховый на пороге. Вот принесли вам разговеться настойки боярышника, пирогов Пелагея испекла с картошкой и ягодами. Не обессудьте, пост нынче, мясного не готовим. Но Данила сказал, что вы тут его вентерем рыбку разную ловите.

– А что же сам Данила не пришёл? Мы бы и ему рады были, – ответил Дмитрий.

– По хозяйству матери помогать оставили. Ты, Дмитрий, мне артельщиков представь. Чтобы знать, как кого кличут, – произнёс Матвей, нахмурив брови.

– Да вот они, все тут. Константин Орешкин, Алексей Тимнов, Григорий Раковский, Иван Гребенщиков. Трудяги крепкие, к работе приучены.

Мужики потянулись здороваться с пришедшими, называя свои имена. Дарья тем временем кашу заправлять стала. Василий не отводил от неё взгляд. Стоял, ковырялся травинкой в зубах, а сам разглядывал её со всех сторон. Смотрелся ниже Дарьи на чуток, но широкие плечи парня и осанка гордая эту мелочь скрашивали. Праздничная одежда к лицу шла. Не узнать было в нём того человека, что от кордона отваживал. Улыбается – рот до ушей.

Алексей и Григорий поспешили к озеру, рыбки из вентеря принести. Хотелось гостей ушицей уважить, рыбой запечённой. Быстрёхонько почистили рыбку и цельное ведро Дарье к костерку. Тем временем на стол пироги и кашу поставили. Выпили настойки вкуснейшей. Ушица поспела, но Матвей от неё отказался, сказав, что не рыбный день. Посмеялся над мужиками, забывшими в своём колхозе все порядки православные. Василий ел и уху, и рыбу, печённую на угольях, с удовольствием. Всё повариху нахваливал. Ловкость её отмечал в делах.

Над озером поднималась заря утренняя, багряная, суровая. Мужиков от выпитой настойки в сон клонило. Василий, видя посоловевшие лица артельщиков, посмеивался над ними.

– О, как вас всех разморило от пары глотков настойки. Сидите, что совы сонные. Какие из вас работники на порубке. С топором у дерева и заснёте.

– Зря, Василий, мужиков обижаешь! Не от настойки они посоловели, а от происшествия сегодняшнего. У нас тут гость незваный к Дарье в шалаш пытался войти. Чего хотел – непонятно, всё целёхонькое. От Дарьиного крика мы повскакивали ни свет ни заря. Поймать не удалось, убёг, окаянный. Шасть между деревьями, и поминай как звали, – ответил Дмитрий.

Матвей слушал внимательно, уточнял, какого роста был мужик, во что одет. От ответов артельщиков лицо у него стало хмурым, сидел, скрежеща зубами. Всё переглядываясь с Василием, который сидел, словно в рот воды набравши.

– Чего молчите, мужики? Ты нам, Матвей, скажи – есть чего опасаться нам или нет. Мы будем уходить на вырубку, а Дарье здесь одной оставаться. Боязно за девку, за провиант, – не выдержал молчания пришедших Дмитрий.

Матвей поднялся из-за стола, поиграл грудными мышцами, будто к бою готовился, подошёл к Дарье, стоявшей в сторонке, со словами:

– Ты, Дарьюшка, ничего не бойся! Мы тебе в сторожа Данилу определим. Он коли в раж войдёт, то от любого тебя защитит, сила у него немереная. Мы с Василием с ним вдвоём справиться не можем. Молод, а силён не по годам. Сам безобидный, как все дураки, но не терпит, когда других обижают. Ружьё под твою ответственность оставлять будем. А тать эта нам известна. Отсюда вёрст тридцать деревенька татарская в пять домов стоит. Они любят на чужие земли набеги делать. Много раз от нас по соплям получали. Примолкнут на годок и по новой айда вентеря выхолащивать, пушнину из силков воровать. Данила для тебя крепостью будет. Четырнадцать лет парню, а вымахал под потолок.

Долго ещё разговоры вели мужики меж собой. Дарья прибрала стол, посуду у озера перемыла, с песочком котелки надраила до блеска. Василий стоял рядом, молчал. Потом ушёл в сторону леса, прихватив котелок. Через короткое время вернулся с наполненным лесной ягодой. Земляника вперемежку с ежевикой, веточки костяники сверху уложены. Все снова сели пить чай.

Кого сон сморил, тот прямо на траве и уснул. Назавтра начиналась большая работа. Дмитрий с Матвеем обсуждали, что и как лучше сделать. Стоянка Матвею понравилась. Хорошо обустроились, до холодов жить можно, а там амбар на кордоне есть большой и печь в нём сушильная, для мужиков пристанище будет что надо. Дарье в избе место сыщется. Хлеб для артельщиков Пелагея печь будет. Баня есть на кордоне, там и обмыться можно будет раз в неделю. В воскресенье всем отдых определили.

Дарья сидела в сторонке, в разговоры не встревала. Дмитрий, желая угодить Матвею, попросил Дарью уважить гостей и спеть что-нибудь.

Зарделось девичье личико. Зашла в шалаш, переоделась в своё платье любимое, быстро переплела косу, на плечи полушалок накинула. Вышла к гостям. Матвей с Василием разглядывали красавицу удивлёнными глазами. Запела песню «Чёрный ворон». Голос сперва звучал тихо, потом всё звонче и звонче.

По девичьему лицу катились слёзы, которые Дарья не хотела скрывать. Такая тоска сердце сжала. После, не останавливаясь, спела «Ой, то не вечер». Пропела, постояла минутку и запела про тонкую рябину. Мужики сидели кругом и смотрели на красавицу повлажневшими глазами. Каждый своё вспоминал.

Василий стоял под берёзками, слушал с замиранием сердца голос девичий, мысли разные роились в голове, понимал, что то, что задумали их отцы, делается против воли Дарьи. Своим пением девушка показала, какая боль гнездится в её душе. Заговорил Матвей.

– Ах да Дарья! Всю душу вывернула наизнанку своим пением! Спасибо! Уважила! Голос твой прям по сердцу бьёт. Давно такого голосища не слыхивал, с молодых лет поди. Ты, Дмитрий, сокровище взрастил! Дорогого твоя дочь стоит…

Дарья, не дослушав речь Матвея, убежала к озеру. Отошла подальше в густые заросли, упала на траву и дала волю слезам горючим. Понимала, что судьба её уж предрешена и не быть ей с любимым вместе. Хотелось зайти в воду озера, чтобы укрыла, родимая, с головушкой.