Сергей Куприянов - Жизнь глазами пессимиста. рассказы

• Название: Жизнь глазами пессимиста. рассказы
• Автор: Сергей Куприянов
• Жанр: Русское современное

Сборник рассказов, герои которых – простые люди, не героических профессий, не выдающихся способностей, живущие в разное время от войны до настоящего. Смешные и трагические, волевые и бесхребетные, трогательные и раздражающие. Такие, какие мы есть и какие нас окружают.

---

Жизнь глазами пессимиста рассказы Сергей Николаевич Куприянов

© Сергей Николаевич Куприянов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Гей-парад

Маленький шахтерский городок, затерявшийся реди терриконов и отвалов некогда громкой стахановской славы, дремал на раскаленном июльском солнце. Мирный сон городка изредка нарушался грохотом мчавшейся по ухабам машины, прозванной в народе «говновозкой», с красивой, прописью в стиле «Жигулевское», выведенной на боках бочки надписью – «Отсосем» и телефонами Лехи и Тохи Шимко. Братья – близнецы, отслужив в ВДВ и вернувшись в родной город, из металлолома, оставшейся от автоколонны шахтоуправления, собрали «Газон» и стали оказывать услуги населению. Бизнес оказался довольно прибыльным. Дома в городке, в основном, были частными, а потребности населения «до ветру» не прекращались даже в самые нелегкие времена. Хотя бизнес братьев пах не очень респектабельно, почет и уважение у них были заслуженные. Да и у девушек они были на особом счету. Веселые и бесшабашные братья пользовались бешенным успехом у женского населения городка, за что заработали прозвище, которое при детях старались не произносить.

Небольшая передышка между отопительными сезонами несколько расслабила городского Голову Ивана Степановича Пузикова. Невысокий, лысый, немолодой мужчина мысленно уже планировал, как будет проводить свой очередной отпуск, который проводил традиционно, по-семейному, одну часть на даче, а вторую, ездил в Крым. Никакой Турции и Египта не признавал, отчасти потому, что боялся, что могут пойти разговоры, отчасти по привычке. Головой он был уже давно. Пережив несколько выборов и, видимо, поскольку в городишке не осталось никакой сколько-нибудь привлекательной промышленности или других лакомых кусков, конкуренцию, ни из области, ни из местных ему никто не желал составлять, кроме предводителя местных коммунистов и зама в одном лице Петра Сергеевича Куницына, с которым проработал еще в райкоме партии. Все было достаточно предсказуемо. И дни тянулись один за другим, неотвратимо приближая Ивана Степановича к долгожданной пенсии. Звонок из области застал Голову в кабинете.

– Иван Степаныч, доброго здоровья, дорогой, – баритонил областной начальник – Тут вот какая, понимаешь, задача. К тебе приедет делегация, иностранная, человек пять. Ты встреть их, ну, как полагается….. вот…

Нехорошее предчувствие заставило Ивана Степановича приподняться. Что – то эти паузы в трубке и многозначительное «Понимаешь, задача», с его – то опытом и чутьем на разные политические веяния и колебания, несколько обеспокоили. «За каким чертом они к нам едут? Может родственники погибших немцев во время войны?», – промелькнуло у Ивана Степановича.

– Общим так. Тебе необходимо организовать… гей-парад в это воскресенье…, – резанул напоследок начальник, не желая держать необычное предложение в себе.

– Не понял, – Николай Викторович… парад…. Так день освобождения еще… – не совсем понимая, что от него требуется, произнес Иван Степанович.

– Ты меня хорошо слышишь? Гей – парад. Ты что телевизор не смотришь? Мы движемся в Европу и, как её… гомофобия, там наказуема. Там президенты педи…., эти, геи и ничего, процветают.

– А где я тебе их возьму? Вы чё там? Какой гей – парад? Вот у себя и проводите, в области, – взял себя в руки Иван Степанович.

– Да ты не ерепенься. Общественность организуй, наверняка есть у тебя, эти, геи, понимаешь, только скрываются. Вот проведешь парад и увидишь сколько их. А у нас нельзя, не время, народ будоражить зря, еще инциденты могут быть, а там иностранцы. А у тебя тихо, спокойно. Кто там, что скажет.

– Я всего ожидал от тебя, Николай Викторыч, но такой….

– Вот проведешь парад и в отпуск. Все. Это решение губернатора, так, что я тут бессилен.

Иван Степанович медленно опустился в кресло, повесил трубку и уставившись в одну точку бормотал: «Гей – парад, гей – парад…» Растянув еще и так болтающийся галстук, он нажал кнопку селектора:

– Наташа, собери ко мне всех замов на …. 16 часов, милицию тоже. И директора института, как её …. Элеонору…. Ну ты поняла.

– Хорошо, Иван Степанович, – ответила девушка в динамике.

Ровно в 16—00 в кабинет зашел Петр Сергеевич, высокий, седой, несколько ссутулившийся мужчина, вечный зам и оппонент Головы:

– По какому вопросу совещание, Иван Степаныч?

– Проходи, сейчас все соберутся, все расскажу.

Через минуты три собрались все приглашенные.

– А где наша наука?

– Элеонора Николаевна в отпуске, я вместо неё, – вскочил носатый мужчина лет 35, с жирными слипшимися волосами зачесанными на бок.

«Гоголь…», – подумал Иван Степанович. Показал рукой, что бы тот садился. Набрал воздуха и начал совещание.

– Сегодня позвонили из области с необычным заданием, – Иван Степанович приостановился и набрал воздуха, – Мы должны провести у нас в городе… гей – парад…

В воздухе повисла тревожная пауза. Иван Степанович окинул присутствующих и увидел в глазах не просто удивление, а как будто вместо городского Головы сидел инопланетянин. Иван Степанович, промокнул пот, предательски выступивший на лысине и не давая опомниться продолжил:

– Не удивляйтесь, это… считайте, решение окончательное и возражения не принимаются…

– Иван Степаныч?! Это что?! Провокация? – опомнившись первым, возмущенно вскочил коммунист. Все зашевелились, поднялся шум.

– Тихо, тихо, – пресек Голова, – Мы организуем мероприятие, приедут иностранцы. Проведем торжественное шествие, ну как День города… кстати он у нас в июле, вот и совместим. Ответственным за проведение буду сам. Милиция… – Начальник городской милиции кивнул, – порядок, понятно, образование… понимаю, что каникулы…. совместно с… – Иван Степанович посмотрел на «Гоголя», тот встал, – только не надо кричать на всех углах тихо проведем и всё. Больше сознательной молодежи…

– Когда мероприятие? – спросил начальник милиции

– В это воскресенье.

Встал Петр Сергеевич, не дождавшись поручений, решительно швырнул на стол ежедневник, тот, громким шлепком упал на стол. Присутствующие вздрогнули.

– Я, Иван Степанович, категорически заявляю о своей принципиальной позиции, коммунисты города не пойдут на этот шабаш распутства, а будут активно противодействовать этому сборищу. Это же, как можно…, – возмущенно протянул руки к небу Петр Сергеевич, – Мы соберем митинг против этой провокации…

– Сядь, Петр Сергеевич, – Голова скорчил мину как при зубной боли, – Как коммунист митингуй сколько угодно, в рамках закона, а как мой зам… будь добр… организуй проживание, питание, ну, культурную программу они сами себе организуют. А принципиальная позиция это хорошо, а вот когда церковь открывали, где была твоя принципиальность? В первых рядах? – Петр Сергеевич хотел возразить, но Голова замахал руками не терпящих возражений, – Как-то гибче надо…. Мы, как ни как в Европу идем, к демократии, а там знаете…. права человека, в общем понятно….

«Гоголь» – преподаватель философии и психологии в местном филиале областного университета, организованного отсутствующей Элеонорой Николаевной, на базе, руководимого ею ПТУ горных специальностей. Когда единственную шахту закрыли, да и набор учеников становился с каждым годом все сложней, Элеонора Николаевна быстро сориентировалась в новых пристрастиях молодежи к знаниям и организовала филиал с модными специальностями, новыми, труднопроизносимыми названиями и, по большому счету, малопригодными в местных условиях. Так, городок стал наполняться молодыми специалистами в области менеджмента, юриспруденции, международной экономики.

Эдуард Петрович, как звали «Гоголя, был в юности довольно прилежным студентом, не имевший особых дарований или наклонностей, вел себя скромно, даже несколько замкнуто. Не участвовал в студенческих бурных попойках, не ходил на дискотеки, шарахался от девушек как от прокаженных. По своей глубокой наивности, искренне надеялся, что к нему, однажды, подойдет красавица и предложит сама с ним познакомится. Время шло, красавицы все не подходили и комплексы уходили все глубже внутрь Эдуарда Петровича. И даже, будучи уже преподавателем, несколько терялся, когда к нему обращались девушки, его бросало в пот, походка становилась неуверенной. Ему, почему-то, казалось, что все они как-то издевательски смотрят на него. Его это жутко раздражало, он замыкался, уходил в себя и наблюдал за ними только с расстояния. Закончив университет, Эдик попытался закрепиться в области, поменял несколько работ, но случай свел его с Элеонорой Николаевной, энергичной и пробивной бабенкой и он остался в городке.

Совещание у Головы стало для Эдика знаковым. Не то, что его тянуло к мужчинам, нет. Скорее к женщинам, но с ними у него складывалась, вернее, не складывалась история. И он решил, что, назло им, станет геем. Не так чтоб настоящим, а борцом за права гомосексуалистов, общественным деятелем. В воображении рисовалась перспектива одна интересней другой. Он возглавит движение в городке и может, даже пострадает, но потом о нем узнают его заметят… Его будут приглашать на разные мероприятия, будут на перебой брать интервью… И девушки увидят каким он стал знаменитым и сами станут искать с ним знакомства. Но он останется холоден и не приклонен. Эдику даже стало немного жалко девушек. «Но, – успокоил он себя, – посмотрим по обстоятельствам». «Главное, – думал Эдик, – надо проявить себя в организации парада». Решая не откладывать в долгий ящик эту безумную идею, Эдик решил: «Завтра же пойти на прием к Голове и предложу ему свою кандидатуру». Всячески обдумывая варианты предстоящего разговора, Эдик так разволновался, что уснул только к часам двум ночи, ворочаясь и мысленно споря то с Головой, то с родителями.