Александр Шахматов - Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность

• Название: Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность
• Автор: Александр Шахматов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2005
• ISBN: 5-94201-442-4

Публикуемая работа – одно из первых исследований в открытой научной литературе вопросов правового регулирования содействия граждан органам – субъектам оперативно-розыскной деятельности. Монография основана на имеющейся литературе, обширном нормативно-правовом материале и документальных источниках, ранее не доступных широкому кругу читателей.

В приложениях даны тексты редких документов из истории оперативно-розыскной деятельности и сыска, а также текст действующего Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г.

Для всех интересующихся вопросами правового регулирования оперативно-розыскной деятельности и историей ее развития.

---

Агентурная работа, т. е. работа агентов и работа с агентами, в жандармских органах трактовалась довольно широко. Агентура включала в себя агентов наружного наблюдения – «филеров», фактически являющихся кадровыми сотрудниками, и агентов внутреннего наблюдения – секретных сотрудников (осведомителей), часть из которых состояла непосредственно на службе в III отделении, а часть исполняла свои обязанности «по совместительству», получая ежемесячное жалованье или разовое денежное вознаграждение в зависимости от важности сообщаемых ими сведений. В число последних входили «штучники», которые не были постоянными осведомителями и выполняли лишь отдельные конкретные задания политической полиции. Особую категорию составляли агенты, впоследствии названные «провокаторами», т. е. те, кто не только в качестве рядовых осведомителей проникали в антиправительственные организации, но и принимали активное участие в их деятельности[130].

Агентурные методы указанного периода работы описаны в литературе. Так, например, осведомители использовались в 1861–1862 гг. для работы по Н. Г. Чернышевскому. Удалось подкупить швейцара, который передавал для предварительного просмотра всю корреспонденцию, адресованную Чернышевским, а жена швейцара, работавшая у Чернышевских в качестве кухарки, передавала документы, получаемые ею от Чернышевского для сожжения[131].

Имеются данные и об использовании «парной агентуры» В одном из отчетов указывалось, что «самая верная система секретной агентуры парная, т. е. когда в одном кружке есть два агента, не знающих о службе друг друга, тогда всегда можно легко проверять достоверность их сведений»[132].

Кроме того, создавались специальные позиции, при которых использование агентов могло быть наиболее эффективным. Например, приобретение агентов среди хозяев меблированных комнат, сдававшихся студентам, для выявления преступных настроений среди молодежи[133].

В то же время, по воспоминаниям современников и сохранившимся документам, способности и нравственный облик имевшихся агентов оставляли желать лучшего и имелась объективная потребность в создании качественно нового агентурного аппарата.

Так, например, в 1874 г. заведующей третьей экспедицией К. Ф. Филиппеус писал начальнику III отделения и шефу жандармов П. А. Шувалову: «Живо помню мое удивление, когда 1 апреля 1869 г. мне впервые были вручены суммы и вслед за тем представились мне господа агенты, а именно один убогий писака, которого обязанность заключалась в ежедневном сообщении городских происшествий и сплетен. Первые он зауряд выписывал из газет, а последние сам выдумывал; кроме того, ко мне явились: один граф, идиот и безграмотный; один сапожник с Выборгской стороны, – писать он не умел вовсе, а что говорил, того никто не понимал и с его слов записать не мог; двое пьяниц, из коих один обыкновенно пропадал первую половину каждого месяца, а другого я не видел без фонарей под глазами или царапин на физиономии; одна замужняя женщина, не столько агентша сама по себе, сколько любовница и сподручница одного из агентов; одна вдовствовавшая, хронически беременная полковница из Кронштадта и только два действительно юрких агента. Вот состав агентуры, который я принял при вступлении в управление третьей экспедицией. Полагаю, что мне не были переданы те лица, которые сами не пожелали сделаться известными новому начальнику агентуры»[134].

Тем не менее в деле приобретения агентуры были и несомненные успехи. Примером тому может быть успешная деятельность Л. Серебряковой, начавшей сотрудничать с охранкой еще в начале 1880-х гг.[135]

Можно привести немало примеров, когда информаторы позволяли добиться реальных успехов в борьбе с революционным движением. Так, по делу декабристов были доносы Шервуда[136] (получившего за это к фамилии приставку «Верный»), Майбороды и Бошняка. По оренбургскому делу 1827 г. – Ипполита Завалишина, брата декабриста. В результате предательства было раскрыто в 1847 г. «Кирилло-Мефодиевское братство» в Киеве (дело Костомарова, Шевченко и др.). Известна роль конкретных осведомителей: Антонелли П. Д. – в деле «петрашевцев» (1849); Всеволода Костомарова (1852) – в деле Н. Г. Чернышевского; Андрущенко – создавшего процесс Молосова, Шатилова и др. (1865); Моткова О. М. и Иванова Д. Л. по делу «каракозовцев» (1866); Гориновича, Низовкина, Рабиновича – в деле «193-х»; Баломеза и Курицина – в деле казненных в Одессе в 1879 г. Лизогуба, Виттенберга, Логовенко и Чубарова; по делу «16 нородовольцев» в 1880 г. – Окладского и Дриго, и т. д.[137]

Отсутствие качественной агентуры III отделение стремилось компенсировать ее количеством и расширением масштабов слежки, установлением наблюдения за широким кругом лиц. Наблюдение велось за студентами и профессорами, литераторами и учителями, крестьянами и рабочими, чиновниками, включая губернаторов и министров, и даже за родственниками императора и членами его семьи. Так, в делопроизводстве III отделения сохранилось множество агентурных донесений о том, как проводили время наследник и другие члены царской семьи. В течение многих лет состоял под наблюдением военный министр Д. А. Милютин, курьер которого был «по совместительству» тайным агентом III отделения. Шеф жандармов постоянно докладывал государю о частной жизни министров и других высокопоставленных лиц[138].

Однако уже требовался новый уровень агентурной работы. Для освещения деятельности нелегальных организаций – непроницаемой тьмы подполья нужна была внутренняя агентура, так как проникнуть в тесный кружок злоумышленников мог только свой брат – «нелегальный»[139].

III отделение как орган политической полиции просуществовало до августа 1880 г.

Перед упразднением III отделение насчитывало 72 человека, а исполнительный орган отделения – корпус жандармов – 5,5 тыс. человек. При этом основная агентурная работа велась в Петербурге и Москве, а агентурная сеть местных жандармских органов была невелика. Так, если в 1880 г. на секретную агентуру в Петербурге было выделено 90 тыс. рублей, то на всю агентуру в губернских жандармских управлениях и пограничных пунктах за первое полугодие 1880 г. было израсходовано всего лишь 50 481 руб.[140]

После ликвидации III отделения корпус жандармов был передан в состав МВД, и руководство его оперативной деятельностью возложено на Особый отдел Департамента полиции.

Наряду с жандармскими органами агентурную работы вели и полицейские органы, осуществлявшие борьбу с общеуголовной преступностью.

Раздельное существование общей и политической полиции в определенной степени объяснялось необходимостью помимо борьбы с политическими противниками негласно контролировать и деятельность местной администрации, на которую замыкались органы полиции. В то же время следует отметить, что общая полиция также в ряде случаев выполняла задачи, свойственные политической полиции, используя для этого в том числе и агентуру. Так, в 1849 г. усилиями агентов полиции Министерства внутренних дел был раскрыт политический кружок М. В. Петрашевского[141].

Оперативно-розыскная работа, в том числе агентурная, была слабым местом в деятельности жандармских органов, формировавшихся из армейских офицеров. Как отмечается разными исследователями, в армии по законам офицерской чести общение офицера с доносчиком считалось делом предосудительным. Армейский офицер, заподозренный в доносительстве или в общении с доносчиком, изгонялся из полка. Должностные инструкции по работе с агентурой запрещали вербовать в качестве секретных агентов потомственных дворян и офицеров[142].

Учитывая неприспособленность жандармов к розыскной работе, создаются специализированные розыскные органы – в 1866 г. «Отделение по охране государственного порядка и общественного спокойствия» при петербургском градоначальнике, а затем и при московском обер-полицмейстере. Указанные отделения, получившие в обиходе наименование «охранных» (или «охранки»), имели своей задачей борьбу при помощи секретной агентуры с подпольными революционными организациями.

В 1866 г. в Санкт-Петербурге впервые создается подразделение сыскной (уголовной) полиции[143].

В приказе министра внутренних дел от 31 декабря 1866 г. об ее образовании говорилось, что для производства розысков по важнейшим преступлениям и изыскания общих мер предупреждения и пресечения преступлений учреждается «сыскная часть». С этого периода начинается создание и развитие в России аппаратов сыскной полиции[144].

Первым начальником сыскной части (отделения) при полицейском управлении Петербурга был назначен И. Д. Путилин[145].

Следует отметить, что в ряде западноевропейских государств сыскная полиция к этому времени уже существовала[146] и в России имелась возможность использовать зарубежный опыт борьбы с уголовной преступностью.

Сравнительно позднее создание специализированных (сыскных) подразделений российской полиции объясняется тем, что медленный рост промышленности и численности городского населения определял достаточно стабильный и невысокий уровень преступности в городах. Тяжкие преступления были довольно редки и, как правило, носили очевидный характер, совершались в состоянии опьянения, поэтому не существовало остроты проблемы их раскрываемости.