Сергей Танцура - Время цикад

• Название: Время цикад
• Автор: Сергей Танцура
• Жанр: Поэзия

Древнекитайская, древнекорейская и древнеяпонская поэзия в литературной обработке. Классические переводы данных текстов часто «грешат» отсутствием строя и рифмы, отчего красивые стихи перестают быть стихами. В данной книге автор постарался исправить этот недочёт, сохраняя, тем не менее, текст близким к оригиналу.

---

Время цикад Древневосточная поэзия Сергей А. Танцура

© Сергей А. Танцура, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ I. Персиковый источник (древнекитайская поэзия)

Ван Вэй

Пишу в горах сюцаю Пэй Ди

Я жду весны: все травы в рост пойдут —
Не налюбуешься весенними горами;
Проворные ельцы заплещутся в прудах
И чайки белые захлопают крылами.
Зеленые луга – сырые от росы,
А утром на полях – фазаний гомон.
Уж всё это так близко… Жаль, мой друг,
Что лёд без вас на речке будет взломан!

Пэй Ди

Южный холм

Подвластный ветру, чёлн волнам отдался
И устремился через озеро на юг,
Где холм высокий в синь небесную поднялся,
Навстречу солнцу, что вершит свой вечный круг.

Озеро И

Готов поспорить озера простор
Лазурью чистой хоть с самими небесами.
Но я вздыхаю, опуская взор —
Закончен путь. Лишь ветер не стихает.

Лоянская дорога

Весна – и воздух опьяняет, как нектар!
Лоянская дорога в даль стремится.
Подпав под зов ее волшебных чар,
По ней промчатся юноши, как птицы.

Цянь Ци

Каменный колодец

Рассветные лучи, упавши с высоты,
В зерцале старого колодца отразились,
И словно персиков ажурные цветы
В его таинственных глубинах распустились.
И кажется, что там, под сводом древних плит,
Прочь от тоски и зла земного края,
Как шёлк, прямой и ровный путь лежит
В Улинскую долину Тао Цяня1.

Цзу Юн

В Чжуннаньских горах смотрю на далёкий последний снег

Хребет Чжуннаньских гор
Воздвигся высоко.
Снега его вершин
Достигли облаков.
Цвет неба там, вдали,
Прозрачен и глубок.
И, глядя на него,
Я чую холодок.

Ду Фу

Усечённые строфы

Река – синее бирюзы,
                 белее снега – птица.
Гора, как изумруд, вдали,
                 цветы огня красней.
Весной не налюбуюсь я —
                 она же мимо мчится!
И надо бы спешить домой,
                 но жаль мне ясных дней.

Цао Чжи

«Даже мудрый дракон…»

Даже мудрый дракон
Опирается на облака,
Чтобы в небо взлететь,
Распластав свои мощные крылья.
Так и нам царедворца
Потребна благая рука,
Чтоб вершины достичь
И мечты все свои сделать былью.
Но – увы! – клеветой
Можно золото в пыль обратить.
Даже в сына родного
Теряет мать всякую веру.
Ложь в почете теперь,
Благородство же стоит забыть,
Если хочешь ты здесь
Хоть какую-то сделать карьеру.
Я ж желаю объять
Этот мир всей своею душой,
Ему сердце отдать,
Ради родины дом свой покинув…
К сожаленью, мосты
Сметены разъяренной рекой
И неведом мне путь
До ворот моего господина.

Озеро, покрытое лотосом

Мой лёгкий чёлн
Плывёт путём окружным
И взмах весла
Становится всё тише:
Расцвёл здесь лотос,
И на плёсе южном
Воркуют лебеди,
Как голуби на крыше.

Жуань Цзи

Стихи, поющие о том, что на душе

Как солнцу дважды за день не взойти,
Так осени сюда уж не вернуться.
Остался срок ей малый, словно миг:
Заснуть лишь стоит – и опять проснуться.
Вот и людская жизнь подобна ей во всем —
Росою утренней она бесследно тает.
А Неба путь туманен и далек,
Что ждет нас там – никто, увы, не знает.
Цзин-гун из Ци всходил на гору Ню
И плакал, тщетно там ища ответа,
Который не нашел и сам премудрый Кун,
Скорбевший, что стремительна жизнь эта.
Мне не догнать ушедших навсегда,
Те, что придут, не встретятся со мною…
Уйду от мира я на гору Тайхуа
И келью там с монахом Чи построю.

Се Тяо

В подражание стихам «Что-то на душе» Чжубу Вана

Жду счастливого срока,
но длится и длится разлука,
И в унынье без дела
бросаю мой ткацкий станок.
Я по дальней тропинке гуляю,
томимая мукой —
Очень мало прохожих,
луна озарила восток.

Юй Синь

Снова расстаюсь с сановником Шаншу Чжоу

На Янгуань путь в десять тысяч ли,
И там тебя не встретит верный друг.
Одни лишь гуси будут спутники твои,
Но и они все улетят на юг.

Чэнь Цзы-ан

Вечером останавливаюсь в Лэсяне

Где край мой родимый? Исчез он уже давно,
Речная долина закрыла его от глаз.
Солнце садится, и скоро здесь будет темно,
А я всё бреду одиноко который уж час.
На дикой границе туманы стеною встают,
И сумрак вечерний царит на лесистых горах.
Как будто у жизни стою я уже на краю,
Так грустно кричат обезьяны, и в криках их – страх.

Мэн Хао-жань

Ночью возвращаюсь в Лумэнь

В горном храме колокол звонкий —
Померк уходящий день.
На переправе перед затоном
Лодки спешат в Лумэнь.
Месяц там чистым своим сияньем
Деревья открыл во мгле.
Я незаметно дошел до места,
Где небо лежит на земле.
Сосны седые, высокие скалы —
Здесь вечный царит покой.
Только один лумэньский отшельник
Приходит сюда, босой.

Начало осени

Начало осени, и ночи всё длинней,
Зной отступает, в доме – тишина.
Холодный ветер свищет у дверей —
Ему осока рада лишь одна.

Цуй Хао

На башне Жёлтого Аиста2

Отшельник, игравший на флейте, исчез навсегда,
И в память о нём здесь осталась высокая башня.
Но жёлтый тот аист уже не вернётся сюда,
И тучи напрасно кружат много лет уж над пашней.
Их чистые слёзы на ветках деревьев блестят,
И травы густы посреди островка Попугая3.
Где дом мой родной?.. В небесах полыхает закат,
И волны туманной реки меня в грусть повергают.

Ли Бо

Думы в тихую ночь

Вся комната как инеем покрыта —
Луна сияет с недоступной высоты.
И я не сплю – усталость позабыта,
О родине сегодня все мечты.

Струящиеся воды

Осенняя луна в струящейся воде.
Безмолвие всё озеро накрыло.
Лишь лотос что-то тихо шепчет мне,
Столь грустное, что слушать я не в силах.

Экспромт

Подымаю меч и рублю ручей,
Но он вдаль течёт лишь ещё быстрей.
Кубок свой беру, пью его до дна,
Но тоска моя всё ж сильней вина.

Гу Куан

Слушаю рог горниста, думаю о возвращении домой

В саду моём, кружась, ложатся листья
На сизый мох.
Открыв глаза, услышал я горниста
Протяжный рог.
Ночь рвёт мне душу – одиноко под луною;
Когда же день?
Я выйду из дому, но рядышком со мною
Одна лишь тень.

Хань Юй

Горы и камни

Щербаты камни, и тропа едва видна.
Нетопыри над храмом в сумраке летают.
Влажны ступени от вечернего дождя,
И их банановые листья обметают.
Гардений цвет так пышен и красив.
Монах сказал мне, что на стенах зала
Старинная есть роспись на мотив
Буддийских сутр, жаль только, света мало.
Циновку дал он мне, похлёбкой угостил;
Встал чистый месяц над далёким кряжем.
Я голод свой вполне уж утолил
И сон мне веки липким мёдом мажет…
А на рассвете выхожу из храма я:
Как свеж здесь воздух и прекрасны горы!
Ручьи прозрачны, как из хрусталя,
И дух захватывает, глядя на просторы.
Дубы и сосны здесь подпёрли небеса:
Стволы их мощные похожи на колонны.
Огнём блестит на их ветвях роса,
И я вздыхаю, одухотворённый.
Журчит поток, несясь с вершины вниз,
И ветер мой халат, играясь, треплет…
Хочу до старости вести такую жизнь —
Желанье это с каждым мигом крепнет!

Бо Цзюй-и

Слушая цикад

Где-то цикады в тиши кричат,
И нитью тянется ночь.
Осень. И давит на сердце мрак —
Будет, как видно, дождь.
Словно боясь, что в своей тоске
Забудусь я сном на миг,
Цикады всё ближе и ближе ко мне
Свой переносят крик.

Лю Цзун-юань

Снег над рекою

Вздымается тысяча гор,
Но птиц здесь давно уж нет.
Лежат десять тысяч дорог —
Не видно на них и следа.
Лишь в лодочке старый рыбак,
В соломенный плащ одет,
Закинул, согнувшись, крючок,
А снег всё идёт – холода.

Ли Юй

Волны омывают песок

Конец весны, и дождь идёт
За бамбуковой шторкой в окне.
Уже близок рассвет. Я спросонья забыл,
Что в чужой я гощу стороне.
Потянулся, зевнул – холод утренний вмиг
Вполз ко мне под шелка одеял.
Я же лишь улыбнулся… Сегодня для всех
В сердце радости я пожелал.

Вечерами один я стою на стене,
Вижу горы и реки во мгле.
Жил когда-то на небе, как будто во сне —
А теперь я живу на земле.
Пролетают года, опадают цветы,
Навсегда убегает вода.
Как легко я расстался с домом родным;
Как же трудно вернуться туда!

Радость встречи