Геннадий Мурзин - Плата за свободу

• Название: Плата за свободу
• Автор: Геннадий Мурзин
• Жанр: Русское современное

«Плата за свободу» – это четвертая книга из авторского цикла «Уральский криминальный роман». И, конечно, вновь в основе произведения необычные, почти нереальные криминальные истории. Как и в предыдущем произведении «Без вести пропавший», в новой книге все происходящее, то есть описываемое, захватывает дух. Здесь и честь с бесчестием соседствует, и чистота помыслов уживается с подлостью или предательством, то есть жизнь как она есть, без ретуши и глянца.

---

– Говорят: хорошая он сволочь. Это правда?

– Иван Митрофанович, это уж слишком…

– Считаешь, нет? Ты другого мнения?

– Ну… Может, он и не совсем сволочь…

– Как это «не совсем»?

– Я совершенно с вами согласен, Иван Митрофанович: с ним каши не сваришь. Зануда, каких мало, буквоед. Весь из себя такой правильный, такой правильный, что тошнит. Короче, себе на уме. И все молчком, молчком. Или шуточками отделывается. С ним тяжело. Я закинул было «удочку» в сторону генерала: нельзя ли, говорю, как-нибудь Фомина передвинуть, заменить на другого сыскаря; их немало в главном управлении. Краснов и слушать не стал: с подобными предложениями, говорит, ко мне – ни ногой. Так что с генералом не поспоришь. Решение генерала не обсуждается, а исполняется. К тому же, – Сидорчук понизил голос, – по имеющейся у меня информации, Фомин на дружеской ноге с генералом…

– Красновым?! – от неожиданности воскликнул мэр

– К счастью, не с Красновым, а с генералом Чайковским. Да, не начальник главного управления, а всего лишь один из его замов, но, скрывать не стану: шишка тоже большая.

Демьяненко спросил:

– Как я понял, и ты тоже не в курсе его дел?

– Кого? Генерала Чайковского?

– Нет же, нет, – мэр явно стал нервничать, правда, причину такого его поведения Сидорчук никак не мог понять. – Я про этого… подполковника.

– А… Практически, да.

– Ну, ты даешь! Начальник управления – и не знает, чем занимаются, хотя бы, его подчиненные.

– Во-первых, Иван Митрофанович, тут я ничего поделать не могу: буквально вчера звонил генерал Краснов и потребовал оставить в покое подполковника. Выше головы, как ни старайся, не прыгнешь. Да и время сейчас не то. При демократии не много разбежишься. Она, эта демократия, как путы на моих ногах. Во-вторых, у нас есть неписаное правило: молчит сыскарь, значит, так и надо; значит, есть нечто, о чем он не может говорить даже своему непосредственному начальнику; настанет пора – сам доложит.

– Ну, тогда, извини, брат. Откуда мне знать про ваши вот такие странные порядки?

– Я могу идти?

– Иди-иди, голубчик. Но… Если что, то, будь уж настолько великодушен, поставь меня в известность первым. И так с этим Курдюковым прогремели на всю Россию. Скотина, – Демьяненко зло сплюнул на пол, – прикинулся овечкой тут. Мы с ним как с путным: якшались, за ручку здоровались, похваливали, когда он спонсировал городские мероприятия. Кто мог знать, что под овечьей шкурой скрывается волк?

Сидорчук вновь рискнул возразить мэру.

– Суда еще не было. Может, наговоры, может, конкуренты сводят счеты, может, он и не таким плохим был, как это хотят представить.

– Был? Почему был? Ты считаешь, что его уже нет в живых?

– А черт его знает.

– Он большими капиталами ворочал? Как считаешь?

– Скорее всего, так. Откуда бы он взял деньги на такой большой залог, зная, что его изначально потеряет?

– Почему?

– Скрывшись от следствия, вся сумма внесенного залога обращается в доход государства. Плакали, как говорится, денежки. Хотя… Деньги не такие уж и большие… Судья, определившая размер залога, явно поскромничала.

– Слушай, а что ты думаешь насчет претензий по адресу судьи?..

– А конкретно?

– Журналисты намекают, что имела место быть взятка, что освобождать Курдюкова под залог никак не следовало.

– Чисто теоретически, не исключается и такая возможность, Иван Митрофанович, но, как у нас говорят, не пойман – не вор. А сплетничать… Так на это нынешние писаки горазды.

5

Они неспешно шли по улице. Дул сильный, но теплый ветер прямо в лицо, поднимая в воздух пыль, пустые полиэтиленовые пакеты, которые, будто кем-то специально запущенные воздушные змеи, то взмывали высоко-высоко, то медленно, выписывая на фоне безоблачного неба замысловатые зигзаги, приближались к земле. Почки на придорожных тополях взбугрились, значит, набухли и вот-вот могут появиться первые нежно-зеленые листочки. Сквозь городской шум с трудом пробивалось веселое пощелкивание скворца. Он радостно извещал миру, что в его семье все в порядке, что его сытая и всем довольная подруга в гнезде, что еще чуть-чуть и будет в семье пополнение, и наполнится скворечник неустанным писком прожорливого и ненасытного потомства.

Капитан Самарин искоса поглядывал на рядом размеренно шагавшего подполковника. Тот молчал, хотя прошли они уже метров двести.

Самарин решил напомнить:

– Вы хотели о чем-то поговорить…

– Я… в некотором смущении. Иду, вот, и все думаю: стоит или нет затевать этот разговор.

– Что вас останавливает, Александр Сергеевич? Не доверяете? Мне?!

– Ты только не обижайся… Ты же сам сыщик… И прекрасно понимаешь, что главное наше с тобой качество – это умение держать язык за зубами. Ведь так? – Самарин в знак согласия кивнул. – Мы – не прокуроры, которым по долгу службы полагается быть говорливыми, хотя именно они и зачастую проигрывают в краснобайстве адвокатам.

– Согласен. С месяц назад был на одном судебном процессе, в качестве свидетеля по делу привлекли. Да, я вам об этом докладывал, помните? – Фомин кивнул, провожая взглядом, как он метко выразился однажды, гроб с музыкой, то есть местный трамвай. – Сторона, поддерживающая обвинение, говорила длинно, путано, неубедительно, непонятно даже судьям.

Фомин, дождавшись паузы, продолжил излагать свою мысль, сидящую в голове, будто заноза:

– Тем более это важно сейчас, когда люди за информацию платят огромные деньги… Такие деньги, что нам с тобой и за год не заработать. Так что…

– Я это понимаю. Однако не всё, к счастью, покупается, – Самарин многозначительно посмотрел в глаза Фомина, добавив, – и не каждый продается.

То ли последние слова коллеги убедили, то ли у него просто не было иного выхода, но Фомин сказал:

– В общем, исключительно между нами…

– Могли бы и не напоминать.

Самарин обиженно отвернулся. Но Фомин сделал вид, что этого не заметил.

– Скажи-ка, ты хорошо знаешь Кротова?

– Кого-кого? Кротова?!

Фомин, повернув голову в сторону собеседника, внимательно посмотрел в лицо.

– А что ты так удивился? Как будто, невесть о ком спросил.

– Он же заместитель начальника отдела по воспитательной работе… майор…

– И что из того? Генерал-полковник Чурбанов… Слышал о нем?

– Да. Он был в нашем городе. Тогда я только-только поступил в нашу школу милиции. Такой у нас шмон наводили – просто ужас какой-то. Говорили, что Чурбанов может посетить школу.

– Был?

– Нет. Он в Тагиле-то пробыл тогда всего несколько часов… Байки разные ходят до сих пор. Вот одна из них: приезжал, говорят, за тем, чтобы место для сидения себе подобрать – покомфортнее.

Фомин напомнил:

– Ты не ответил на вопрос.

– Если по правде, то его мало кто в управлении хорошо знает.

– Почему?

– Закрытый уж очень: о себе – ни единого слова.

Фомин рассмеялся.

– Но я не меньше его скрытничаю.

– Вы – не то… Вы – другое дело…

– Как тебя понимать?

– Кротов – особенно ни с кем не общается. Не контактный, то есть. Наверное, дорожит своей репутацией, мечтая о карьере.

– Но и у него должны быть люди, с которыми он близок.

– Вряд ли кто-нибудь из управления. А, скажите, почему вы им заинтересовались?

– Спроси что-нибудь полегче.

– Как это?

– Если бы знал, то и действовал, наверное, иначе.

– Да, не хотите говорить, – Самарин с сомнением покачал головой.

– Честное слово, Алексей, не знаю. Заинтересовал – и все. Интуиция, знаешь ли.

– Вы?! Верите в интуицию?

– Да. Хотя и стыдно признаваться в подобном анахронизме в начале третьего тысячелетия… Я верю в интуицию, точнее – хочу верить. Тем более, что она пока меня еще ни разу не подвела. Не знаю, как будет сейчас. Надо быть круглым идиотом, чтобы абсолютно верить даже в то, что ты доказал не раз на практике. Ученые, конечно, говорили: практика – критерий истины. Но тем не менее… Поэтому я осторожничаю. Не прощу себе, если, поверив интуиции, оскорблю своим подозрением абсолютно честного человека.

– Александр Сергеевич, а почему бы не обратиться в службу собственной безопасности? Попросили бы пощупать. Ну, чтобы развеять сомнения, если уж они появились.

– Я не верю, что их «прощупывание» останется тайной за семью печатями.

– Тогда – к прокурору и ФСБ: первый – выдаст соответствующую санкцию, а вторые – присмотрятся, прислушаются.

Фомин отрицательно замотал головой.

– Эх, Алексей, Алексей… Ни за что!

– Почему?

– Туда ходят не с пустыми руками. Засмеют же, если приду и стану им рассказывать про интуицию, поскольку, кроме нее, у меня ничего и нет.

– И как же быть?

– Мы сыщики с тобой или нет?

– Кто-то в этом сомневается?

– Надо, Алексей, добыть хорошую зацепку. Лучше – две. И повесомее, поострее, чтобы с крючка трудно было сорваться. Тогда – нам поверят, и, может, разрешат оперативную слежку.