Игорь Агафонов - Соблазн. Проза

• Название: Соблазн. Проза
• Автор: Игорь Агафонов
• Жанр: Русское современное

Тема новой, второй в Ридеро, книги И. Агафонова: порок и святость, как человек приходит к осознанию того и другого, что преодолевает в себе и в окружающем мире.

---

Либо шестерёнки в моей голове совсем заржавели, либо шарики рассыпались не в той конфигурации. Всё же некий столбняк одолел. Та-ак… надо встряхнуться, чтоб рисунок калейдоскопа в голове изменился.

– Не знаю пока. Нежданно – не гадано. Надо взвесить… Толком расскажи. И вообще, кто пригласил, зачем?.. И вообще! Почему я впервые слышу о каком-то монастыре? Я думал, всё о тебе знаю… Оказывается, нет.

Немного лукавства с моей стороны не помешает: Валерьян давно уже – как развёлся со второй женой – проводил свои отпуска по монастырям: приходил туда, просил безвозмездной работы – послушание это у них называется… И общение с монахами ему было, видимо, в кайф. Или как ещё выражается ныне молодёжь – клёво?

Но обо всём этом я знаю не впрямую от него.

– Ладно, вечерком заскочу.

И вот он является собственной персоной:

– Никого? – озирается, подметая бородой по углам, прислушивается. – Ну, я ненадолго. Или никого не будет?..

Словом, прочно усаживается в кухне на мой старый продавленный диван и начинает, поёрзывая, свои патентованные объяснения…

Впрочем, прежде чем обольститься его аргументами, стоит немного освежить память: что собой представляет мой друг Валера – Валерьян Афанасьевич Балагуров.

А он не прост, этот Балагуров Валерьян, ох не прост… И пьёт, между прочим, исключительно сырую воду из-под крана. Из прынципа. И у него всё так: любит подчёркивать свою несхожесть с остальными. Необусловленность свою, так скажем на современный лад, по отношению ко всем окружающим, которые, по его мнению, зашорены разными аморальными (это он телевизор с интернетом имеет в виду) и прочими сомнительными правилами. На самом деле это происходит с ним, как мне представляется, попросту от неуверенности в себе. Был у меня друг – в школе ещё. Так вот он постоянно устраивал себе экзамены по преодолению… ну не трусости, скорее, нормальной человеческой боязливости в нестандартной ситуации. Один раз мы залезли на крышу школы и он, чтобы доказать себе чего-то там ему одному понятное, повис над шестым этажом, уцепившись за бордюр на краю… Зачем ты это сделал? – спросил я его после. У меня даже в зобу спёрло, когда я увидел, как его дрожащие и потные ладони соскальзывают с жестянки этого бордюра. Воспитываю себя! – ответил он гордо, и не без ужаса, между прочим, глянул вниз на землю, где суетились маленькие человечки.

Вряд ли имеет смысл сейчас копаться в его возрастных комплексах – детских страхах, семейном положении и так далее. Даже если кто и будет доволен, то лишь сам Фрейд, да и то временно. Ну, был Валерьян дважды женат. И оба раза жёны его оставили. При всём при том, от первой и от второй у него по мальчику и девочке… Первая жена выразила свою «фэ» -формулу следующим слоганом: «Стирать его вонючие носки да ещё терпеть вонючий же характер… увольте!» Вторая… Впрочем, не будем заострять внимание на деталях. Факт тот, что мальчик с девочкой, с коими он сейчас проживает в квартире, также не в восторге от его характера, поскольку и сами унаследовали такой же неуёмный темперамент. И ныне лоб в лоб… что называется, бодаются. Но это уже детали. Так вот, время от времени он стонет:

– Хоть в монастырь!.. Никакой личной жизни! Грузят и грузят! Постоянно в напряжении! Затуркали! Никакого взаимопонимания! Никакого к отцу почтения! Не по заповедям живут! Никакого уважения! Не-ет, карету мне, кар-кар!.. кар-рету!

То есть впадает наш Валерьян в уныние и ропщет…

Хотя при всём том он классный специалист – хирург, как говорят, от бога. Все предпочитают, если уж доведётся лечь на операционный стол, то лишь только к нему, даже профессора – его остепенившиеся и признанные институтские друзья и коллеги. И мотив убедительный – мощная энергетика, исходящая от его рук: всё у всех заживает, как на собаке, точно через лезвие скальпеля передаётся сама жизненная сила. Однажды, кстати, я присутствовал на одной из его операций… правда, не на столе, а, так сказать, в полевых условиях.

Ехали мы как-то с ним в автобусе. Выходим на своей остановке, впереди нас мамаша с сынишкой, на ходу грызущим во-от такущее яблоко. Вдруг мальчиш этот давится непомерным куском, падает и начинает биться в конвульсиях… Представьте себе его мамашу, да и всех вокруг… И тут, распихивая зевак, на сцену вышагивает мой Валерьян, выхватывает из чьей-то сумки бутылку, шмякает её о тротуар и острым осколком режет парнишке горло!.. Мало этого, он в проделанную дырку всовывает какую-то грязную щепку, что оказалась под рукой. Не надо, наверное, и говорить, сколько при этом вспыхнуло яростно-шумных эмоций… Достаточно сказать про мамашу ребёнка: она еда не зашибла бедного Валерьяна своей дерматиновой сумкой – по голове норовила попасть, по умной и благородной его голове. Хорошо ещё, сумка оказалась не хозяйственной.

Врач «скорой» только и смог вразумить мамашу, да и всех остальных, в том числе и милиционера:

– Скажите спасибо, что хирург рядом оказался… а то бы мы уже к трупу приехали. – И на мамашу ногой топнул даже: – Неча жрать яблоки на бегу!

А последнее время Валерьян за каждого своего пациента обязательно молится перед самодельным иконостасом в ординаторской…

Так вот, начинает Валерьян меня ласково агитировать…

– Поедем, Вань Сань, чего ты, поедем. И тамошнее питание – сплошные витамины. Прикинь! Ты ж вегетарианец («Это я-то?»), тебе пост только на руку! Постись без всякого ущерба для психики. А как они готовят! Из одной редьки три десятка блюд. А в огороде – сплошные витамины! А в саду – сплошные витамины!.. Куда, короче, не повернись, – витамины! Ван Сан! Чуешь – аромат! Слышь, Вансан – и цикады!.. Музыкальный аккомпанемент – услада слуху! Моцарт, сам знаешь, полезен для здоровья… Соната «До-мажор» лечит от аутизма…

Валерьян между тем рассматривает на свет прозрачную чашку с чаем, которую я ему только что подал.

– Чего ты там всё разглядываешь? Полагаешь, я тебя отравить собрался?

– Да витамины пытаюсь разглядеть.

И мне вдруг вспомнилось (день прямо-таки сплошных обрывочных видений-воспоминаний!), как давным давно познакомился я с женой своей Тамарой. В кафе. Девушка за соседним столиком всё выпытывала у официанта, сколько витаминов в её заказе. Мне это показалось тогда очень оригинальным и забавным, поскольку… Н-да. Теперь бы я, пожалуй, изменил свою тогдашнюю реплику:

– А мне, будьте добры, без таминов.

Впрочем, «бы» есть «бы»…

Да, вот ещё что… На каком-то собрании главврач больницы, где Валерьян оперирует, сказал что-то наподобие: «Всё у нас на сегодняшний день идёт хорошо… а могло быть отлично, не зарежь Балагуров Валерьян Афанасьевич сваво пациента… то есть вообще было б всё прекрасно…»

Не ведаю, на чьё чувство юмора рассчитывал заглавный коллега, но Валерьян Афанасьевич его не понял. И объявил голодовку. Пока, дескать, не извинится.

Дело в том, что умерший пациент пребывал в последней стадии рака и попал в руки Валерьяна сразу после его отпуска – от другого врача, который, ввиду бесполезности, операцию делать отказался… К слову сказать, это был первый летальный исход в практике Валерьяна.

На голодовку Балагурова особого внимания не обратили, поскольку в тот день начинался Великий пост, и только старшая дочь затрубила тревогу, когда увидала отца, едва таскавшего ноги, но от работы не отлынивавшего. Переговорив с главврачом и другими способными изменить ситуацию инстанциями, она написала в вышестоящие органы и в том числе – с испугу? – самому президенту, откуда и последовал ответ… Словом, пришлось публично извиняться главврачу, но чувство юмора ему не изменило и тут: «Меня больше всего обидело не то, что вы на меня пожаловались, – сказал он на собрании дочери Балагурова, – а то, что в письме своём назвали стариком…» Кстати, в тот же день заканчивался и пост.

Ну, хорошо, – думаю, – достал ты меня своими витаминами, – допустим, еду. И что? Монастырь – это ж не дом отдыха и тем более не санаторий. Там нужно будет чего-нибудь делать… Да, работать. И соблюдать распорядок, между прочим, – всё, что там у них полагается. И молиться и креститься. Как говорится, сунулся в чужой монастырь, про свой устав забудь. И чтоб не заметно игры было, актёрства… Ты хоть когда в последний раз заходил в церковь? Помнишь ли, какой рукой перекрестить лоб?

По силам тебе это? Что за блажь? Нет, Валерик, ты уж как-нибудь один.

И колебался я до тех пор, пока мысль моя не свернула опять на сына… Подумалось: а разве хуже будет вместо лечебницы очутиться ему в скиту – никакой тебе мирской суетни, психологического напряга и прочего обременяющего дискомфорта, и где вместо затурканного или алчного врачевателя – мудрый священник-поводырь (духовник), этакий справедливый батюшка, – и накажет если, то и простит затем, грехи отпустит, после чего тебе опять легко на душе… Регулировка жизни церковным ритуалом, и…