Алексей Сухих - Жизнь ни за что. Книга первая

• Название: Жизнь ни за что. Книга первая
• Автор: Алексей Сухих
• Жанр: Русское современное

Непростая судьба главного героя, его друзей и страны проведёт читателя от 1953 г. до начала ХХI века и расскажет, как жили люди в первой стране социализма, которая не была страшной, не была злодейской, как её малюют демократы всех мастей последние 30 лет. Расскажет о победах и бедах, о бездарных вождях, о предательстве последнего генсека, приведшем к развалу СССР и невообразимым страданием сотен миллионов людей, жизнь и труд которых в одночасье превратились в ничто.

---

– Это я, – сказала крупная девушка, чуть приподнявшись с места.

– У неё не было времени в институте и потому она начнёт свою работу сейчас. Я ей передаю списки, по которым вы все приобрели еду, она будет распоряжаться, что выдать для уничтожения и когда. А у кого когда рюкзак полегчает, это уже как в картах… И ещё. Кинооператором похода буду я, штатными фотографами Крюков и Сугробин; медбратом и хранителем медикаментов будет Слава Кириллов. А сейчас пусть завхоз посмотрит, что она может вынуть из своего рюкзака на ужин.

Получив команду командира на ужин, завхоз оперативно распорядилась, и все дружно принялись за профсоюзную пищу. Путешествие наше должно было пройти между Уфой и Челябинском через горы южного Урала, через города Юризань, Бакал, Сатка и др., было 1-ой или даже 2-ой категории сложности, т.е. самыми низкими в градации туризма. Никто в категориях, кроме руководителя Балутина не разбирался. И никто не был в настоящих горах и всем равнинникам было любопытно: какие они эти горы и высота высшей горы южного Урала в 1638 м с загадочным названием Яман-тау, вдохновляла. Уже потом, бывая на восхождениях в горах Кавказа и Тянь-Шаня, и, разглядывая в упор Ключевскую сопку на Камчатке или оглядывая Кавказ с Эльбруса, Леонид понял всю притягательность гор.

После еды все засопели, немного поболтали ни о чём и разлеглись по полкам, благо вагон был полупустой. Сугробину показалось, что он только закрыл глаза и тут же услышал голос проводника, попросивший подниматься – уже Свердловск. В Уфу кратчайший путь лежал через Свердловск, Челябинск. В Челябинске группа села на московский поезд и сошла на намеченной станции уже в Башкирии. По команде туристы построились в две шеренги, и вышли пехом на край посёлка. Там встали на лыжи и пошли по маршруту. Марщрут прокладывал Балутин по фотокопии карты – десятикилометровки. И как было сказано при распределении обязанностей – кинооператорскую работу взял на себя Балутин, фотографами работали Крюков и Сугробин.

Шли полями, лесами, буграми. Очень часто бугры совмещались с лесом. Но какая бы не была местность – всегда шли по целине. Первый прокладывал лыжню, остальные за ним. Непростая это работа и потому первого регулярно меняли метров через пятьсот. Рюкзаки давали, что называется, «прикурить». В день делали километров до тридцати, но в первый день прошли не более двадцати Шапчонки мокли от пота, глаза слезились и любоваться ландшафтами начали лишь на третий день. А первые километры были очень смешными, но безмятежно смеялись только когда уже сидели в поезде, отвозившем назад. Сначала начали вытягиваться ремни у рюкзаков и смещаться плохо уложенные банки, кидая туристов сбоку набок и с ног долой. Упавший головой вперёд, накрывался рюкзаком и только мычал залепленным снегом ртом, призывая на помощь. Встать самостоятельно было невозможно. Через несколько часов под незлобные насмешки Балутина и, призывая на помощь накопленный за предыдущую жизнь юмор, измотанные борьбой с природой и собственным неумением, начинающие туристы – лыжники встали на ночёвку в сельской школе. В сторожке была печка с плитой. Ночевали всегда в населённых пунктах: в школах, в красных уголках, иногда и у гостеприимных селян.

– Кто умеет готовить? – спросил Балутин.

Тяжёлое молчание было ему ответом.

– Тогда так, – сказал наш командир и вынул блокнот, – я ещё в поезде всё наметил. Каждый день трое в наряде: одна девушка и двое ребят. Меню на сегодня – суп макаронный с тушёнкой, колбаса «Любительская» с отварной картошкой и какао.

Первыми в наряде оказались Крюков с Сугробиным и хохотушка Алочка с их курса, но из другой группы.

– Ну вот, Алочка, – хмыкнул Крюков, – не было никого и вдруг у тебя сразу два мужика. Теперь на какао гадать будешь, кого выбрать…

– Картошку чистить умеешь, – спросила Алочка Сугробина.

– Приходилось.

– Тогда бери продукт и чисти. На одиннадцать человек по двести граммов на человека. В общем, два с половиной килограмма очищенного и вымытого картофеля с тебя. А тебе, балабоша, – повернулась она к Крюкову, – принести дрова, растопить печь, принести воду два ведра и…

– Хватит, хватит, – замахал руками Женька и, накинув куртку, выскочил на улицу за дровами.

От сытной и вкусной еды все повеселели и тяжёлый марщрут показался просто забавным. И Крюков, укладывая чисто вымытую посуду, заорал что есть мочи, напугав местного кота —

Где бронепоезд не пройдёт,
И танк свирепый не промчится.
Студент на пузе проползёт
И ничего с ним не случится.32

Горная страна Урал в своих средних и южных областях не обладает величественными цепями хребтов с острыми пиками, сверкающими вечными снегами. Всё равнинно мирно. По домашнему бегут цепочки холмов, пересекающиеся шоссе, просто дорогами и тропинками, проложенными без особых затруднений в нужных человеку местах. И местное население горцами назвать никак невозможно. Стоят деревеньки на ровных местах по берегам речек и ручейков, бороздят трактора по плодородным землям, в рудниках копают руду. Золото только никто уже не ищет. Но для равнинного человека всё это необычно и красиво. И стрекотала кинокамера, и щёлкали затворы фотоаппаратов.

О принадлежности к горной стране Южный Урал напоминает горой Яман – тау и её окрестностями. Поход тургруппы официально обзывался, как поход по горному южному Уралу. И группе предстояло покорить гору Яман – тау без предварительной подготовки. Ближайшее село, куда группа подошла к вечеру и остановилась у гостеприимных хозяев, от горы было в 18 км. Весёлый разговорчивый хозяин пятистенки, хватил стаканчик самогонки, видимо ежедневный, весь вечер вёл разговоры «за жисть», и рассказывал байки про гору Яман – тау. Засиделись, но утром встали пораньше, в темноте, и вперёд. Восемнадцать вёрст и всё дорога в гору. Километров десять в темноте и утренних сумерках шли по автотракторной заметённой позёмкой колее. Потом трасса закончилась, и пришлось тропить след по просеку между соснами и берёзами. Километра за три до вершины лес исчез и гора нарисовалась в утреннем солнце заснеженным, ровным огромным бугром. С высоты покорители оглядели окрестности и признали, что Урал – страна горная. Во все стороны в горизонт уходили цепочки гор, покрытые лесами. Дул ветер. За полкилометра до каменного тура, фиксировавшего высшую точку, идти на лыжах стало трудно, и воткнув их в снег кучкой, туристы покорили вершину пёхом, проваливаясь в снег до пояса. Было очень свежо, но командир забрал записку в ящичке, прижатом камнями, и положил свою, удостоверив, что в такой-то день, в такой-то год, преодолев необычайные трудности, недоедая и недомогая, отважная группа туристов в составе… покорила вершину. И кинофотосъёмка, запечатлевшая исторический факт.

Короткий зимний день восторженные туристы растратили на празднование победы. Спустившись с горы в лес, развели большой костёр, сделали чай. Каждый получил по банке тушёнки. Обед закончился мороженым из сгущёнки и снега. И все чему- то радовались и не заметили, что стало смеркаться. И удивились, когда наступила темнота.

– Ребята! – сказал командир. – Лыжня проложена. Никто с неё не сходит, от видимости переднего не отрывается. И не падать. Впереди идёт Кириллов, я последний. Вперёд.

Восемнадцать километров и всё под гору прошли за полтора часа. У дома нас встречал всё такой же, как и день назад, весёлый хозяин.

– Ну, слава Богу, вернулись. А то я забеспокоился. Давайте-ка за самовар. Хозяйка токо что раздула.

Так и вышли туристы на железную дорогу к поезду Москва – Челябинск, сели в вагон и в родные края снова через Челябинск, Свердловск. И никто из них не прочувствовал, что они находились совсем рядом от государственного ядерного центра, где создаётся советское ядерное оружие, где произошла авария и выброс радиоактивных составляющих в окружающую природу. Последствия этой аварии продолжают разгребаться и в ХХ1 веке. Через неделю после возвращения командир проявил плёнки и представил фильм на обозрение. Все получили значок «Турист СССР». Сугробину он нравился и он носил его пока не получил значок «Альпинист СССР».

После турпохода Леонид поехал в Горький на пару дней. Его старший брат после учёбы в Ленинграде распределился в Горьковское предприятие и работал начальником поисковой партии, пропадая с мая по октябрь в тайге в восточных районах страны, обрабатывая материалы экспедиций зимой в тёплой конторе с тёплыми туалетами. Он и зазвал братишку посетить его. Жил он на квартире вместе с тремя сослуживцами в одной комнате двухэтажного частного дома на Казанском шоссе. И их коллективная жизнь ничем не отличалась от студенческой. Рядом с ними на втором этаже ещё жило несколько квартирантов женщин и мужчин. Так что когда Леонид заявился субботним вечером – у них в доме было весело. Лёня выглядел цивилизованно, и его приняли хорошо. Зимний город впечатления не произвёл. Кремль с низкими башнями, засыпанными снегом, выглядел угрюмо. Но зимой и Ленинград не сверкал красками, а из окна десятого этажа выглядел совершенно ужасно крышами домов Х1Х века, заставленными бесчисленным частоколом труб, чердачных окон и всевозможных уродливых надстроек, покрытых грязным от копоти снегом. Поэтому Леонид к виду города не придирался. Брат и его друзья жарко приглашали Лёню распределяться на работу в Горький. «Надо дожить», – отвечал он.