Ким Шилин - Стратегия новой культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего

• Название: Стратегия новой культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего
• Автор: Ким Шилин
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2009

Основной смысл данной работы – обоснование концепции совместного выхода Японии-России – посредством особой профессиональной субкультуры Японо-Руссии – на качественно новый уровень духовно-творчески-инновационного развития наших элит и народов. Реализуется этот творчески-дерзки-претенциозный замысел путем сближения-без-унификации наших культур. Но реальность замысла обеспечивается не только культурами, но и опорой на творчество Дайсаку Икеды, который – параллельно с Лабораторией «Экология культуры Востока» МГУ – осуществляет глобалный трехсторонний синтез культур.

Монография является продолжением и обобщением «Энциклопедии Живого знания», задуманной и претендующей на то, чтобы выступить в роли качественно новой Стратегии снятия всей системы глобально-тотальных кризисов, создаваемых техногенной цивилизацией Запада. Синтез наших культур Японо-Руссией есть, в то же время, взаимотворчество наших духовно-творческих потенциалов: Детски-Женски-японского, интеллигентно-мужского и соборно-синтезирующего российских, что непосредственно и ведет к «взрыву» духовно-творческой энергии наших стран. Это и даст спасение наших стран и мира в целом.

Работа рассчитана на духовно-творчески продвинутые индивидуальности, способные к дальнейшему совершенствованию.

---

Конечно, мы не можем с определенностью утверждать, что именно изучение буддизма натолкнуло Толстого на те решения смысложизненных проблем, которые он нашел в результате своих исканий. Однако многие ключевые положения учения Толстого имеют близкие параллели с буддийским учением, в частности, учением Лотосовой сутры.

К тому же существует факт, свидетельствующий о вероятном знакомстве Толстого с Лотосовой сутрой. Из писем Страхова Толстому известно то, что Страхов присылал перевод части Лотосовой сутры Е. Бюрнуфа, вышедший в Париже в 1852 г. А П.И.Бирюков в биографии Толстого, перечисляя книги, оказавшие наибольшее влияние на великого писателя в 80-ых годах 19-го столетия, также называет среди них упомянутый перевод Е. Бюрнуфа[11].

Остановлюсь теперь более подробно на моментах сходства. Выстраивая свое религиозно-нравственное учение, Толстой исходит из того, что отношение человека к бесконечному существованию, устанавливаемое религией, служит основным критерием человеческого действия, и поэтому вопрос о бесконечном должен иметь весьма важное значение для жизни человека. Хотя приведенная в начале статьи цитата из его дневника создает такое впечатление, как будто «вопросы о вечности» ставятся им на второй план, но Л.Н.Толстой вовсе не пренебрегает ими. Он не признает религией то учение, которое не разъясняет данный вопрос, поэтому, по его словам, «нельзя назвать религией позитивизм Конта, который устанавливает отношение человека только к человечеству, а не к бесконечному, и из этого отношения совершенно произвольно выводит свои нравственные, ни на чем не опирающиеся, хотя и очень высокие требования»[12].

Такое отношение человека к бесконечному в учении Толстого получило выражение в его идее «царства божья внутри нас».

Его моральная философия, как мы думаем, связана с верой в бесконечный духовный потенциал человека, в то, что «во всех людях живет один и тот же дух Божий»[13].

Понимание Бога Л.Н.Толстым получает следующее выражение: «Я знаю в себе отделенное от всего духовное существо. Таким же отделенным от всего я знаю такое же духовное существо и в других людях. Но если я знаю это духовное существо в себе и знаю его в других существах, то оно не может не быть и само в себе. Вот это-то существо само в себе мы и называем богом»[14]. В своей интерпретации Бога Толстой отказывался от идеи Бога-творца и сына божьего, считая Христа не богом, а человеком. Подвергаясь жесткой критике за богохульство и низвержение Христа, Л.Н. Толстой, как нам представляется, пытался довести до людей свое открытие о потенциальном существовании в человеке высшей духовной природы, представляющей собой неиссякаемый источник духовной силы. Это божественное начало обнаруживает себя в любви. По словам русского классика, человеческая душа, отделенная телом от бога и душ других существ, «соединяется с богом все большим сознанием в себе бога, с душами других существ – все большим и большим проявлением любви…»[15]. «Если бог-любовь и пребывает в нас, – говорит Л.Н. Толстой, то выучиться любви нетрудно. Надо только стараться избавиться от того, что мешает любви, что не выпускает ее наружу»[16].

Согласно его пониманию бытия, «все живые существа телами своими отделены друг от друга, но то, что дает им жизнь – одно и то же во всех»[17]. А душа, в которой живет Божий дух, бессмертна: «Если человек полагает жизнь в теле, то жизнь его кончается со смертью тела. Если же человек полагает жизнь в духе, то он не может даже представить себе конца своей жизни»[18]. Говоря по-другому, «Вся человеческая жизнь, от рождения и до смерти, похожа на один день жизни от пробуждения и до засыпания»[19].

Если человек не уверен в бессмертии души, он должен бояться смерти, которая разрушит смысл жизни. Только утверждением вечности жизни он может хранить в себе смысл жизни, который так искал Толстой.

Признание Л.Н.Толстым божественного начала в душе человека перекликается с идеей наличия в человеке природы будды, присущей махаянскому учению, в частности, Лотосовой сутре. А.Н. Игнатович усматривает общность между толстовской идеей о божественном духе в человеке и идеей природы будды, рассказанной в Сутре на примере притчи о Боддхисаттве Никогда-не-Презирающем (Садапарибхута)

Его практика заключалась в том, что он относился ко всем людям с глубоким непритворным почтением, обращаясь к каждому, кого ему доводилось встретить на улице с низким поклоном и словами: «Я выражаю вам свое глубочайшее уважение. Я не смею относиться к вам с презрением и высокомерием, ибо вы встанете однажды на милосердный путь бодхисаттв и обязательно обретете сострадательную мудрость Будды». В ответ люди издевались и насмехались над ним, били его палками, бросали в него камни. Но спокойно и неизменно с достоинством и благородством бодхисаттва продолжал свою практику. И в конечном итоге он обрел просветление и удлинил себе срок жизни.[20]

Ссылаясь на эту притчу, современный японский мыслитель Д. Икеда утверждает абсолютное равенство всех людей как существ, наделенных по самому праву рождения совершенной природой будды.

Д. Икеда, основываясь на интерпретации Нитиреном Лотосовой сутры, видит главную идею в том, чтобы «развивать мир будды — высшее духовное состояние, которое кроется в каждом человеке».[21] Мир будды, как он разъясняет, «представляет собой источник бесконечной силы жизни, проявляющейся, питаясь мудростью, познавшей истинную сущность всех явлений вселенной и жизни, и именно он служит основой настоящего счастья».[22]

Японский философ утверждает потенциальную возможность раскрытия природы будды в каждом человеке, ссылаясь на слова Ничирена: «Люди простые смертные, родившиеся в Последний день закона, верят в Сутру Лотоса, благодаря наличию природы будды в мире человека»[23].

Он отмечает также наличие сходства между пониманием Бога Л.Н.Толстым и буддийским учением о природе будды в человеке, ссылаясь на слова русского классика: «Познать бога можно только в себе. Пока не найдешь его в себе, не найдешь его нигде»[24]. Этот вывод великого мыслителя, по словам Д. Икеды, в одно мгновение уменьшает расстояние между Богом и человеком, подводя его к нулю[25].

Русский и японский мыслители сходятся и в способе раскрытия в себе высшего духовного начала и духовного совершенствования. По Л.Н. Толстому, такое начало в человеке укрепляется служением людям: «В дурные минуты не чувствуешь бога, сомневаешься в нем. И спасение всегда одно, и верное: перестать думать о боге, а думать только об его законе и исполнять его, любить всех, – и тут же перестаешь сомневаться, и опять обретаешь бога».[26]

Д. Икеда говорит: «Деятельность человека, осознавшего в себе природу будды, исходит из бесконечного милосердия»[27]. Он видит в милосердном служении людям возможность духовного совершенства человека, которое отождествляется им с просветлением и проявлением природы будды. В то же время японский философ понимает трудность для человека заниматься моральной практикой. Человек, по его мнению, легко подвергается соблазну к аморальным действиям в силу эгоизма, кроющегося в нем, и главной сложной задачей для него является контроль этого негативного начала. Решение апории Д. Икеда предполагает следующим образом: человек изначально желает и стремится к соединению с вселенской жизнью, служащей источником живительной духовной энергии. Философия Лотосовой сутры, по его исследованию, указывает нам на «предельное счастье жизни путем соединения и гармонией с жизнью Вселенной и всеми другими жизнями».[28] Альтруистское отношение к людям приводит человека к высоте блаженства, преодолению эгоистических страстей.

Другой пример, который здесь хотелось бы привести, – это толстовское понимание проблемы жизни и смерти. Толстой утверждает, что «истинная человеческая жизнь протекает вне времени и пространства».[29] Он сравнивает человеческую жизнь с момента рождения до смерти с одним днем, с момента пробуждения и до ухода ко сну. В рамках его миропонимания, жизнь без начала и конца пребывает или в состоянии пробуждения, или в состоянии сна. Истинная жизнь существует только в той точке, где сходятся будущее с прошедшим: «Прошлого уже нет, а будущее еще не пришло»[30]. Нам только кажется, что время существует, хотя на самом деле его нет. Тело и временное сознание уничтожается плотской смертью, но основу жизни уничтожить невозможно. Это Толстой и называет особенным отношением к миру.

По утверждению Икеды и в согласии с буддийской космологией, жизнь как таковая продолжается вечно вне времени и пространства, пребывая то в активном состоянии – состоянии проявления жизни, то в пассивном состоянии – состоянии смерти. Принято считать, что жизнь – это бытие, а смерть – небытие. Но, по миропониманию буддизма, смерть не тождественна небытию, так как она представляет собой пассивную фазу жизни с потенциальной возможностью перехода в фазу активную – проявление жизни. Жизнь в активной фазе в любой момент может переходить в пассивную фазу. Но это не значит, что ее вообще нет. Так же как мы пребываем то в состоянии сна, то в состоянии бодрствования, но остаемся самими собой после сна, так и жизненная субстанция не уничтожается плотской смертью. И эта субстанция, которая существует вечно, повторяя две фазы – проявление жизни и смерти, называется «тю», что означает «середина». А понятие времени и пространства появляется с момента проявления жизни как шкала для измерения нашей активной деятельности, по которой нельзя измерить саму субстанцию жизни.