Александр Шемионко - Милицию вызывали?

• Название: Милицию вызывали?
• Автор: Александр Шемионко
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00039-207-2

В этой книге и в нашей жизни всё, как в известном блюде – винегрете, чего только не намешано: людские судьбы, сдобренные легендами и байками, посыпанные орденами, колючками и медалями, с добавлением небольшого количества навоза и лепестков роз, залитые соусом из слез и смеха, приправленные по вкусу, для любителей остренького, стрельбой, героикой и юмором.

Это вторая из серии книг, задуманных автором под общим заглавием «Винегрет из нашей жизни».

Название книги «Милицию вызывали?» говорит само за себя.

Тому, кто настроен прочитать лихой детектив с морем крови и насилия, лучше сразу закрыть эту книгу. В ней автор рассказывает о серых буднях милицейской работы. Это книга о «золотарях» нашего мира, которые, очищая общество от моральных отходов, не чувствуют себя героями. Выполняя свою неблагодарную работу, они не теряют оптимизма и чувства юмора, находя место достойной шутке даже в экстремальных ситуациях. Хотя это получается далеко не всегда и не у всех…

---

– Ладно. Вижу, что что-то знаешь. Четвёрки хватит? – преподаватель взял ручку, но толпа сочувствующих возмущённо загудела и он, махнув рукой, поставил в зачётку Белозёрова отметку «Пять».

Выбегая из института, Саня чуть не сбил с ног одногруппника Генку Валеева, своего земляка и приятеля, от которого изрядно несло винным перегаром и закуской, в состав которой явно входил чесночок.

– Гензик, ты куда это такой весёлый собрался? Уж не на экзамен ли?

– Да… – с трудом выдохнул «парами» Генка.

– Думаешь, сдашь?

– Не думаю, а сдам на «пять». Меньше мне не должны поставить. У меня сегодня дочка родилась!

– И у тебя тоже? – удивился Саня.

– Что значит тоже? – Генка недоумённо уставился на Белозёрова, сосредоточенно «гоняя» мысли по умному широкому лбу.

– Не прокатит у тебя сегодня экзамен, потому что только что мне за рождение дочки пятёрку поставили!

– За мою дочку тебе пять поставили? Беспредел, Шура! – Гена непонимающе таращил на Саню глаза.

– Да не за твою, а за мою! У меня сегодня тоже девка родилась! Представляешь? – заулыбался Белозёров.

– Здорово! Ай, молодца! – наконец-то начал понимать смысл разговора Генка, – Тогда так, Шура. Вечером у меня в комнате собираемся и хорошо это дело отметим. Я привёз с собой десять коробок креветок, так что устроим пивной заплыв на длинную дистанцию. Половина денег с тебя, замётано?

– Замётано, – Саня засмеялся. – А экзамен за дочку тебе не поставят! Не поверят, что и у тебя тоже сегодня дочь родилась. А то тогда вся группа срочно начнёт повышать рождаемость в Союзе и именно сегодня!

– Не поверят, ну и хрен с ними! Я сам сдам, ты меня знаешь, – и, развернувшись, Гена нетвёрдой походкой пополз вверх по институтской лестнице, периодически поскальзываясь на мраморных ступенях и тихо беззлобно матерясь, под удивлёнными взглядами проходящих мимо студентов – «дневников».

Генка был одним из лучших студентов в их группе, что подтверждалось его зачёткой, умными глазами и большими залысинами на мудрой голове, и Саня, перед тем как натянуть на голову шапочку и нырнуть в холодную пасть улицы, подумал: «Да, этот сдаст! Такого упёртого без хрена не съешь! Натура хоть и бесшабашная, но «котелок» всегда варит, и только на оценку «отлично».

Холодный ветер с гранитной набережной быстро выбил из его головы всю лирику, а вместо этого прилепил к ней большой кусок грязной мокрой газеты. Белозёров, оторвав её от лица, прочитал на развороте название одной из статей: «Битва за урожай». Поняв из названия, что ничего нового он оттуда уже не почерпнёт, Саня, подняв воротник, затрусил к ближайшей станции метро…

Чисто «пивного путча» вечером не получилось. В комнату к Генке и Сане набилось человек двадцать одногруппников, с вином и водкой, решив таким образом сделать новоиспечённым молодым отцам подарок. «Подарков» было более чем достаточно, а вот кушать совершенно нечего. Каждый, видимо, решил, что стол и так будет ломиться от яств, а про спиртное в народе говорят: «Сколько ни возьми, всё равно два раза бегать». Хорошо, что Генка не соврал, и креветок было о-о-очень много, это хоть как-то решило вопрос с закуской. Часа через два креветочные панцири уже летали по всей комнате и смачно хрустели на полу и…в кроватях!

Часов в десять вечера, когда половина гостей, уже достаточно «отдохнула» и разбрелась по своим общаговским «норкам», в комнату молодых отцов ввалилась странная компания, состоящая из коменданта общежития Франчески Ивановны Шевцовой и двух лиц мужского и женского пола с красными повязками на рукавах.

Необычное имя Франческа Ивановна получила от своего отца, коренного питерца, простого каменщика и сумасшедшего поклонника таланта великого архитектора Бартоломео Франческо Растрелли, по проектам которого построена добрая половина старого Петербурга.

В общежитии Франческа Ивановна занимала должность коменданта и, естественно, в её обязанности входило следить за порядком во вверенном ей заведении, а также приводить в исполнение «приговоры» провинившимся разгильдяям. Наказанный ею нарушитель, сразу же получал от проживающих в общежитии прозвище «Бартоломео». Почему? Потому что Франческой РАССТРЕЛЯН! (да простит всех великий Растрелли). Отчего и сама комендантша имела прозвище, такое же странное, как и её имя – «Расстрелка» или просто Франя.

Внешне Франческа Ивановна представляла собой женщину бальзаковского возраста, с формами, за которые не стыдно было бы и великому Бартоломео. Мимо её форм, занимавших ВСЁ пространство вокруг, и мышь не смогла бы прошмыгнуть. Видимо, таких женщин специально набирали для работы в общежитиях, чтобы у нарушителей внутреннего распорядка просто не было никакой возможности удрать, то есть, уйти от ответственности за содеянное «злодеяние».

Франческа Ивановна, войдя в комнату и перекрыв своим могучим телом выход в коридор, сразу исключила даже мысль о побеге. Двое в красных повязках боязливо выглядывали из-за её могучей спины и были похожи на двух трусливых собачонок, ожидающих страшную команду «Фас!», услышать которую жутко боялись.

Наведя резкость на вошедших в комнату людей, Генка Валеев вдруг громко возопил:

– Комендантский патруль! Господа офицеры, встать! Смирно!!!

– Ваш юморок неуместен, молодой человек, здесь вам не казарма, а общежитие, – саркастически процедила сквозь зубы «Расстрелка»-Франческа Ивановна. – И если вы через пять минут не разойдётесь по своим комнатам, мы будем вас фотографировать для стенгазеты «Они позорят наш коллектив». Утром вам будет очень стыдно. Время пошло, – она демонстративно взглянула на свои маленькие золотые часики, а потом, под ошалелые взгляды присутствующих, вытащила из кармана огромной вязаной кофты секундомер и громко им щёлкнула!

– Расстрелка, ой, пар доите, Франя Иван…новна, – смущённо пробубнил заплетающимся языком Генка, – я же Вас предупреждал, что мы с Шуриком будем отмечать рождение наших дочек, и креветок Вам дал две пачки. А? Всё же договорено? Мы же тише мышей сидим! Какие проблемы?

– Что за грязные намеки?! – взвизгнула комендант. – Сеня, фотографируй!

Длинный, худосочный фотограф Сеня, в мятой клетчатой рубашке с красной повязкой на рукаве, с трудом пропихнулся в комнату мимо могучей «дочери Растрелли» и начал щёлкать фотоаппаратом, видимо надеясь, что сейчас «мыши» начнут в панике разбегаться по норам, закрывая лапами свои испуганные морды. Но фотоаппарат произвел на сидящих в комнате людей-мышей обратное действие. Все дружно повскакивали со своих мест и, обнявшись, картинно расположились на кровати напротив фотографа, образовав застывшую картину «Ужин с креветками».

После очередной вспышки фотоаппарата Генка, деланно накуксился и капризно прокрякал:

– Переснимите меня! Я глаза закрыл! Я требую пересъёма! И вообще, я не фотогеничный. Я просто фото без Гены, вернее Гена без фото! И я требую снять меня на вечную… не, как это, на долгую память! Шайбу! Шайбу! – при этом он сделал из пальцев «козу» и ловко приставил её к голове Белозёрова. Потом, немного подумав, добавил к «козе» большой палец и, сложив их вместе, сделал всем известную фигуру, которую и развернул в сторону фотографа, застыв, как мраморная скульптура.

Фотограф недоумённо посмотрел на Франческу Ивановну, ожидая дальнейших приказаний, а лицо женского пола, с красной повязкой на рукаве белой блузки, округлив глаза и, прикрыв рот рукой, с приглушённым «хи-хи» выскочило из комнаты в коридор. Стуча копытцами и при этом громко, уже не сдерживаясь, хрюкая в ладошки, существо понеслось разносить горяченькую новость по общаге.

– Ах, так! – прорычала комендант, – Я вызываю милицию! Милицию!!! Вызываююю…ю! – провыла она, как милицейская сирена, и скрылась в проёме двери. Её каблуки гулко зацокали по бетонному полу к месту дежурного вахтёра, где, под вывеской «Пропуск предъявлять в развёрнутом виде», стоял старенький телефонный аппарат.

После ухода комендантши Генка виновато посмотрел на присутствующих, всплеснул руками и удивленно произнёс:

– Ёшкин кот! Я же ей четыре пачки креветок дал. Или две? Неее… четыре! Это ж по цене, наверное, половина её зарплаты! Да и нет здесь креветок в магазинах, я же их из Мурманска привёз! Ничего не понимаю! Во, называется, сделал женщине доброе дело! А? Сидим тихо, никому не мешаем. Тише мышей в норах. Утром приберёмся, и всё хоккей! А, мужики? Чё, я не прав? – Генка огорчённо махнул рукой и устало плюхнулся на кровать.

– Не надо было предупреждать, что будем праздновать. Первый раз, что ли, сидим? Никто раньше даже не совался в комнату, хоть тут убивай кого хочешь, – сказал Белозёров и подцепил очередную креветку из глубокой тарелки. – Надо просто дверь закрыть и никого не впускать. И пусть все лопнут от злости!

– Да она, видимо, решила ещё денег «срубить» по-лёгкому. В общагах это так принято, – заплетающимся языком с трудом проговорил кто-то из гостей.