Лев Альтмарк - Пение кузнечиков на ночной дороге

• Название: Пение кузнечиков на ночной дороге
• Автор: Лев Альтмарк
• Жанр: Эротика

Добро и зло – где грань между ними? Что заслуживает поощрения и что наказуемо? Прислушайся, может, на твоей дороге уже запели кузнечики?..

---

Пение кузнечиков на ночной дороге Лев Альтмарк

© Лев Альтмарк, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хреновый детектив

Всё, что со мною было прежде,

Останется на рубеже.

Но – как последняя надежда, —

Частица Г-да в душе…

1.

…Ну, и козёл же этот Файнберг! Срань несчастная, поц сморщенный! Это ж надо, меня – МЕНЯ! – на которого молиться должен за то, что вытащил в люди и на ноги поставил, взял и кинул без зазрения совести, как последнюю девку-трёшницу у пивного ларька, и «спасибо» не сказал! Впрочем, я ничему не удивляюсь, потому что это вполне в его стиле. В стиле современных бойких ребятишек, которые берут от тебя всё, что им нужно, а потом и знать тебя не знают. Пока ты нужен, перед тобой на цыпочках ходят, а потом… Хотя я и сам баран порядочный, если не просчитал его с самого начала. А ведь мог, приглядись к нему чуть внимательней да не будь таким доверчивым…

И ведь купил он меня на элементарном! Я его сам, своими руками, сделал заместителем в Еврейском культурном центре, где был бессменным руководителем со дня основания. А кого мне, скажите на милость, было поначалу опасаться? Я же это общество единолично заварил, тридцать три пота пролил, пока все инстанции в одиночку прошёл, доказывая, что мы – не липа, а вполне работоспособная структура, потом деньги выбил из Сохнута и из богатеньких местных спонсоров-буратино, офис оборудовал, объявления по газетам распечатал, всевозможные образовательные и культурные программы раскрутил в городе – да разве этого мало?! Потом уже штатом обрастать начал, помощничками, мать их, вроде этого Файнберга…

Первое время опасаться мне действительно было некого: работали помощнички слабовато, специфики работы с нашими драгоценными городскими евреями не знали, зато деньги получать ой как любили. А на каком дереве растут эти деньги, и какие круги ада я при этом каждый раз прохожу, объясняя, что не себе в карман кладу, это их волновало весьма мало. Да я и не обучал их высшему пилотажу, оно мне надо? Кроме того, тут одной бойкости и хорошо подвешенного языка маловато, нужен авторитет, нужны связи и знакомства. Да ещё умение в нужный момент и в нужном месте помозолить глаза тем, кто сидит на раздаче зелёных купюр. Я же к этому животворному источнику не месяц и не два подбирался, по первому свистку летел на всевозможные тусовки во все концы страны, письма спонсорам строчил чуть ли не километрами, спину гнул, да так, что до сих пор косточки ломит… Постепенно узнали меня, привыкли к моей физиономии и доверять начали, а кое в чём уже советовались, как со спецом. Вот мне и карты в руки. А тем бойким юношам, что пришли в Еврейское общество следом за мной, – им ещё предстоит свою тропу в джунглях протоптать. Джунгли – на то и джунгли, чтобы протоптанная другими тропа не всегда вела к успеху каждого встречного-поперечного самозванца. Без смекалки тут запросто ноги протянешь или тебя другие, более зубастые хищники запросто схомячат. В любом деле своя специфика.

Марик Файнберг приглянулся мне с самого начала. Глазки наивные и восторженные, сверкают, как только что отчеканенные пятаки, в которых отражается синее иерусалимское небо, костюмчик хоть и не богатый, но аккуратный, щепетильность и точность бухгалтерские, а я, между прочим, страсть как не люблю в бумажках копаться. А ведь надо – офис открыли, письма и бумаги казённые туда-сюда полетели, в дела их подшивать требуется, ответы и отчёты строчить – чувствую, закапываюсь в бумажном болоте по уши. Одно из двух: или что-то живое делать и крутиться белочкой в колесе, или барабанить день-деньской сочинения на канцелярские темы. Аж, одно время по утрам просыпаться не хотелось от такой бумагомарательной перспективы!

Тут-то он мне и пригодился. Зарплата для меня, говорит, не главное, мне важно, мол, служить великому делу возрождения еврейского народа, пользу по сионистской части людям приносить. Завернул, подлец, даже цитатки из Герцля и Бубера, а последнего, к слову сказать, я читал ой с каким скрипом, и разрази меня гром, если я что-то понял из прочитанного. Когда же он заявил, что больше всех на свете обожает Жаботинского, то покорил моё сердце окончательно. От кого-от кого, а от Жаботинского я действительно без ума. Этот писал без философствований – сила, напор и абсолютная уверенность в собственной правоте…

Одним словом, сбросил я на него всю писанину и бухгалтерию, а сам остался вроде свадебного генерала, то есть, по-прежнему раскатывал по тусовкам, пил с господами фуршеты, трахал эмансипированных заезжих израильтянок в два раза старше меня по возрасту и в два раза больше по габаритам, и в ус не дул. Плоды, как говорится, пожинал. Надеялся, что тылы мои надёжно прикрыты, и трудолюбивый клерк в офисе пашет как папа Карло. Даже в моё августейшее отсутствие.

Здесь-то он мне козу спустя некоторое время и подстроил. Этот серенький пиджачок оказался ещё тем жуком. Очень быстро он пронюхал, как вставлять в тот или иной документик свою фамилию, чтобы она запечатлелась в чьей-то начальственной памяти, перекатал в записную книжечку нужные адреса и телефончики, покукарекал потихоньку с кем следует, прикрываясь мной, как козырем, и, гляжу вскоре, начали его приглашать на тусовки не реже моего, а со временем даже чаще. Я возмутился было, дескать, что это за самодеятельность, только он и здесь нашёлся, сказал, что державный Сохнут уже положил на него глаз и зажимать молодого перспективного кадра никому не позволит. Поскрипел я зубами, помянул Сохнут добрым матерщинным словом, да никуда не денешься. Шестерёнки пошли крутиться.

А он, сволочь такая, не только вширь, но и вглубь попёр. Божьих одуванчиков, старичков-активистов из синагоги, на свою сторону переманил, а уж тем только повод дай позубоскалить. Коммунистического задора и комсомольской энергии в них на два поколения вперёд хватит. Пока я по привычке представительствовал на каком-то семинаре, Файнберг собрание общины созвал и так хитроумно доклад свой гадючий выстроил, что вышло, будто я никакой особой пользы общине больше не приношу, а только сосу из неё соки, как помещик из крепостных крестьян. Стоило мне вернуться, как синагогальные старички вкупе с розовой молодёжью, которая всегда в оппозиции, меня чуть с гавном не съели. Революция, блин, началась, октябрьский переворот. Которые тут временные, слазь…

В результате всех этих не шибко хитроумных комбинаций скинули меня со всех постов, обзвонили столичных начальничков, мол, я уже никто и дел со мной иметь не следует, даже ключ от офиса коллективно изъяли и передали секретарше Лене, которую я тоже в своё время разыскал и пригласил на работу. Вот как хитро обтяпали!

Но полным дураком Файнберг окажется, если решил, что я так легко крылышки опущу. Он хитрый, а я битый, даром что ли столько тусовок прошёл и столько водки на брудершафт с нужными людьми выпил! Посмотрим, чья возьмёт.

Существует масса способов приструнить негодяя. Можно по начальству пройтись с разъяснениями и челобитными, можно с рядовыми членами общины нравоучительные беседы провести, только я решил, что это муторно и, главное, результат непредсказуем: я-то отлично знаю, как тяжело убеждать в том, что ты не верблюд, если на тебя уже пальцем показывают. Изо всех способов я выбрал самый быстрый и самый жестокий – потреплю-ка нервы этому тихоне. Оно, может быть, и не совсем порядочно, но – на войне как на войне. Состряпаем подмётное письмо от имени каких-нибудь мифических антисемитов – такое проймёт кого угодно. Мне в своё время немало подобных писем приходило. И оскорбляли в них, и угрожали, и погромы обещали, а пару раз даже какая-то пьянь в офис заваливалась, только мне всегда везло, и я выкручивался. Не скажу, что я Рембо или Брюс Ли какой-нибудь и что поджилки у меня не тряслись от страха, ведь очко-то, оно не железное, но… худо-бедно обходилось. А вот как Файнберг, этот интеллигентик щупленький, будет прыгать от ужаса да икру метать – это ещё вопрос. По-настоящему ему в подобных переделках быть ещё не приходилось, и бумажек подобных он в руках не держал, ведь оберегал я его от таких мерзостей, всё на себя принимал. Вот и сберёг на свою голову.

Гнусно, конечно, сочинять письма от имени придуманного психа-юдофоба, рука не поднимается – да охота пуще неволи. Надеюсь, о моём грешке никто узнает, а узнают – сведу к хохме, скажу, что пошутил неудачно. Но этому гаду нервишки потреплю. Терять-то мне больше нечего. И так всё отняли.

Чтобы не вычислили по почерку, буду писать печатными буквами. Что писать – не проблема, подобной бредятины я начитался вволю. Могу даже консультантом в каком-нибудь филиале новоявленного Союза Михаила-Архангела подрабатывать. Если, конечно, окончательно с ума не поеду.