Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики

• Название: Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94201-544-2, 978-5-94201-542-8

Курс подготовлен известными российскими учеными в области уголовного права. В III томе рассматриваются понятие и виды преступлений в сфере экономики и экономической преступности, анализируются особенности их квалификации, исследуются приемы и способы отграничения от смежных составов.

Для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов и факультетов, работников правоохранительных органов и судов.

---

Но совершенно невозможно, чтобы одно оконченное хищение (присвоение) превращалось при реализации присвоенного в другое (растрату). Если имущество уже присвоено, то нечего растрачивать, ибо последующее распоряжение похищенным, равно как и заранее не обещанное содействие этому распоряжению, находятся за пределами состава хищения. Если же имущество растрачено, то оно не может быть присвоено, так как в результате отчуждения исчезает предмет для присвоения. Вот почему выражение «виновный присвоил и растратил имущество», если оно относится к одному и тому же имуществу, является нонсенсом. В одном эпизоде данное имущество может быть либо присвоено, либо растрачено. Таким образом, растрата как самостоятельная форма хищения не связана с присвоением и не является последующим после него этапом преступной деятельности.[230]

Разграничение присвоения и растраты имеет важное значение для определения момента окончания хищения и круга лиц, имеющих к нему отношение, как соучастников или только как прикосновенных субъектов. Ибо присвоение и растрата, отличаясь по способу изъятия имущества (в первом случае – это удержание вверенного имущества, а во втором – его издержание), предполагают и различие в объективной стороне (в присвоении израсходование имущества лежит за пределами состава, а в растрате оно образует его конститутивный признак), а стало быть, и различие в моментах их окончания (присвоение окончено в момент установления над имуществом незаконного обладания, а растрата – с момента его незаконного потребления, израсходования или отчуждения), что определяет и различие в оценке поведения лиц, связанного с действиями исполнителя (оказание содействия в распоряжении уже присвоенным имуществом является прикосновенностью к хищению, а аналогичное содействие при растрате – соучастием в хищении).

Отграничение растраты от кражи и мошенничества производится по тем же критериям, которые изложены выше применительно к отграничению указанных составов от присвоения.

Д. Грабеж

Грабеж – это открытое хищение, совершенное без насилия либо соединенное с насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего (ст. 161 УК).

Основным признаком грабежа, отличающим его от кражи, является открытый характер действий виновного или (что то же самое) – отсутствие признака тайности.

Открытым является такое хищение, которое осуществляется в присутствии собственника или иного владельца имущества либо на виду у посторонних, когда похититель сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет.[231]

Как и кража, открытое хищение характеризуется двумя критериями: объективным (присутствие на месте преступления очевидцев, наблюдающих совершаемые виновным действия и адекватно воспринимающих их социальный смысл) и субъективным (основанное на объективных предпосылках понимание виновным того, что он действует заметно для этих лиц, понимающих характер его действий).

Относительно объективного признака заметим, что по УК 1926 г. под грабежом понималось открытое похищение «в присутствии лица, обладающего, пользующегося или ведающегося им» (ст. 165). Ни в последующем УК 1960 г., ни в нынешнем об обязательном присутствии указанных лиц не говорится. Из этого следует, что грабежом признается такое хищение, которое совершается в присутствии кого бы то ни было, в том числе посторонних по отношению к изымаемому имуществу лиц (за исключением, конечно, соучастников грабителя, лиц, заранее обещавших не донести о преступлении, либо родственников или близких, со стороны которых виновный не ожидает противодействия). Главное, что виновный, похищая имущество на виду у кого-либо, понимает, что это осознается или может быть осознано ими.

На это обстоятельство обращалось внимание еще в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г., разъяснившем, что открытым «является такое похищение, которое совершается в присутствии потерпевшего, лиц, в ведении или под охраной которых находится имущество, либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее хищение, сознает, что присутствующие при этом лица понимают характер его действий, но игнорирует данное обстоятельство».

Однако многие задавались вопросами о том, кого следует относить к упомянутым в данном пункте «посторонним лицам» и как трактовать фразу «лицо, совершающее хищение, сознает, что присутствующие при этом лица понимают характер его действий, но игнорирует это обстоятельство». Как отмечалось в некоторых обзорах, если виновный сознает, что окружающие понимают характер его действий, то тайным изъятие имущества быть не может, независимо от того, происходит ли оно в присутствии родственников или посторонних лиц. Это порождало разнобой в судебной практике в тех случаях, когда виновный, действуя открыто, не опасался, что присутствующие при этом лица предпримут какие-либо меры к пресечению посягательства.

В подобных случаях при квалификации содеянного необходимо учитывать все обстоятельства дела в их совокупности, выясняя, как не участвовавшие в хищении лица реагировали на незаконные действия похитителя, предпринимали ли они какие-либо меры для прекращения противоправного посягательства. На это специально обращено внимание в п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г.

Заметим, однако, что последнее постановление дает ограничительную интерпретацию «посторонних», указывая, что содеянное следует квалифицировать как кражу, если присутствующее при изъятии лицо «является близким родственником виновного, который рассчитывает в связи с этим на то, что в ходе изъятия имущества он не встретит противодействия со стороны указанного лица».[232]

Между тем в судебной практике немало дел, когда изъятие чужого имущества не признается грабежом, если оно совершается в присутствии не только близких, но иных родственников и даже знакомых.

Так, Неманов обвинялся в том, что на автобусной остановке в присутствии трех свидетелей открыто похитил у гражданки Житник хозяйственную сумку с находившимся в ней имуществом. Суд изменил квалификацию, указав, что присутствовавшие при похищении были друзьями подсудимого и он не воспринял их как посторонних, в связи с чем его действия следует квалифицировать как тайное хищение.

Другой пример. Шмельков, находясь в магазине «Охотник-рыболов» и воспользовавшись отсутствием продавца в торговом зале, в присутствии М. просунул руку под стекло прилавка, откуда похитил газовый пистолет. Изменяя приговор, президиум областного суда отметил, что указание районного суда на то, что юридическое положение М. как постороннего по отношению к факту хищения Шмельковым не основано на законе. Шмельков в судебном заседании пояснил, что зашел в магазин вместе со знакомым М. Купив все, что ему нужно, он увидел под стеклом витрины пистолет и решил его похитить. Он предложил это сделать., но тот отказался. Воспользовавшись отсутствием продавца, он похитил пистолет и вместе с М. вышел из магазина, в котором, кроме них, никого не было. Как видно из материалов уголовного дела, М. – друг Шмелькова, а их родители – знакомые.[233]

Таким образом, ограничительное толкование «посторонних лиц» может привести к судебным ошибкам, особенно если рассматривать эту проблему сквозь призму установления административной ответственности за мелкое хищение, совершенное путем кражи, но не грабежа. В результате лицо, совершившее административно наказуемую кражу, может быть незаконно осуждено за криминальный грабеж.

Игнорирование грабителем того обстоятельства, что присутствующие при хищении лица понимают характер его действий, наиболее ярко характеризует существо открытого хищения, при котором виновный не боится в процессе изъятия имущества визуального контакта с кем бы то ни было, включая собственника или иного владельца имущества, могущих воспрепятствовать преступлению или изобличить преступника в качестве очевидцев содеянного. Говорить же о пренебрежении присутствием лиц, посторонних по отношению к похищаемому имуществу, но не к похитителю, в силу чего последний мог рассчитывать на их непротивление или даже одобрение, не приходится.

Что касается коллизии между объективным и субъективным критериями при грабеже, то И. Я. Фойницкий, утверждая в свое время, что «в условиях тайны наибольшую важность имеет субъективная сторона, т. е. чтобы виновный предполагал свою деятельность незаметною для других и не сознаваемую ими», в силу чего содеянное «остается кражею, хотя бы на самом деле потерпевший или иные лица за ним незаметно для него наблюдали», в то же время подчеркивал: «Но одно лишь мнение похитителя, что учиненное им похищение видят и сознают другие, между тем как на самом деле этого не было, не превращает его похищения из тайного в открытое».[234]