Маша Рапопорт - Пирра. Кто она?

• Название: Пирра. Кто она?
• Автор: Маша Рапопорт
• Жанр: Русское современное

Повесть-феерия "Пирра. Кто она?"– это увлекательная и полуфантастическая история о вечно молодой и неунывающей старушке, которая ведет себя как пятилетняя девчонка. Она вечно в движении, вечно что-то придумывает, чем полностью завоевывает сердца своих внучек: Маши, Сони и Лизы. Повесть написана старшей внучкой Пирры, Машей. Она увлекательна и захватывает читателя с первых строк. Кто она, эта Пирра? Волшебница, писательница или просто добрая бабушка, решать вам. Книга написана для детей младшего возраста, но и старшие дети найдут в ней заряд бодрости, чистая и светлая аура автора помогает расслабиться и снять стресс.

---

Маша Рапопорт Пирра. Кто она? (повесть-феерия)

Глава 1. Здравствуйте!

1. Всю неделю нам было очень грустно. Мы узнали, что скоро наша мама поедет в аспирантуру. Я грустила про себя, а Соня с Лизой плакали и не хотели маму отпускать. Лиза цеплялась за край её платья и хныкала:

– Не хочу апилантулу. Маму хочу. Маму-у-у-у.

Целую неделю мама пыталась оторвать её от своего платья, но Лиза была неумолима.

– Не плачь, Лизонька. Скоро приедет бабушка, и всё будет хорошо, – говорила мама и просила Лизу посморкаться в платочек. Лиза сморкалась, а мама утирала её слёзы, но Лиза опять начинала плакать.

– Какой-то сумасшедший дом, – говорил папа и, быстренько перекусив, смывался на работу. Он всегда смывался туда, когда кто-нибудь из нас плакал. Благодаря нашему плачу, он стал знаменитым скульптором и получил первую премию на конкурсе. Его показывали по телевизору и напечатали в газете. И мы очень гордились им и радовались, что мы не зря плакали и что у нас такой известный папа. Но папа считал, что добился он всего этого упорным трудом, а вовсе не потому, что мы плакали. Но мне кажется, что если бы мы меньше плакали, то он бы меньше работал, а лежал бы на диване с газетой, как это делают все папы. Он всегда сожалел, что не может лежать на диване с газетой, и что дети его совсем заели и не дают ему творчески работать.

Он был очень не доволен, что мама едет в аспирантуру, и вместо того, чтобы вытирать пыль, будет ходить в Москве по выставкам и театрам.

– Ты ненормальная, – говорил он маме, – надо заниматься детьми и мужем. Хватит тебе учиться. Ненормальная. Ей богу ненормальная. И мать твоя такая же сумасшедшая, как и вся твоя родня.

– Зато ваша семейка сверхнормальная, – парировала мама, орудуя большим кухонным ножом, сделанным папой из пилы, – сверх всяких норм нормальная. С тоски можно сдохнуть. Только о деньгах и думает.

И тут, конечно, папа бы с мамой сцепились, но раздался звонок, и мама сказала папе:

– Иди, открой дверь!

– А почему я? – ответил папа.

2. – Твоя мать приехала, ты и открывай.

Мама опять хотела сцепиться с папой, но я пошла и открыла дверь. На пороге стояла маленькая кругленькая бабушка, похожая на зелёную грушу, в платье защитного цвета, в какой-то несуразной шляпе и в полосатых гольфах. На шее у неё висели коробки, на спине огромный рюкзак, а по обоим бокам стояли два больших чемодана.

– Здравствуй, Марусечка, – радостно сказала она мне.

Я открыла рот от удивления и долго стояла так с открытым ртом. Из под шляпы на меня смотрели два синих-присиних василька. Васильки улыбнулись, и бабушка сказала мне:

– Закрой пасть!

И сунула мне в рот конфетку. Я закрыла пасть и стала сосать конфетку.

– Проходите, пожалуйста! – вежливо сказала я ей.

Бабушка нагнулась, и все её коробки с шумом посыпались на пол.

– Помогай! Помогай! Что стоишь? – закричала бабушка.

Мама всегда говорила, что у меня плохая реакция. Я растерянно схватилась за ручку чемодана и попыталась оторвать чемодан от пола, но он был такой тяжёлый, словно в него напихали металлолома.

3. – Какая ты дурочка! Коробки тащи!

Она взяла оба чемодана и подняла их вверх, как два лёгких пёрышка. Раз! И чемоданы оказались в прихожей.

– Ну, и силища у этой груши! – подумала я.

– Ну, приехала, слава богу! Здравствуй, внученька!

Только теперь я поняла, что это явилась наша бабушка. Она была совсем не похожа на нашу маму. И встреть я её где – нибудь на улице я бы её ни за что бы ни узнала.

Папа с мамой перестали ругаться, и вышли в прихожую.

– Здравствуйте, тётя Поля, – сладким голоском пропел папа. – Ну, вот теперь хоть поем нормально.

– Голодающий! – прошипела мама. – Как ты, бедненький, до сих пор не умер от моих котлет?

– Ну, началось, сказал папа и стал быстренько собираться на работу.

– Здравствуй, мама, – сказала мама бабушке, и они стали целоваться.

Соня с Лизой ещё спали. А я, как воспитанный ребёнок, пошла в детскую и стала рисовать бабушку. А бабушка с мамой пошли на кухню проводить «пресс-конференцию», как выразилась бабушка.

Глава 2. Новая жизнь

Пока шла «пресс-конференция», Соня проснулась. Они с Лизой спали на деревянной двухэтажной кровати, сколоченной папой из досок, в которых было пианино «Петроф», купленное нам папой, после долгой ссоры с мамой. Соня потянулась и сказала:

– Маша, ку-ку.

– Царствуй, лёжа на боку, – ответила я.

– Бабушка приехала.

– Бабушка, – зашептала Соня. – А она какая?

Мы её никогда раньше не видели, но знали от мамы, что она у нас «мировая».

– Зелёная груша в шляпе, – сказала я. – Вставай! Иди мой уши.

– Ну вот, мой уши.

– Не буду, – сказала Соня.

Она всегда говорила: «Не буду. Не хочу». Все глаголы она употребляла с частичкой не, но если её хорошо поколотить, то можно было выбить из неё этот недостаток. Она хорошо поплачет, а потом делает то, что надо. Трудный ребёнок была наша Соня, как выражалась мама.

– Девочка наоборот, – называл её папа. И когда ему надо было что-нибудь от неё добиться, он всегда говорил наоборот:

– Не будешь есть. Никогда в жизни не будешь есть.

И тогда Соня говорила:

– Буду. – И начинала есть.

Если бы не эта «военная хитрость» папы, то Соня умерла бы с голоду. А сейчас она была толстая и розовощёкая с кучей веснушек на носу и щеках.

– Маса! – раздался голосок. И со второго этажа появилась улыбающаяся Лизкина физиономия.

– Доблое утло, Маса!

– Доброе утро, – сказала я. – Беги быстренько умойся и оденься. К нам бабушка приехала.

Лиза, как обезьянка, спустилась по лесенке и забралась к Соне в кровать. Она начала её щекотать. Сонька брыкалась и отбивалась руками.

– Чик! Бокс! – И Лиза сунула свой маленький кулачок Соне в нос. Сонька завыла. На крик прибежали бабушка с мамой.

– Ну вот, опять дерутся, – с отчаянием в голосе сказала мама. – Что за дети?

– Ничего. Сейчас я их успокою, – сказала бабушка.

Она встала на одну ногу и закружилась на месте, как большая зелёная юла. Соня перестала плакать и уставилась на бабушку.

– Пирра, сделай пируэт. Пирра нам купи конфет, но не будет вам конфет на закуску пируэт, пела она, кружась.

– Я тоже хочу так кружиться, – сказала Соня, вылезая с кровати на ковёр.

– Ну, давайте знакомиться, – сказала бабушка, перестав кружиться. – Меня зовут Пирра.

– А почему Пирра? Почему? – закричали мы.

– По кочану, – сказала бабушка. И она несколько раз нажала на сонину голову. И Соня тоже закружилась на месте.

– Покужи меня! Покужи! – закричала Лиза, хватая её за руки. Бабушка взяла её под мышки и стала кружить.

– Ну, здравствуйте, внученьки, – сказала она, поставив Лизу на ковёр.

– Здравствуй! Здравствуй, Пирра! – закричали мы хором.

– А теперь марш в ванную! Умыться! Одеться! И вперёд на завтрак! – скомандавала она. И мы все побежали в ванную, спотыкаясь о коробки и чемоданы, стоящие в прихожей. Так началась наша новая жизнь с бабушкой Пиррой.

Глава 3. Киевский торт

Умывшись и одевшись, мы сели за стол. Мы сидели не на кухне как всегда, а в гостиной за большим круглым столом, накрытым скатертью. У Лизы на груди был слюнявчик, потому что она была ещё маленькая и не умела аккуратно есть. А мы с Соней были уже большие. Соне было 5 лет, а я ходила в школу в подготовительный класс. Я была самая большая и самая умная из всех наших детей. Я уже умела читать и писать. А ещё я изучала палеонтологию по книжке, которую подарил мне папа на день рождения. Из этой книжки я срисовывала ихтинозавров и динозавров.

– А что я вам привезла, – сказала радостно Пирра. Она пошла в прихожую, семеня, как уточка. И принесла оттуда большую круглую коробку с зелёным листочком, нарисованым на крышке.

– Вот. Киевский торт. Вкуснятина необыкновенная.

– Я хочу толт, сказала Лиза.

– И я, – сказала Соня.

– Подождите! – сказала мама. – Сначала надо съесть кашу. А когда будем пить чай, я всем отрежу по кусочку.

– И папе надо кусочек, – вставила я.

– Папе обязательно оставим, – ответила мама.

– Пирра, а что ты ещё нам привезла? – спросила Соня, откладывая ложку.

– Поешьте, а потом я вам всё покажу, – сказала Пирра.

– Не буду есть, – упёрлась Соня.

– Сонечка, не ешь, – применила мама папину «военную хитрость». – И торт киевский не ешь, а то ещё отравишься.

– Нет, буду есть. И торт буду, – сказала Соня, набивая рот молочной рисовой кашей.

– Зло не оставлять, а то вас не примут в общество чистых тарелок, – сказала Пирра.

– Всё съедим! Всё! – закричали мы, работая ложками.

Мама хотела покормить Лизу, но Лиза ударила её ложкой по руке.

– Я сама. Сама хочу есть, – рассердилась она.

– Ну, ешь. Ешь сама. Только аккуратно, – сказала мама.

– Я осень акулатная. Смотли.

И Лиза, роняя кашу на слюнявчик, начала есть.

– Ну, теперь торт, сказала мама, когда мы съели всю кашу.