Дмитрий Иванов - Марчеканская вспышка (сборник)

• Название: Марчеканская вспышка (сборник)
• Автор: Дмитрий Иванов
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-426-3

Кто же такой Слава Салеев, о котором пойдёт речь в большинстве историй, собранных здесь? Во-первых, он мой друг. Во-вторых, замечательный человек. В-третьих, Кулибин от электроники. И на взгляд автора, перечисленного вполне достаточно, чтобы стать героем нашего времени, нашего со Славкой времени.

Кое-кто из читателей может обвинить автора и его героя в чрезмерном употреблении напитков куда как крепче кваса или кефира. Дескать, чуть не каждая вторая история начинается с преамбулы «как только разлили в очередной раз…» – и когда они только работают?

Отвечу вполне определённо и недвусмысленно. Действительно, большая часть историй, здесь опубликованных, была рассказана Салеевым во время посиделок, не всегда, кстати, банкетного свойства; чаще – обычное чаепитие. Собственно, именно застольная беседа всегда самая душевная. Именно в таком общении звучат самые сокровенные струны души. Такого никогда не услышишь в повседневном контакте за совершением обычных трудовых подвигов.

Вы сумеете себе представить, что сможете адекватно воспринять увлекательное приключение, поведанное коллегой во время ликвидации аварийной ситуации? Я не сумею. Тогда приглашаю к столу – поговорим, повспоминаем.

Дмитрий Иванов

---

Дмитрий Иванов Марчеканская вспышка

www.napisanoperom.ru

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Дмитрий Иванов, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

Марчеканская вспышка

(истории из жизни Славки Салеева)

АВТОР УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ

На смерть друга

спастись невозможно, коль выстрел прицельный?..
Господь защитит и беду отведёт?..
порою так тошно, но крестик нательный
от лимфы кипит, избавлением – лёд,
который горячку остудою лечит
но вот воскресить вас ему не суметь…
ступает по водам Иисуса предтеча
видением-облаком в чьём-то уме…
приходит наш час на Голгофе страданий,
и странные тени садятся, и ждут
на страже?.. на стрёме?.. на выцветшей ткани
тебя нарисуют, а после распнут…
тебя как последнюю тварь отымеют
и только потом бросят свиньям на корм…
и свет преломления райского змея —
в аду закопченном тротиловый шторм!

4 января 2009 г.

Вот и прервался жизненный путь моего друга Славки Салеева, закончились истории о нём, им же рассказанные. Да-да, те самые истории, которые мне удалось записать в процессе общения с этим, «заебатецькой души человеком». Истории, которые, казалось, будут вечно радовать меня своим неиссякаемым оптимизмом.

Но и сейчас Славкиных баек хватит на целый роман – роман в рассказах. Все материалы в нём представлены здесь практически в таком же виде, как они и были написаны первоначально. Разве только – автор чуть-чуть поправил стилистику изложения.

В этом романе нет сквозного действия, равно, как и нет сквозного противодействия. Размерами литературно-мышечной массы он худ, а боками впал… в немилость к желудку и приближённым органам современного чувственного восприятия искусства. Так что, и не роман это вовсе, а обычный набор расхожих фраз.

Попросту говоря, литературный калейдоскоп.

Мне могут попенять, какой же это роман, если отсутствует единая фабула? Когда герой, наподобие средневекового плута Фигаро, скачет из истории в историю, невероятно раздражая благочестивых читателей, которых некогда научили, что чёрное – это чёрное, белое – белое (но не море и не «Мицне»), а посередине – хрена лысого вместо предполагаемого гвоздика.

А я отвечу так: в фабуле ль дело, товарищЪ?! Не нравится определение «роман», так пусть будет сборник рассказов, баек и историй из жизни Славки Салеева.

Кто же такой Слава Салеев, о котором пойдёт речь?

Во-первых, он мой друг.

Во-вторых, замечательный человек.

В-третьих, Кулибин от электроники.

И на мой взгляд, этого вполне достаточно, чтобы стать героем нашего времени, нашего со Славкой времени.

Большая часть долгой трудовой деятельности Славки Салеева прошла под эгидой высшего технического образования. Двадцать пять лет. Кто-то скажет, что не так-то и много. Но не следует забывать, что до этого были почти два года работы садчиком кирпича, аккумуляторщиком, год учёбы в инженерно-строительном институте Новосибирска, три года срочной службы на Тихоокеанском флоте, около четырёх лет работы электриком, шесть лет службы прапорщиком с одновременной учёбой (заочно) в Ульяновском политехническом институте.

И сколько в итоге? Верно – чуть больше сорока лет. А это уже кое-что значит. Но и двадцать пять из сорока… значительно больше половины.

Вы ждёте от меня хронологии? Спешу разочаровать – последовательность событий мною будет нарушена. Вероятно. Скорее всего. На мой взгляд, нет нужды отслеживать, что было раньше – яйцо или омлет, – когда речь идёт о живом человеке… Именно – живом: он с нами, Славка просто отошёл на минутку. Вы же прекрасно знаете.

Начинаю таки делиться. Но не снегом, а своими историями о Славке и от Славки. И вот, как говорится, что вырастает из благих авторских намерений.

Вступительная дуэль (Сон в зимний вечер или умозрительная преамбула)

Привиделось мне, причудилось, будто никакой я не Чваков (институтское прозвище, произросшее из ошибки куратора группы при первом знакомстве), тем более – не Иванов, а попросту некий князёк мелкопоместный, получивший в наследство от батюшки единоутробного долгов карточных тыщ, этак, на семнадцать с гаком… Причём меньше половины ассигнациями, а так – всё больше закладными на дворовую челядь, строения и плодородные земли в родимом имении Родимцево Недородного уезда Володимерской губернии.

И вот стою, эт, я нищий, но гордый напротив невысокого человека в очках и с явными и очень недобрыми намерениями. Что вы, что вы! Я сразу понял, кто передо мной расположился в мундире камер-юнкера подводного флота ея императорского величества Фёдора Емельяновича – сам Александр Сергеевич Пушкин. Похож, чертяка, на Славку Салеева, как чипсы «Принглс» на сдобную коврижку – по пятачку за дюжину. Однако ж, он это. Несомненно, он. Сам!

Соображаю себе, что Славку Пушкиным назначить никак не могли, поскольку он из мусульман будет, а не из эфиопских арапов происхождением-то. Умом понимаю, а ничего поделать не могу, так как в руке предписание императорской гламурной e-mail канцелярии сжимаю. А в нём электронным по белому наскрижалено церковнославянской вязью, мол, получателю сего надлежит встречать Славку со всем почётом и уважением, который полагается светочи российской поэзии Александру Сергеевичу Пушкину (урождённому Салееву по первому гаремному признаку).

Осознание осознанием, но смотреть Славке в пустые оловянные глаза, в которых уже бесновался свирепый Медный Всадник, оказалось не таким простым занятием. Чуть было не убежал я умом в истерике-то. Но сдержался. А Славка всё пенял мне, будто низкородному холопу малохольному:

– Знаете, Воротынский, я вас, пожалуй, на дуэль нынче же вызову… Поскольку вы киоскёр и жиголо. То и дело карты так мечете, будто у вас это бисер, а не предметы игрального культа! А ещё постоянно мои имя с фамилией путаете. То Сашкой назовёте, то Александром Сергеевичем, то и вовсе Пушкиным. Не годится вот эдак-то, друг мой. Хватит уже вам жеманиться. Пора и под пистолетом дуэльным постоять! Хоть бы с полчасика. Сеанс пулетерапии, видите ли, Лепаж вам в якорь и заливная нотатения в глотку!

Странно, а отчего меня киоскёром-то называют? К чему сии преференции обстоятельственные; обстоятельства образа бездействия, кстати?

А вот, наверное, отчего… За моей спиной располагалась книжная полка, забитая по «Маруськин поясок» подшивками желтоватых на запах газет, иллюстрированными журналами, рекламными буклетами и прочей полиграфией самого разного толка – вплоть до элитной порнографии, выпущенной к тезоименитству наследника престола.

«Не продаётся!» – подумалось мне с неслыханным ехидством. Нас так просто не купить! Мы, киоскёры, народ ушлый, обстоятельный. Ни на какие злокозненности не поддаёмся. Вот в этаком примерно ключе…

Вот и Пушкин, Александра Сергеевич, в костюме Славки Салеева на маскарадную дуэль собираться изволят. Послушайте меня, герр гений, это вам пригодится в ваших начинаниях… Честно…

…я тут хитрость хитрую узнал, чтобы сладкую сладость вкушать… долговременного пользования… для затянувшихся дуэлей – в самый аккурат…

Плакат над моей головой дёргало и мотыляло. Позвольте, а кто ж его повесил? Кто и с какой целью? Нет ответа. Зато содержание его в памяти отложилось. Плакат гласил: «Существует четыре типа людей: одни ничего не желают знать, другие всю жизнь учатся, третьи учат, четвёртые поучают. Обычно второй тип легко совмещается с третьим, а первый с четвёртым».

Концептульненько, как сказал бы некто безликий со спонсорским кошельком издателя с испорченным вкусом.

Бывает…

И тут я почувствовал ещё чьё-то присутствие. Виталий, мой наперсник и камердинер в расшитой ливрее начинал зажигать мутноватые декабрьские свечи в утончённых канделябрах замечательного тульского литья. От факела, исполненного в виде американизированного созвучного символа с лёгким акцентом на средний палец. Он говорил мне так:

– Не обращайте внимания, Воротынский, барин часто изволят гневаться подобным манером адмиралтейским, ножкой топать не упускают случая, Однако бравада всё это, бравада и полный дискомфортный моветон с оборотом…

– С каким ещё оборотом?

– Ой, а то вы не в состоянии различить! – лицо Виталия выражало оскорблённую наивность. Причём оскорблённую самым издевательским способом. – Идиоматическим оборотом же. А вы что подумать изволили, бесстыдник вы окаянный?!.

Бац! Опять я отстранился. А Пушкин-Салеев с Виталием, облачённым в ливрею, пошли к барьеру, поручкавшись преизрядно. Возле барьера безземельные крестьяне, задержанные околоточным за превышение скорости следования по императорской трассе Москва – Голубые Петушки, подстилали соломку на рогожку (хотя, вполне вероятно, что и на дерюжку). Чтобы в случае ранения было не больно падать. Ах, да не ясно, отчего падать? Так от пули же… Или от каких-то там её мегаплазматических флюидов (и это всё во сне сам себе соображаю!).