Хулиан дель Касаль - Средь сумерек и теней. Избранные стихотворения

• Название: Средь сумерек и теней. Избранные стихотворения
• Автор: Хулиан дель Касаль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91763-073-1

Хулиан дель Касаль (1863–1893) и Хосе Марти (1853–1895) бесспорно находятся в числе самых выдающихся, повсеместно признанных представителей латиноамериканского модернизма. Наилучшее из достигнутого поэтами-парнасцами Теофилем Готье, Жозе-Мариа де Эредиа, Леконтом де Лилем, а также французскими символистами и романтиками, было ими сознательно использовано и творчески развито. И поныне латиноамериканских модернистов нередко рассматривают как «аристократов духа», поднявших своеобразное творческое восстание против измельчавшего общества, постепенно становившегося равнодушным к прекрасному вообще и к поэзии в частности.

Большая часть произведений, вошедших в эту книгу, переведена на русский язык впервые.

---

Все же, со временем Хулиан понял, что страшился попусту: когда уже взрослого Касаля спрашивали, не иезуитский ли коллеж наградил его столь меланхолическим душевным складом, поэт неизменно отвечал: «вы ошибаетесь; и представить себе нельзя людей более дружелюбных и жизнерадостных, чем наши тамошние наставники».

Из коллежа Касаль вынес глубокое знание классической литературы. Помимо Священного Писания, внимательно читали Гомера, Анакреона, Пиндара, Феокрита, великих древнегреческих трагиков; штудировали Цицерона и Горация, Вергилия и Катулла, Овидия, Тибулла, Проперция…

Касаль получил степень бакалавра и покинул коллеж то ли в 1879 то ли в 1880 году – разные источники говорят по-разному.

Положение семейных дел было к тому времени таким, что Хулиану пришлось немедля подыскивать себе службу В 1881 году начинающий литератор становится интендантским письмоводителем.

Почти одновременно, 13 февраля 1881 г., в еженедельнике «Эль-Энсайо» (El Ensayo), ведавшем вопросами «науки, искусства и литературы», появляется «Слеза» («jUna lagrima!») – первое из напечатанных Касалем стихотворений.

Касаль начал изучать правоведение в Гаванском Университете, но покинул его стены, успешно окончивши второй курс.

В 1885 году умер отец поэта, дон Хулиан дель Касаль-Игареда. После этого Хулиан то и дело жил в самой настоящей нищете, но переносил ее стоически, принимал спокойно и даже равнодушно.

С юности своей Касаль был довольно замкнутым и нелюдимым человеком. Редкие приступы жизнерадостности – быть может, притворной, – вряд ли могли обманывать знакомых и друзей. Этому давали множество различных объяснений.

В частности, Эмилио де Армас пишет, что Касаль жил и писал, постоянно «правя свою ладью против течения». Тогдашняя Гавана была преимущественно мещанским городом, утопавшим в бюрократии. Чувствуя живейшее омерзение к окружавшему обществу, поэт был вынужден ежедневно соприкасаться с ним ради хлеба насущного, служить мелким чиновником среди тех самых буржуа, отгородиться от которых он стремился всей душой.

Раймундо Кабрера вспоминал: «…Однажды мы [с Касалем] случайно встретились за столом у приятеля. Поболтали, посмеялись и, между прочим, поговорили о бедности, преследующей студентов и поэтов.

– А я нынче богат, – сообщил Касаль и предъявил наличный свой капитал: серебряную монетку достоинством в двадцать центаво».

Днем Хулиан кое-как зарабатывал на жизнь, с отвращением разбирая и переписывая служебные бумаги, а ночью работал по-настоящему: писал стихи.

Он завел знакомства с видными представителями тогдашней кубинской словесности и стал часто печатать стихи и статьи в крупнейших столичных журналах «El Figaro» и «La Habana Elegante».

Под конец 1886 года Касаль сумел разжиться кое-какими деньгами и ненадолго уплыл в Испанию. Скорее всего, ему помогли сестра Кармелина и ее муж, совершавшие на том же судне, «Шато-Марго», свадебное путешествие.

<…>
Вернусь ли? Я не знаю… Словно льдины,
Которые корабль разносят в щепы,
Тоска и боль берут меня в тиски.

Мне все равно. Мне все края едины —
Родной ли, чуждый ли – глухие склепы.
И не избыть ни боли, ни тоски!

(«В море»)

Отбыл Касаль 5 ноября – и уже в январе возвратился домой, со множеством ярких европейских впечатлений, однако утомленный до предела и без гроша в кармане. Родные места не показались путешественнику особо радостными. Позднее, в 1890-м, Касаль напишет:

Как галеон, не сдавшийся корсарам,
В родную гавань по морским просторам
Влачит нутро тяжелое, в котором
Нет исчисленья слиткам и товарам,

И якорь отдает на рейде старом,
Не привечаем ни единым взором —
Безлюден край, чумным объятый мором,
И некому владеть несметным даром, —

Так, возвратясь от чуждых побережий,
Ты, преисполненный мечтою свежей,
Воспламенял бы души для борьбы —

Но срамом лютым родина объята,
И правят ею алчущие злата,
И служат ей убогие рабы.

(«Некоему герою»)

Повторим: Хулиан дель Касаль никогда не был «гражданским поэтом». И, чтобы вынудить к подобным стихам человека, родившегося и жившего меланхоличным отшельником, чуравшегося и сторонившегося всякой «общественной деятельности», окружающие должны были постараться на славу…

Он посвятил этот сонет «бронзовому титану», кубинскому генералу Антонио Масео, с которым познакомился в июле 1890-го.

Незадолго до этого, в мае месяце, выпита из печати его первая книга, озаглавленная «Листы по ветру» («Hojas al viento»). Критические отзывы были весьма благожелательны.

Вполне безукоризненным этот сборник не назовешь, и все же он очень быстро и заслуженно стал известен за пределами Кубы, за океаном; поэту прислала поздравление знаменитая испанская писательница Эмилия Пардо Б азан (Emilia Pardo Bazan).

Конечно, даже у самых талантливых поэтов первые книги, если они изданы в литературной молодости, очень редко бывают в надлежащей степени зрелыми. «Листы по ветру» не составили полного исключения из этого правила, но в них вошло много по-настоящему прекрасных стихов, а творческий облик автора обозначился вполне ясно.

Касаль – один из самых печальных творцов не только в кубинской, но и во всемирной словесности. О темах одиночества, смерти и неизбывной тоски в его произведениях написаны многочисленные филологические труды.

Впрочем, стихи лучше всего говорят о себе сами, делая дополнительные подробные толкования излишними. Даже начисто не знакомый с Касалевской биографией читатель чувствует: беззаботной радости Хулиану доставалось немного и являлась она отнюдь не часто.

Любовная тема тоже окрашена глубокой грустью, по-настоящему «безоблачных» стихотворений о любви в Касалевских книгах нет. Эмилио де Армас пишет, что личная жизнь Касаля во многом остается почти непроницаемой загадкой для исследователей – за вычетом, конечно, длившегося года полтора злополучного романа с Хуаной Борреро. Судя по всему, назвать эту жизнь сколько-нибудь счастливой нельзя.

Вероятно, играло свою роль и то, что здоровье поэта никогда не было особенно крепким, а после двадцатилетнего рубежа оно, вероятно, сдавало не по дням, а по часам.

В следующем, 1891 году, Касаль выпускает в свет вторую, главную свою поэтическую книгу «Снег» («Nieve»).

В отличие от «Листов по ветру», бывших именно сборником стихотворений разрозненных, почти ничем и никак между собою не связанных, «Снег» целостен композиционно, здесь перед читателем крепко собранная воедино книга стихов – как понимали книгу стихов парнасцы и символисты, оказавшие на Касаля плодотворное и разностороннее влияние.

«Снег» состоит из пяти отделов, согласно тематике либо тональности произведений. То, что в «Листах по ветру» было еще только полновесным залогом грядущих успехов, стало во второй книге блистательным свершением. Возможно, поэтому, наряду с восторженными отзывами слышались и упреки. Автора звали «декадентом», привносящим в кубинскую словесность «явно чужеродные веяния». Всего скорее, дело сводилось либо к обычному критическому раздражению перед книгой великой и непривычной, либо к старой, как мир, литературной зависти.

Но когда Поль Верлэн, хорошо владевший испанским языком, прислал Энрике Эрнандесу Мийаресу письмо, в котором отозвался о второй книге Касаля как о великом поэтическом достижении, этот отзыв немедля опубликовала «La Habana Elegante» – и зоилы получили такую оплеуху, что раздраженные голоса притихли разом.

А потом и великий французский художник Гюстав Моро, прочитавший «Снег» с неподдельным восторгом, письменно поблагодарил кубинского поэта за стихотворный цикл «Мой придуманный музей. Десять картин Гюстава Моро».

Так, в одночасье, к автору «Снега» явилась настоящая слава.

Увы, сам автор, давно уже маявшийся туберкулезом, чувствовал себя все хуже и хуже. Ему трудно дышалось, болела грудь, мучил сухой кашель. Началась перемежающаяся лихорадка.

Невзирая на это, Касаль продолжал работать, пополняя третью свою книгу: «Бюсты и рифмы» («Bustos у rimas»). В ней было два отдела – прозаический («Бюсты») и стихотворный («Рифмы»).

Летом 1892 года Испания торжественно праздновала 400-летие Колумбовых открытий.

Рубен Дарио, которому надлежало участвовать в этих торжествах как официальному представителю Никарагуа, проездом посетил Кубу и сошел на берег в Гаванском порту.

Творчество Дарио было известно Касалю с 1887 года, в ноябре 1891-го он опубликовал превосходную статью о великом никарагуанце и посвятил ему вошедшее в книгу «Снег» стихотворение «La reina de la sombra». 27 июля 1892 года везший Рубена Дарио пароход «Мексика» ошвартовался у гаванской портовой пристани и поэты встретились в доме Рикардо дель Монте.