Виктор Воронов - Пригоршни из туесков памяти. Части первая, вторая и третья

• Название: Пригоршни из туесков памяти. Части первая, вторая и третья
• Автор: Виктор Воронов
• Жанр: Очерки

Эта книга о земляках автора – замечательных и удивительных людях Забайкалья и Прибайкалья, о тех, кто никогда особенно ничего не ждал, не ждёт и не будет ждать от властей, от начальства, от «барина», от «воеводы», от «милостей царя», а кто опирается всегда, и, прежде всего, на собственные силы и добивается всего в жизни сам – своим трудом!

Третье объединённое издание включает, выпущенные в 2005 и 2007 годах, части первую и вторую «Пригоршни из туесков памяти», а также новую Часть третью. При этом автору, несмотря на прошедшие с предыдущих изданий годы и приобретённый за это время опыт, не потребовалась их особая доработка. Всё это вновь воспринимается не как своеобразный отчёт или мемуары, а как душевные размышления о самом сокровенном, дорогом и многократно обдуманном. К тому же читать книгу можно, открыв наугад любую страницу, где почти каждый абзац – небольшое самостоятельное произведение.

В книгу также вошли, полюбившиеся читателям, тонкие наблюдения о пчёлах, природе, времени, труде, жизни, простых и прекрасных людях, которых автору посчастливилось встретить в других уголках нашей необъятной Родины, любовно и гордо зовущейся Россией. Именно с ней – Россией – неразрывно связаны судьбы автора и близких его сердцу людей, упомянутых в его пронзительных туесках доброй памяти.

---

Поэтому-то к тем охотникам, что промышляли соболя, в деревне относились с уважением, как бы отдавая должное их охотничьему мастерству.

Конечно, каждый охотник добывал и сдавал в промхоз разное количество этих ценных шкурок соболя: кто-то – одну-две, кто-то – пять-десять, а кто-то и до двадцати-двадцати пяти соболей добывал за сезон.

Редко, но помнится, что были и «рекордсмены» по количеству добытых белок, а особенно соболей.

В нашем селе дух и общая атмосфера охоты и добычи орех и зверя присутствовала везде – в школе, в клубе, на улице, в домах. К охотничьему труду все относились с уважением, а дети с малого возраста брали ружьё и шли в лес– что-нибудь добывать.

Заготовка орех и добыча пушнины были, конечно, основными в деятельности промхоза. Однако наряду с этим промхоз в летнее время успешно вёл заготовку грибов, ягод и рыбы.

В урожайные годы груздей и рыжиков нарождалось в лесу большое количество. И мы все за ними ходили, собирали, затем замачивали, мыли и солили в кадках и вёдрах.

Приёмный пункт промхоза вёл заготовку грибов и ягод от населения. И очень удачно. Помнится, что наш друг Колька Яковлев, ныне, конечно, Николай Михайлович, сдал в один год немало груздей и на заработанные таким образом деньги купил себе фильмоскоп. А это было уже «что-то» – показывать своим домашним и друзьям диафильмы. Об этом мечтало тогда большинство школьников.

Особенно много груздей было в Подушке – так называли место, а скорее всего сопку, несколько поодаль от села. В грибной год туда устремлялось большое количество односельчан – но груздей тайга, березняк и багульник, где они обычно растут, давали всем вдоволь.

Мы же с братьями обычно ходили за груздями и рыжиками на Мадескино поле. Это была залежь, которая начиналась недалеко от нашего дома, а по её краям и перелескам росли прекрасные берёзки, багульник, осинник. И после тёплых августовских туманов губастые грузди здесь попадались целыми грядками. Не успеешь срезать один, как взгляд уже отыскивает в листве другой. А с полным ведром этих сырых груздей возвращаться домой было очень приятно!

Кроме всего этого, промхоз выполнял роль, как теперь говорят, «градообразующего предприятия». Своей дизельной электростанцией он обеспечивал электроэнергией в вечернее и утреннее время все жилые и нежилые дома села. Различные строительные и ремонтные работы на селе производили также рабочие промхоза. Необходимые пиломатериалы и дрова можно было приобрести только в промхозе, который заготавливал лес и на пилораме производил разделку брёвен на требуемые виды досок, брусков и бруса на строительство домов.

Зимой охотники промхоза активно добывали в тайге парнокопытных животных: сохатых, изюбрей, косуль и кабаргу. Их такое ценное мясо сдавалось и также поступало в продажу для населения села, района и области. Летом довольно-таки успешно проводилась заготовка и сдача рыбы. Её солили в верховьях Чикоя в большие бочки, а затем сплавляли до Черемхово на плотах. Автотранспорт промхоз старался использовать без порожних рейсов: из райцентра и от ближней железнодорожной станции Петровск-Забайкальский везли в Черемхово различные грузы для сельпо, школы и самого промхоза, как бы осуществляя «северный», а скорее всего, летний завоз продуктов и товаров для нужд села. В прямом же направлении вывозилось всё то, что заготавливал промхоз для государства.

В целом промхоз создал крепкую промышленную базу, которая позволяла ему решать многие как производственные, так и социальные задачи.

Гордостью промхоза и его директора было строительство Дома охотника. Не сразу эта идея пробила себе дорогу– нужно было изыскать средства и согласовать всё в вышестоящих инстанциях.

Каких это стоило трудов и нервов можно теперь только догадываться. Ведь у Читинского облпотребсоюза в отношении промхоза и его доходов, наверное, были свои интересы и виды. Да законы и инструкции того времени тоже не всегда совпадали с нашими желаниями и мечтаниями.

Всё это было преодолено и за несколько лет рядом со старым клубом – на радость всех черемховцев – был построен из бруса Дом охотника.

Помню, что насчёт этого названия тоже было немало препятствий. Но отец и его коллеги правильно настояли, что в таёжном селе должен быть именно Дом охотника, а не просто сельский клуб.

Это событие действительно трудно переоценить. Ведь в те годы в селе ещё не было телевидения и туда ещё не была проведена линия электропередачи. Клуб, а затем Дом охотника, демонстрировавшиеся в них кинофильмы и ставящиеся концерты художественной самодеятельности и приезжих артистов, а также лекции и торжественные собрания были для всех сельчан «окном в мир» и основными, вместе с радио и прессой, источниками информации.

С чувством признательности привожу строки из письма Николая Кузьмича Соболева, отправленного автору восьмого апреля 2005 года: «…Я благодарен судьбе, что в начале моего трудового пути она свела меня с твоим отцом. Это был человек аналитического склада ума, обладал организаторскими и хозяйственными способностями, хорошо знал и разбирался в финансах и экономике. В работе смело шёл на оправданный риск, не боялся привлекать к работе молодых, неопытных, но энергичных людей. Недаром мы в короткий срок на пустом месте построили прекрасную базу промхоза. Конечно, направляющую и руководящую роль всегда играл директор. Но я непосредственно вёл строительство, занимался заготовкой и переработкой леса и решал остальные хозяйственные дела. На первых порах было непонимание его жёсткой требовательности, неукоснительного и в срок выполнения его указаний. Но когда я сам стал директором промхоза (Чикойского промхоза в селе Красный Чикой – прим.авт.), то понял, что без дисциплины и порядка сложно руководить этой охотничьей вольницей. Думаю, что вашу семью многие помнят в селе, потому что она оставила большой след в жизни Черемхово…».

ЧЕРЕМХОВО

В детстве нас с братьями затрагивало то обстоятельство, что ни в Атласе СССР, ни в Атласе мира, ни даже на больших картах, которые имелись в школе, не было обозначено наше село Черемхово.

Некоторым утешением этому было то, что курорт Ямаровка, от которого наше Черемхово находилось всего в десяти километрах, на картах мы находили. Дети работников этой Всесоюзной здравницы учились в нашей школе. Именно сюда за двести пятьдесят километров от железной дороги из города Петровска-Забайкальского курсировал автобус, которым ездили отдыхающие и мы – местные жители.

Постепенно мы свыклись с этим. И даже много позже, разъясняя кому-либо о местоположении Черемхово добавляли, что оно находится недалеко от курорта Ямаровка.

Правда, у отца, директора промхоза, в кабинете висела большая и более подробная карта нашего района, где было обозначено Черемхово, а также куда ещё более мелкие населённые пункты и даже охотничьи заимки. Но эту карту я сам видел всего лишь несколько раз, и она не могла быть предметом, так сказать, широкого пользования.

В энциклопедии, имевшейся в домашней библиотеке, село Черемхово тоже не значилось. Но был город Черемхово в Иркутской области. А когда я сдавал вступительный экзамен по физике в Иркутский политехнический институт, экзаменатор узнав, что я из Черемхово, спросил: «Кто преподавал у Вас в школе физику?» Услышав незнакомую ему фамилию – замолчал. По-видимому, он имел какое-то отношение к этому городу Черемхово.

В этом шахтёрском городе Черемхово позднее я бывал не один раз. Но, нисколько не собираясь обидеть его жителей, скажу, что даже своим названием он не напоминал мне родного села. Его название звучало для меня как-то по-другому.

В Улётовском районе Читинской области есть тоже село Черемхово. Но, к сожалению, у нас не было никакой информации об этом селе. И за эти годы я к этому так ничего и не добавил.

В те времена бытовало обидное слово «де-рев-ня», произносимое свысока и как бы подчеркивающее превосходство всего городского.

Нам всем хотелось быстрее вырваться из села в другую, такую интересную, как нам казалось по кинофильмам и книгам, жизнь.

Теперь с годами осознаёшь, сколь наивными были наши представления и какими иллюзиями мы себя питали.

В то же время, оглядываясь назад, понимаешь, что этот юношеский порыв делал и доброе дело. Он заставлял всех нас учиться, овладевать профессиями и находить своё место в жизни. Об этом часто говорили и моя мама, и наши учителя.

Хотя мы и стеснялись того, что «из села Черемхово», но в спорах со сверстниками яростно доказывали, что не хуже других, в том числе и городских.

…И вот я уже объездил немалую часть нашей страны – бывал на Дальнем Востоке, на Севере, в Средней Азии, на Черноморском побережье, на Каспии, в Прибалтике и Белоруссии, на Украине, в Молдавии и многих других прекрасных уголках и закоулках нашей большой Родины, которую мы все вместе с гордостью раньше называли СССР.