Сергей Изуграфов - Масамунэ и Мурамаса

• Название: Масамунэ и Мурамаса
• Автор: Сергей Изуграфов
• Жанр: Триллер

Алекс Смолев переезжает из Санкт-Петербурга на греческий остров Наксос, где Алекс покупает виллу и виноградник. Загадочные убийства постояльцев виллы и жителей острова заставляют Смолева принять активное участие в расследовании преступлений. Ему помогают его друзья, работники виллы, инспектор уголовной полиции острова и даже Бюро Интерпола в Греции. И вот снова очередное преступление ставит полицию в тупик…

---

Масамунэ и Мурамаса Детективная серия «Смерть на Кикладах» Сергей Изуграфов

© Сергей Изуграфов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Рассеки двойственность!»

Учение Дзэн.

Пролог

«Мечи-сокровища привозит с востока купец Юэ. Их ножны из благоухающего дерева обернуты шкурой рыб. Золото, серебро, медь и металлы украшают их.

Стоят они сотни золотых монет».

Юн-шунь, китайский поэт эпохи Сун (960—1279 гг.).

Александр Владимирович Смолев – для друзей просто Алекс – уже час шел бодрой и пружинящей походкой по городу, который он любил больше всего на свете. Над Петербургом едва отшумел теплый летний ливень, небо снова прояснилось, и под лучами яркого солнца капли воды сверкали алмазной россыпью на траве, листьях тополей, перилах мостов и на влажных тротуарах.

Северная столица, не избалованная щедрыми солнечными лучами, вся искрилась и переливалась слепящими бликами, отражавшимися в окнах посвежевших домов, в лужах на мостовых и влажных стеклах пролетавших по набережным авто. В голубом небе над Исаакиевским собором повисла дугой яркая летняя радуга – доброе предзнаменование, подумал Смолев. Он с наслаждением шел пешком по умытому городу, вдохнувшему полной грудью после дождя: летняя пыль, скопившаяся за жаркую июльскую неделю, наконец-то исчезла. Город словно помолодел и засиял ему навстречу улыбками прохожих и куполами храмов.

От Гавани Васильевского острова по Большому проспекту, затем по набережной Лейтенанта Шмидта, потом по Университетской набережной, мимо Стрелки и ее Ростральных колонн, и, наконец, по Биржевому мосту на Петроградку. Он любил этот маршрут. На Кронверкской набережной Алекс привычно остановился полюбоваться видом на Петропавловскую крепость: парящий в синеве золотой ангел словно приветствовал его возвращение высоко поднятой левой рукой, указывающей в небо.

Здравствуй, старый друг, тепло подумал Алекс, я тоже счастлив тебя увидеть снова! Крепость активно реставрировали, она молодела на глазах, оставаясь столь же грозной и неприступной. На ярко-зеленых газонах у крепостных стен загорала молодежь: студенты штудировали учебники, несколько молодых художников – видимо, из Мухинского училища – расположились с мольбертами у канала и писали крепость с натуры.

Смолев был искренне рад вернуться в родной город, пусть и ненадолго. За последние пятнадцать лет он провел в нем, если посчитать, совсем немного – счет едва шел на месяцы. Но всегда эти встречи были праздником. В этот раз, правда, повод был не самый приятный: ему пришлось пообщаться с коллегами из следственного комитета, дав показания в качестве свидетеля по делу Глеба Пермякова – постояльца его виллы на греческом острове Наксос, куда Смолев был вынужден переехать три месяца назад по состоянию здоровья.

«Наш болотный климат, увы, не для вас, батенька!» – сказал ему ведущий кардиолог Центра имени Алмазова после подробного обследования, нервно постукивая пальцами по полированной столешнице рядом с пухлой папкой медицинского заключения. «Вам надо на море, желательно, на Средиземное! Именно на теплое море! Вам противопоказаны резкие перепады давления! Да и легкие бы надо подлечить! Эти ваши старые ранения… Талассотерапия лечит все! Стабильность, покой, море, воздух – и будете как новенький! Ну, а в Петербург – добро пожаловать летом в гости!»

Алекс ничего не имел против себя и «старенького», но после смерти своего друга он оказался единственным наследником. Так осуществилась его мечта – жить у моря. Он купил небольшую гостиницу на Кикладах, виноградник и совсем уже было собрался наслаждаться «стабильностью и покоем», но вечно случалось то одно, то другое, а покушение на Пермякова выбило его из колеи совершенно. Даже ранение умудрился получить. Навылет, но полечиться пришлось. Но, слава Богу, с этим делом покончено, и теперь он решил потратить оставшиеся дни до отъезда на Наксос на то, чтобы навестить старых друзей. Он помахал на прощание рукой ангелу на шпиле Собора и направился к Артиллерийскому музею, где его уже ждали.

Шагая мимо давно умерших пушек и гаубиц, которые красили каждый год в нелепый ярко-зеленый цвет, он прошел через ворота в знакомый двор, уставленный образцами военной техники. Алекс всегда старался пройти его как можно скорее. Отчего-то вид малышей, безмятежно облепивших БТР или ракетную установку, вызывал в нем эмоции, которые он хотел бы подавить в себе – иначе настроение сразу портилось. Для него оружие всегда означало смерть – безжалостную, разрушительную и жестокую. Он уважал оружие и не считал возможным превращать его в глупый аттракцион. Бездумно делать из мощного современного вооружения веселую игрушку для детей могли, по его мнению, или безответственные, или просто умственно неполноценные люди, ничего не знающие о войне и смерти. Он считал это неуважением. А неуважение к смерти обходится всегда очень дорого, уж он-то это знал!

И никаким военно-патриотическим воспитанием тут не пахло и близко, что бы ни несли эти болтуны, которые – он был уверен в этом на все сто – и близко не нюхали пороху. Военно-патриотическое воспитание, думал он раздраженно, поднимаясь по лестнице музея, – это когда ребенку с малых лет объясняют, что он должен ценить жизнь и уважать смерть, знать, как защитить себя и близких с оружием в руках и без него. Учить долгу и жертве ради своего народа. Тогда ребенок имеет шанс вырасти патриотом. Тогда Родина для него – не абстрактное понятие, не пустой звук с экрана телевизора, а люди, которых он любит и может защитить от беды: мать, отец, братья и сестры. И учить его обращению с оружием нужно именно с детства, но учить серьезно и уважительно. Хотите сделать патриотизм национальной идеей, обратился он к невидимым оппонентам, начните с собственных мозгов!

Алекс поднялся на второй этаж, мысленно отметив, что обшарпанные стены музея в ржавых пятнах подтеков нуждаются в ремонте как никогда. То ли с последнего его визита денег у музея больше так и не стало, то ли они все уходили раз в году на зеленую краску для военных экспонатов.

Стареешь, подумал он, становишься брюзгой! Он остановился и покрутил головой. Налево или направо?

– Вы к кому? – с подозрением поинтересовалась невесть откуда вынырнувшая смотрительница в глубоко преклонных летах, взглянув на него пристально сквозь толстые линзы очков, когда он всего лишь на мгновение засомневался в маршруте. Отличные психологи, вздохнул он, покорно застывая перед ней, как столб. Стоит замешкаться на миг, и сразу у них в голове срабатывает идентификация: «чужой»!

– К Тишкину Сергею Ивановичу, – ответил он четко и громко, на случай, если она слабо слышит. – Смолев моя фамилия! Сергей Иванович меня ждет.

– У Сергея Ивановича – группа! – непонятно ответила работница музея, продолжая с подозрением мерить взглядом Смолева с головы до ног. – И не надо так громко, юноша, я, слава Богу, не глухая! Еще час как минимум он будет занят!

– Прекрасно! – ответил он ей, широко улыбаясь, догадавшись, о чем речь.

Лучший специалист музея по холодному оружию, а именно – по японским клинкам, иногда подрабатывал тем, что читал лекции, демонстрируя в качестве иллюстраций мечи из фондов музейной коллекции. На его потрясающие лекции собирались самые разные слушатели: от школьников – до узких специалистов, профессоров и даже академиков. Тишкин был ходячей энциклопедией яркой истории японского клинка за последние две тысячи лет, автором десятка подробных каталогов и сотни сложнейших экспертиз. Он знал все и даже больше! Мало того, у него были золотые руки! Сколько клинков он восстановил и отреставрировал, дав им новую жизнь в музейных экспозициях! С Алексом они дружили много лет. Сейчас он где-то в запасниках или в мастерской читает лекцию. Ждать час – совершенно невозможно! Мобильный телефон в этих стенах не берет, да и Тишкин часто просто забывает его включать. Его рассеянность уступала только его таланту историка и реставратора. Надо как-то выкручиваться!

– Это замечательно, – повторил Смолев недоверчивой старушке и бухнул наудачу: – Я как раз из этой самой группы! Просто я отстал!

– Что-то непохоже, – язвительно проворчала она себе под нос, продолжая дотошно разглядывать его в свои окуляры. – Вам тоже пятнадцать лет? Что-то вы, дорогой мой, в таком случае сильно поизносились в столь юном возрасте! Пьете много? Куда родители ваши смотрят? Они вам говорили, что старших обманывать нехорошо?

– Сдаюсь! – смущенно рассмеялся Алекс и поднял руки вверх в знак полной капитуляции. Он понял, что сегодня Серега водит школьников. – Виноват! Я сам по себе. Но что же мне делать? Сергей Иванович сам меня пригласил приехать, у него ко мне срочное и важное дело. Не ждать же мне в самом деле час на лестнице? Алевтина Георгиевна, – добавил он проникновенно, считав ее бэджик, – ну выручайте, теперь только от вас все зависит!