Никон Оптинский, Преподобный - На Господа возвергаю надежду

• Название: На Господа возвергаю надежду
• Автор: Никон Оптинский Преподобный
• Жанр: Религия

Никон Оптинский – священнослужитель Русской православной церкви, иеромонах. Ближайший ученик старца Варсонофия, пламенный молитвенник и любвеобильный пастырь, самоотверженно исполнявший старческие служения уже после закрытия Оптинской пустыни, претерпевший мучения от безбожников и скончавшийся в изгнании, как исповедник. Перу преподобного Никона Оптинского принадлежат такие замечательные святоотеческие произведения: «Завещание духовным детям», «Дневник последнего старца Оптиной пустыни» и «На Господа возвергаю надежду».

---

Никон Оптинский На Господа возвергаю надежду

Молитва последних Оптинских старцев

Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступивший день.

Дай мне всецело предаться воле Твоей святой.

На всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня.

Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душой и твердым убеждением, что на всё святая воля Твоя.

Во всех словах и делах руководи моими мыслями и чувствами.

Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобой. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая.

Господи, дай мне силу перенести утомление наступившего дня и все события в течение его.

Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать, благодарить Тебя за всё и любить.

Аминь.

Письма матери

Письмо I

Христос посреди нас! Мира и радования желаю тебе, дорогая мама!

Шлю тебе иноческий привет, ныне я уже узник, и, хочется сказать, узник о Христе, ибо хотя я и грешен, но в данном случае совершенно неповинен, как мне кажется. Сижу в темнице без предъявления мне какой-либо вины и, как видно, только потому, что я монах, что я трудился для обители. Да будет воля Божия, благая и совершенная! Благословляю Господа, на Господа надежду и упование возвергаю, в Господе отраду мою нахожу.

17-го сентября, помолившись за литургией и отслужив после нее молебен о твоем здоровье и прочих близких моих, я возвратился в келию и был арестован и отправлен в г. Козельск, в тюрьму, где и нахожусь. Со мною еще четыре человека духовного звания, такие же узники о Христе, и потому среда, в которой я нахожусь, не тяготит меня, я даже благодушествую. Но, ожидая всегда смерти, я решил в день моего рождения обратиться к тебе, дорогой моей мамаше, с моим, быть может, последним словом и приветом. Да благословит тебя Господь! Как иерей, призываю на тебя Божие благословение и молю Господа: да воздаст Он тебе вечными милостями Своими и вечным блаженством за все то добро, какое я получил от тебя. Да почиет на мне твое родительское благословение, которого усердно прошу у тебя. Помню тебя, и здесь, в заключении, приношу Богу мою молитву о тебе, хотя и слабую, по немощи моей. И себя и дорогую мне обитель нашу, тебя и всех предаю Господу Богу моему, Творцу и Промыслителю, ибо Он печется о всех и творит то, что нужно и полезно нам. Усердно прошу твоих святых молитв о мне, грешном, о спасении моей грешной души – цели земной жизни. И что мне более нужно, если бы я достиг сей вожделенной цели? Потому прошу молитв о моем спасении. Твердо верю, что все в руках Божиих, и спокоен. Чаю жизни будущего века, аминь.

Прошу передать от меня Божие благословение маме крестной (прошу ее святых молитв и благословения), сестре и братьям и всем прочим родным и знакомым; о всех них молился всегда. Да благословит и спасет их Господь! У всех прошу прощенья, а наипаче у тебя, ибо ошибки мои сознаю. Прости.

Господь да будет со всеми нами!

Грешный иеромонах Никон.26 сентября 1919 г. Козельск, тюрьма.

Письмо II

Христос посреди нас, дорогая мамаша! Мира и радования о Господе Иисусе усердно тебе желаю и прошу святых твоих молитв и родительского благословения!

О себе что писать мне? Я жив и здоров. Нужд никаких особых не имею, необходимое все получаю, тружусь несколько в письмоводстве, много занят бываю различными делами, касающимися вообще нашего общего жития, пою на клиросе и, наконец, служу, предстоя престолу Божию во святом алтаре.

Что касается моей внутренней жизни – и по келии, и по душе, – то это далеко не всем можно знать. Келия моя в длину имеет 5 аршин, в ширину 3 аршина 6 вершков, в одно окно; келия для меня дороже всяких пышных домов и чертогов. Что касается условий нашего общего жития, то это дело сложное и вместе очень простое. Сложное, ибо трудно изложить на бумаге все, что мы переживаем и предпринимаем, простое, ибо «аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие» (Пс. 126:1).

Да, нужно принимать меры возможные, подсказываемые здравым разумом, а противные духу христианского и иноческого жития отвергать, но, принимая их, успеха ожидать должно всецело от руки Господней. Гордость человеческая говорит: «Мы сделаем, мы достигнем», и начинаем строить башню Вавилонскую, требуем от Бога отчета в Его действиях, желаем быть распорядителями вселенной, мечтаем о заоблачных престолах. Но никто и ничто не повинуется гордости, и бессилие человека доказывается со всею очевидностью горьким опытом. Наблюдая опыт сей из истории и древних давно минувших дней, и современных, прихожу к заключению, что непостижимы для нас пути Промысла Божия, не можем мы их понять, а потому необходимо со всем смирением предаться воле Божией. Это первое.

Затем второе. Никто и ничто не может повредить человеку, если сам себе он не вредит, а напротив, кто не уклоняется от греха, тому и тысяча спасительных средств не помогут. Следовательно, единственное зло есть грех. Иуда пал, находясь со Спасителем, а праведный Лот спасся, живя в Содоме. Эти и подобные этим мысли приходят мне, когда поучаюсь я в чтении святых Отцов и когда гляжу умственно на окружающее.

«Что будет? Как будет? И когда?.. Если случится то и то, куда приклониться? Если совершится то и то, где найти подкрепление и духовное утешение? О Господи, Господи!» – Недоумение лютое объемлет душу, когда хочешь своим умом все предусмотреть, проникнуть в тайну грядущего, неизвестную нам, но почему-то страшную. Изнемогает ум: планы его, средства, изобретаемые им – детская мечта, приятный сон: проснулся человек – и все исчезло, сталкиваемое суровой действительностью; все планы рушатся. Где же надежда? Надежда в Боге: «Господь упование мое и прибежище мое!» (Пс. 17:3).

В предании всего себя воле Божией мир в душе моей совершается, а она, воля Божия, всегда благая и совершенная. Если я Божий, то Господь меня защитит и утешит. Если для пользы моей пошлется мне какое искушение, благословен Господь, строящий мое спасение. Даже при наплыве скорбей силен Господь подать утешение великое и преславное. Так я мыслю, так я чувствую, так наблюдаю и так верую. Из этого не подумай, что я много пережил скорбей и испытаний, нет, мне кажется, что я еще не видел скорбей. Если и бывали со мною переживания, которые по поверхностному взгляду на них, по своей видимости, казались чем-то прискорбным, то они не причиняли мне сильной сердечной боли, не причиняли скорби, а потому я не решаюсь назвать их скорбями. Но я не закрываю глаза на совершающееся и на грядущее, дабы уготовить свою душу во искушение, дабы можно было мне сказать псаломскими словами: «Уготовихся и не смутихся».

Я сообщал тебе, что у нас было следствие: ревизировали дела нашего Товарищества. Это следствие еще не кончено, суда еще не было. Когда будет суд и чем он кончится – Бог весть, но, несомненно, без воли Божией ни со мной, в частности, ни вообще с нами ничего совершиться не может, и потому я спокоен. А когда на душе спокойно, тогда чего же еще искать.

Сейчас я пришел от всенощной. Господи, какое счастье, какие чудные глаголы вещаются нам в храме!

Мир и тишина. Дух святыни ощутительно чувствуется в храме. Кончается служба Божия, все идут в домы свои. Выхожу из храма и я. Чудная ночь, легкий морозец. Луна серебряным светом обливает наш тихий уголок. Иду на могилки почивших старцев, покланяюсь им, прошу их молитвенной помощи, а им прошу у Господа вечного блаженства на небе. Могилки эти много вещают нашему уму и сердцу, от этих холодных надгробий веет теплом. Перед мысленными взорами ума встают дивные образы почивших исполинов духа.

В эти дни я неоднократно вспоминал батюшку о. Варсонофия. Мне вспомнились слова его наставления, данного мне однажды, а может быть, и не однажды. Он говорил мне: «Апостол завещает: «Испытывайте себя в вере ли вы» (2 Кор. 13:5), – и продолжал, – смотрите, что говорит тот же Апостол: «Течение совершил, веру сохранил, а теперь готовится мне венец правды» (2 Тим. 4:7–8). Да, великое дело сохранить, соблюсти веру. Поэтому и я вам говорю: испытывайте себя, в вере ли вы. Если сохраните веру, можно иметь благонадежие о своей участи».

Когда все это говорил мне почивший старец (он говорил хорошо, с воодушевлением; насколько помнится, вечером, при тихом свете лампады в его дорогой мне, уютной старческой келии), я почувствовал, что он говорит что-то дивное, высокое, духовное. Ум и сердце с жадностью схватывали его слова. Я и прежде слышал это апостольское изречение, но не производило оно на меня такого действия, такого впечатления. Мне казалось: что особенного, сохранить веру? Я верую, и верую по православному, никаких сомнений в вере у меня нет. Но тут я почувствовал, не скажу, что понял, а именно почувствовал, что в изречении этом заключается что-то великое, действительно великое: несмотря на все искушения, на все переживания житейские, на все соблазны, сохранить в сердце своем огнь святой веры неугасимым даже до смерти, ибо сказано «течение совершил», то есть земная жизнь уже прожита, окончена, уже пройден путь, который надлежало пройти. Я уже нахожусь на грани земной жизни, за гробом уже начинается иная жизнь, которую я соблюл. «Течение совершил, веру сохранил».