Михаил Гершензон - Избранное. Тройственный образ совершенства

• Название: Избранное. Тройственный образ совершенства
• Автор: Михаил Гершензон
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-98712-173-3

Михаил Осипович Гершензон (1869–1925) – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, писатель, философ, публицист, переводчик, неутомимый собиратель эпистолярного наследия многих деятелей русской культуры, редактор и издатель. В том вошли преимущественно философские произведения М. О. Гершензона («Кризис современной культуры», «Тройственный образ совершенства». «Ключ веры» и др.), в которых он в краткой и ясной форме эссе и афоризмов пытался сформулировать результаты своих раздумий о судьбах мира и культуры, как они рисовались современнику трагических событий первой четверти ушедшего XX века. В томе публикуется также обширная переписка с братом («Письма к брату»). Большинство собранных в томе изданий давно стало библиографической редкостью. В томе воспроизводится полная библиография трудов М. О. Гершензона, изданная в 1928 г., дополненная обширным списком последующих изданий самого Гершензона и работ о нем вплоть до 1999 г.

---

Отсюда развивается стройная философия истории, проникающая весь Ветхий Завет. Почему еврей вправе и даже обязан верить, что его Бог – единственный подлинный Бог? Потому, что Его подлинность неопровержимо доказана чудесами, которые Он совершил, выведя Израиль из Египта. Он сумел совершить неслыханное: освободить евреев, чудесно прокормить их сорок лет в пустыне, даровать им победу над многими сильными народами и водворить их в стране, текущей молоком и медом. Он сумел, а боги тех народов ничего не сумели сделать для них: вот доказательство Его подлинности; и вот почему история исхода так обильно изукрашена в Библии чудесами, вот почему и летописцы Ветхого Завета, и пророки чрез каждые десять строк твердят Израилю, до назойливости, одну формулу: «Бог отцов ваших, который вывел вас из Египта»{159}, то есть вы должны верить в Него, потому что Он – истинный Бог, как Он доказал вашим чудесным изведением из плена египетского.

Время неустанно текло назад волнами лет, поколения сменялись вереницей, но неизменною оставалась та истина. На протяжении веков отец передавал сыну беззаветную веру в закон возмездия. Этот закон представлялся еврею естественным законом и самым непогрешимым из всех естественных законов, действующим почти автоматически: за веру в Бога – земное благоденствие, за неверие – земная невзгода. К девятому веку ученые относят так называемую «Книгу Союза», Исход гл. 21–23, где сказано: «Если будешь слушаться гласа Моего и исполнять все, что скажу тебе, то врагом буду врагов твоих, благословлю хлеб твой и отвращу от вас болезни»; и в книге «Иудифь», составленной во втором веке, твердой рукой начертана та же формула: ты спрашиваешь, победим ли мы евреев, говорит Олоферну один из его советников: ответ нетруден; если в настоящее время они грешны пред своим Богом, то мы легко одолеем их, если же они верны своему Богу и нет в них беззакония, то лучше тебе удалиться от их границ, потому что их Бог несомненно защитит их и мы станем тогда предметом поношения для всей земли (Иуд. V 20–21).

Подлинный Бог силен помогать, и еврейский Бог чудесами исхода доказал свою подлинность: а ложные боги – не помогают, бессильны в материальном мире; этим и доказывается их ложность. Когда евреи идолопоклонством навлекают на себя гнев Божий и кару, Бог саркастически говорит им: где же ваши боги, твердыня, на которую вы надеялись, которые ели тук ваших жертв и пили вино ваших возлияний? пусть они встанут и помогут вам, пусть будут для вас покровом! Видите теперь, что это – Я, Я – и нет Бога кроме меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от Моей руки (Второз. XXXII 37–39). Самуил увещевает народ: «Не обращайтесь вслед ничтожных богов, которые не принесут пользы и не избавят, ибо они – ничто» (1 Цар. XII 21); и Иеремия неустанно твердит: зачем вы променяли славу свою на то, что не помогает (II 11), зачем поклоняетесь богам, которые не помогают? (II 8), – и настойчиво приводит им на память все то же историческое свидетельство подлинности их Бога – чудеса исхода: «…Господь, который вывел нас из земли Египетской, вел нас по пустыне, по земле пустой и необитаемой, по земле сухой, по земле тени смертной, по которой никто не ходил и где не обитал человек, – и ввел нас в землю плодоносную, чтобы мы питались плодами ее» (II 6–7).

Религия, философия истории и житейская мудрость – все заключено в одной этой истине. История народа и ежедневный опыт равно внушают: верь в Бога и повинуйся Его воле, ибо Он всесилен. Надо верить просто потому, что это выгодно. Пророки любили изображать союз Бога с Израилем как брачный союз: Бог – муж, Израиль – его жена, часто изменяющая Ему с любовниками, то есть с чужеземными богами. И вот Осия рассказывает: Израиль говорил: пойду за моими любовниками, которые дают мне хлеб и воду, шерсть и лен, елей и напитки, – ибо он не знал, что все это дает ему Бог, а не те ложные боги, которые вообще ничего не могут дать; за это Бог накажет Израиля; кинется Израиль искать своих любовников, но не найдет их, и тогда скажет: «Пойду я и возвращусь к первому мужу моему (то есть к истинному Богу), ибо тогда лучше было мне, чем теперь» (Осия II 5–8). О любви к Богу нет и помина, но благоразумие заставляет жену вернуться к старому мужу, потому что он один способен защитить и кормить. Сам пророк не говорит о любви: он советует только покориться. И всюду, где пророки говорят об исконном брачном союзе Бога с Израилем и о прелюбодейных изменах Израиля (напр., Иерем. III и особенно Иезекииль в великолепной 16-й главе), они увещевают его только во имя благодарности за прошлые дары, да ради материальной же выгоды в настоящем. Казалось бы, естественно было пророку спросить себя: на протяжении веков и доныне не было дня, нет часа, когда бы Израиль не изменял своему Богу; какая же неодолимая потребность чувства побуждает его беспрестанно блудодействовать с чужими, ничтожными богами? Но они не спрашивают об этом; очевидно, чувственная сторона явления, эта жажда свободы от Бога, им тайно понятна: психологически иначе не может быть; они говорят только: тебе дан разум – будь же рассудительна, сдержи свою страсть, останься верна мужу, чтобы не впасть в бедность и рабство. – Они знали, что не в природе человека любить такого Бога. Когда в ответ на вопрос Иисуса Навина народ единогласно заявил, что будет верно служить Богу, Иисус сказал: нет, не достанет у вас сил служить Ему, ибо Он – Бог ревнитель; но да поможет вам разум: помните, что если вы оставите Его, – Он наведет на вас зло и истребит вас (Иис. Нав. XXIV 19–20).

XI

Как могла родиться в человеческом уме такая чудовищная мысль? Кому теперь придет на ум, что существует прямая причинная связь между его метафизическими убеждениями и нашествием врагов на его отечество или нападением саранчи на его поле? А три тысячи лет назад и много раньше и позже все культурное человечество – не одни евреи – было твердо убеждено, что непреложнее и нагляднее этой зависимости нет явления в мире. В Луврском музее стоит древнейший памятник из найденных в Ханаане – камень моавитского царя Меши, IX века, где этот царь-язычник сообщает, что его страна долго томилась под игом Израиля, «ибо Камош (главный бог моавитян) гневался на свою страну», он же, Меша, силою оружия вернул Моаву независимость и в ознаменование своих побед над Израилем воздвиг храм Камошу в Кархе, «высоту спасения, так как он спас меня от всех врагов и показал мне гибель всех моих недругов». Так верили и ассириане, и египтяне, и индусы, так верит сейчас кафр и фиджиец, и в наших культурных странах ту же веру исповедует доныне вся непросвещенная масса. Ужели же только невежество и глупость?

Но вспомним, во что обходилась людям эта вера. Легко современному человеку исповедовать материализм или спиритуализм: его убеждение есть только мысль, оно слабо определяет его практическую жизнь, а главное – не требует от него жертв. Те люди оплачивали свою веру дорогой ценой, потому что их вера совпадала с их жизнью, была не чем иным, как техникой их жизни. Все неисчислимые жертвы – страшные жертвы, – какие на протяжении тысячелетий человечество приносило божеству, были вынуждены убеждением в верности того закона. О том же моавитском царе Меше Библия рассказывает, что, потерпев тяжкое поражение от соединенных израильско-иудейских сил и осажденный ими в своей последней крепости, он в последнюю минуту взял своего сына-первенца, который должен был царствовать после него, и вознес его во всесожжение на стене, чтобы умилостивить своего Бога Камоша (4 Цар. Ill 27). И когда ныне в сухое лето крестьяне приходят к священнику и, долго поторговавшись, вынимают кошели, чтобы уплатить каждый свою часть за молебствие о дожде, или когда бедная старуха покупает и затепливает в церкви свечку, они своими жертвами подтверждают незыблемость той истины, перешедшей к ним от отцов и дедов. Человек всегда был практичен и скуп, не склонен тратиться даром, и если жертвовал, то за верную прибыль, а миллионы и миллионы людей жертвовали Богу щедро, не жалея и лучшего своего достояния, жертвовали крупно и по мелочам изо дня в день, кровью, и трудом, и тем, что, может быть, всего дороже человеку, – ежечасным хотением и помыслом своим. Такая волевая вера, очевидно, коренится не в отвлеченном мышлении; на жертвенность может подвигнуть человека только уверенное знание, которое воспринимается как безошибочный расчет, следовательно, знание, прочно основанное на опыте. Очевидно, далекие предки в своем житейском опыте подметили действие того закона, как неизменно повторяющееся явление, – причинную связь между верою в божество и земным благосостоянием человека, – и, очевидно, знание это, переходя от поколения к поколению, проверяемое в опыте миллионами страстно заинтересованных сознаний, все снова и снова подтверждалось, отчего послушание божеству являлось уже непреложным ручательством за удачу в делах, и жертва – беспроигрышной ставкой. Нам не пристало смотреть свысока на такое существенное знание. Темная мудрость тех веков, разумеется, далеко уступала современной науке в достоверности; но она была целостна, не расчленена на самостоятельные ряды познаний, и потому содержала в себе без сомнения глубочайшие прозрения и догадки о строе вселенной, забытые нами за четкостью отдельных научных законов. Одною из таких догадок была, конечно, та вера в материальное возмездие божества. Она кажется нелепой, – но раскроем ее смысл – не окажется ли он сотканным из тех же нитей чувства и мышления, какие во все времена неизменно ткет человеческий дух? потому что те люди чувствовали и мыслили, разумеется, не иначе, чем мы.