Алина Бестужева - Третий чемпионат фабулы по прозе

• Название: Третий чемпионат фабулы по прозе
• Автор: Алина Бестужева
• Жанр: Эротика

В сборнике представлены лучшие рассказы литературного конкурса «Третий чемпионат фабулы по прозе». В него вошли только призёры этапов. В этом году чемпионат состоял из отборочного и пятнадцати жанровых туров. Отборочный выявил шестнадцать сильнейших авторов, и они продолжили соревнование. В процессе конкурса состав участников иногда менялся, но на замену приходили лучшие и продолжали борьбу. На каждом этапе определялись победители. Рассказы-призёры, по оценкам судей, и вошли в данный сборник.

---

Брызнула алая кровь на топтун – траву. Взвыла по – волчьи Данара, а Ярослав схватил за волосы и вытащил на середину улицы. На крики и вопли быстро народ собрался. Суд был скорым. Порешили связать ведьму, привязать камень на шею и утопить в той же реке, где погибла невинная Милава.

А через пять дён постучалась в окно Ярославу старая женщина и сказала, что подобрала на берегу реки умирающую, потерявшую память девушку, выходила, как смогла, а вчера девица пришла в себя, назвалась Милавой и рассказала о вероломном муже.

– Где она? – закричал Ярослав, ещё не веря своим ушам. – Веди меня к ней!

– Нет! – твёрдо сказала женщина. – Мне велено только сказать, что жива она, а возвращаться не хочет.

Опустил голову Ярослав, потом пал на колени перед женщиной:

– Передай Милаве моё искреннее раскаяние, скажи, что люблю её и всегда только её любил, скажи, я сам утопил ведьму, которая позавидовала нашему счастью. Пусть возвращается.

Женщина покачала головой, подивилась словам и обещала всё передать девице.

Через год у Ярослава с Милавой сын родился. Назвали его Ладомир. И с тех пор в семье плотника всегда царили мир и лад.

Удмуртия, г. Можга. 20.02.2015

Владимир Алексеев. Гараня

Какой бы сказка ни была, а и к присказке приступочек надобен. В мышиный лаз не глянешь в пару глаз, а коли ловко прищурицца – оно тожиня не безсмыслица. Осина и на дрова хороша, да под поленницей подосиновик не вырастет. Сидел кот на дубу, думал думу голубу: то ли песню спеять, то ли байку сбаять, то ли так сметанки поесть. А вам, друзья, пора кружком сесть, да сказку послушать.

Медмедей в наших краях страсть как много. А зайцов всё-ж таки поболе будет! Львов так и вовсе не сустретишь, не зимнее лев животное. Вот в пустыни при Иордани – то дело другое! Там, насупротив, медмедей недостача. Так уж Земля устроена, вареники в одном месте, а жбан со сметаной в другом. Сказка на то и хороша, что всякому варенику свою сметанку подаёт!

Ты уж думал было, то сказка? А то была ишшо и не присказка! Вот послушай-ка присказку. Варил ветер-балабол русски буквицы в кипучем озере. А чтоб звери их попусту по полям да лесам не разнесли, нагородил кругом озера остёр частокол. Потом свистнул-гикнул: «Приходите, добры люди, за буквицами на готовое!». Первы-то масковски да твярски прискакали, у их кони резвы, а у наших поморов что ни лодья, то чистая попадья: пока перекрестится, вся Псалтырь на язык поместится. Так-от мы и припозднилися.

Масковски да твярски остры частоколы повыдяргали, да с ими и дёру: дескать, наздогонят наши, да отымут. Робята-то на вёслах все дюжие да ражие. Ну а нам одни мельничные колёсья на том озере и остались, что потяжельше, да однако ж и покруглее. Так-от и говорим теперь: МАсквА АкАет, усех назидАет дА тАкАет, кАжуть в МАскве любыя врАки – публикА и верит пАки-пАки

ПОмОрский-тО рОд ОтрОдясь не любит, кОли ктО врёт. ГОвОр пОмОрОв пОкруглее, пОтяжельше, нО и премнОгО пОдОбнее истине. КОли сОврём – ОтрОдясь тОлькО небылицу, слОвнО пустим пО пОлю ОсьминОгую кОбылицу, при тОм же ОднО скажу: прО быль душОю не пОкривим.

Вот те и быль на разговеньице: оказался как-то в наших краях Пырсик высокородный, не из самой Масквы даже, а из башковитого царского села Склокова – А вот – говорит, я вашим медмедям суну в бок чудес клок, они от того и на балалайке играть почнут, и частушки петь на чистом аглицком наречии!

Он-от поюсом поверх тулупа подпояхался — его из-за поюса-то и самого не видать. Подошёл к медмедю с другого боку (с этого-то побоялси). Медмедь как рявкнет! Клок-от чудес как об землю брякнет! И в Китае слышали! Подошли наши мужики к тулупу, развязали поюс, а Пырсика-то уж и нету. Таки дела случаюцца!

Ты, верно ждёшь, коли сказка – так тут тебе и звери почнут говорить, и великан какой-никакой объявицца. По крайности – мальчик с пальчик, хитёр да востёр, ведьму-людоедицу на лопату посадит, да в печку запихнёт. Нету у нас поморов ничего такого чудесного. Вся небывальщина у нас как море подо льдом, тиха, бела и на разговоры неприветлива. Про зверей, так и быть, расскажу. Одначе, молчаливые они у нас, одно слово – безсловесные. Не сподобились за тем ветряным-балабольным частоколом ни одной разговорной буквицы. Ну, а кака ж сказка без разговору? На то есть у нас Гараня, мужичок не то чтобы рослый, но и не хлипкой. Когда копорский чай собират, завсегда шапка из кипрея выглядыват. Так себе ростом мужичок, а коли каким глазом сощурицца – будто бы и на одну бровь выше.

Поморски-то избы у нас знатны, велики. Когда крапива по весне под стеной пробивацца, так всё ей и думаецца:

– Это что-то я до оконницы не доросла?

Вот так она и ростёт, и ростёт. Глянешь супротив той крапивы на наших мужичков, хучь на пильшиков, хучь на сплавшиков, одно слово – улитки. Ну, и Гараня наш таков же будя. Вот тебе и великан, вот тебе и с пальчик!

Гараня-то только что дома Гараня, а при всём честном народе в полном собрании, хучь баклуши бъём, хучь капусту квасим, прозываем нами – Гарасим. В Церкви-то на Причастии поп и вовсе его Герасимом величат. Был-де такой Герасим Иорданский, который льва в пустыни исцелил, из лапы занозищу удалил и до полного выздоровления хворого выхаживал. Так-от на Гаранины-то именины поп в проповеди и сказал. И прибавил ишо, что была между Герасимом и львом во всю жизнь дружба великая, а как преставился Герасим, лев ему могилу когтями вырыл, сам старца погреб и на могиле той от умиления сердечного издох.

– Вот и ты, раб Божий, таковой дружбы сподобляйся! – присовокупил поп и щёлнул Гараню медным крестом по маковке, просфору праздничну по случаю именинов из кармана вынув.

Гараня-то в прежни времена о дружбе со львом и думать не знал. А тут ему попово благословенье не тем боком в голову-то и стукни:

– А что ж? – размыслил он сам в себе, – Парень я видный, состоятельный, лицом обоятельный, что бы и не задружиться мне с каким лютым зверем на случай драки али другого какого злоключения.

С тем из Церквы и вышел.

– Льва-то в наших краях сыскать промблема, так пущай хоть кто помельче, да посноровистей у меня в друзьях будет.

Завязал узелок с провизией и пошёл в лес.

Лес-от у нас, тот и взаправду волшебной. А медмеди, говорят, в ём лесные свяшшенники. Кабы медмедь сразу Гараню назад-то благословил, тот бы недолго скитался да мыкался. Так ведь нет, – иньший день медмеди как на парад в деревню ходют, только что без ружьев да сабель, а тут вышло у них с Гараней полное расхожденье интересов. То ли прослышали они, что мужичок-от не их, а льва розыскиват, то ли вон вышли по надобности на какую благородну ассамблею. Не было их, одначе, на ту пору в лесу. А мужичку-то нашему медмедь по самой малости и был ох как надобен!

Шёл-шёл Гараня, долго ли коротко, шага два ступил – видит, ёж на тропке клубочком свернулси.

– Ага! – думает себе мужичок, – До льва-то ёж, почитай, двух медмедев недорос, однако ж колюч, да занозист. Коли подпихнуть кому под драку такового друга под мягко место, так уж и одним сопротивником меньше будя!

Так-от он подумал, а сам-то и не знат, как к ежу подступицца. Шапку с головы снял – мысля пропала. Шапку надел – ежа взять нечем. А голыми руками так и сяк подступись – не возьмёшь.

– Ох, – смекает Гараня, – Зря я рукавицы дома забыл!

Пошёл-то он в лес летом. Зимой у нас ежи в лесу и не встречаюцца, по норам спят. Тут припомнил про то и сам Гараня, да и говорит в сердцах:

– Эх! Задружился бы я с тобой, ёжик, да больно ты в зиму сонлив. Скажу ишо, тулупчик твой от моды самолучшей далече. Кабы был ты гладок, шелковист да кудряв, аки агнец, покудасть гармоника под драку не наяриват – так и был бы ты мне по гроб жизни верный друг!

Ёжик пофыркал, да и укатился в листву под коренья. А что ежу сказать? Он буквиц говорящих не знат!

***

Перешёл Гараня пригорок, да ложбинку, да упавшу лесинку, да ишо трясинку, видит – лиса перед ним огнём по осинничку мелькат.

– Эге! – размысливат мужичок, – Лиса зверь хитрой да бывалый. С лисой и в голодный год без курятинки не останесся! Силов-то у неё превеликих нету, почитай, до льва полтора медмедя недотягиват, мелковата. Одначе и умом друг дорог, не одною тяжёлой лапою!

Так-от он смекнул, а у самого умишка не хватат, чем бы лису к себе приманить. Щурился он, щурился – лиса всё дале и дале, ан неприметней не делаицца.

– Ох, – запечалился Гараня, – лиса-то весь день приметна, рази что об ночь свои хитрости обделыват. Это что ж мне, всяк день ночи ждать-дожидацца, чтоб пользу-выгоду от дружбы с ею поиметь? Нет, не в дружбу мне плутовка рыжая.