Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии

• Название: Тайна Вселенской Реликвии
• Автор: Владимир Маталасов
• Жанр: Научная Фантастика

Это научно-фантастическое, приключенческое повествование о дружбе, любви, творческих (научных и технических) изысканиях молодых людей, живущих и творящих на стыке второго и третьего тысячелетий нашей эры.

---

– Да мы за ним подобного что-то не замечали, – переглянулись друзья.

– И не заметите. Он у меня вели-и-икий артист. Ну ничего, всё ещё впереди, – как-то уж больно загадочно произнесла Любовь Матвеевна. – Но от меня он всё равно ничего не скроет. Я по нему сразу могу определить, когда он говорит неправду.

– А как это вам удаётся, тёть Люб? – поинтересовались гости.

Она добродушно рассмеялась и в глазах её засветились весёлые, хитрые огоньки.

– Как? А когда он мне врёт, то, не ведая того сам, делает вот так, – и она, прижав большой палец левой руки к ладони, сжала его в кулаке.

Раскрасневшиеся от мороза, в дверь ввалились отец с сыном, неся в своих объятьях по охапке дров, пахнущих свежестью леса и зимнего дня. Скинув дрова на пол, они аккуратно сложили их под небольшую нишу рядом с печкой.

– Что ещё, мам? – спросил сын.

– Больше ничего, дальше я уже сама справлюсь. А вы идите, занимайтесь своими делами.

Любовь Матвеевна продолжала хлопотать на кухне, Геннадий Акимович уселся в гостиной смотреть воскресную телепередачу, а Митя повёл своих друзей в свою комнату. Обставлена она была просто и неприхотливо, без всяких излишеств, по-спартански: стол с тремя стульями перед окном, две аккуратно застеленные кровати, над одной из которых висел в рамке портрет улыбающегося, молоденького морячка, а над другой – гитара на верёвочке, книжная полка в углу, да вот, пожалуй, и всё.

– А это кто? – спросил Малышев, указывая на портрет.

– Федя, брательник мой, старший. В мореходном училище учится, – не без гордости ответил Сапожков.

– А гитара чья? – поинтересовался Остапенко, протягивая к ней руку.

– Моя, конечно.

– А можно?

– Чего спрашиваешь? Конечно бери.

– Эх ты, балда! Чего же раньше молчал, что умеешь играть на гитаре? – пожурил Саня друга, снимая инструмент с гвоздика. – Получается что-нибудь?

– Да когда как: иной раз – получается, иной раз – нет.

Саня присел на краешек стула и стал перебирать струны, перемежая аккордами. Но получалось плохо, игра была прямо-таки неважнецкой. Потом он стал пиликать на одной струне какую-то, только одному ему известную мелодию. Кузе, смиренно сидевшему в качестве слушателя со сложенными на коленях руками, в конце концов всё это дико надоело.

– «Не тяни кота за хвост!» называется, – сделал он вслух заключение. – Послушай, Санька, – обратился он к исполнителю, потеряв всяческое терпение. – Кончай модулировать эфир своими трелями. Видишь, у меня от твоей игры уже и уши успели отвиснуть, как у слона.

– Ничего, звучная, – проигнорировал Остапенко словесный выпад друга, с видом знатока похвалив всевозможные качества музыкального инструмента и похлопав ладонью по его корпусу.

– Мить, сыграй-ка лучше ты нам что-нибудь, – попросил Кузя.

Долго упрашивать того не пришлось. Он нежно, как-то благоговейно, взял в руки протянутую Саней гитару, присел на уголок кровати, немного подумал и без всякой предварительной подготовки заиграл, а потом… запел. Но как он играл, как он пел! Друзья, не шелохнувшись, затаив дыхание, сидели и завороженно слушали друга. А пел он свою любимую песню о море, про флибустьеров, о бригантине, которая поднимала паруса, о «Весёлом Роджере» и людях Флинта.

– Ну-у, Митька, не ожидали! – нарушил молчание Кузя, когда песенка была окончена. – Молоде-е-ец! Где это ты так здорово научился? Послушай, спой ещё что-нибудь.

И Митя заиграл и запел снова, а затем – ещё и ещё: о васильках, что росли в поле, о Есенинском клёне и о матери-старушке, которая всё ждёт, не дождётся своего сына…

Через полчаса друзья вновь очутились в мастерской.

– Вы тут посидите немного, – обратился к друзьям Митя, – а я сейчас, только дровишек подкину в печурку.

– Мить! – остановил его Малышев. – А что это вон там у тебя, спрятанное, висит?

– Где?

– Да вон там! – указал он на что-то прикрытое материей и подвешенное к самому потолку на длинной бечевке.

– А-а, – улыбнулся тот. – Это дископлан. Вы уж потерпите чуточку, я быстренько обернусь.

Сапожков вышел, а Малышев поднялся с табуретки и хотел было направиться в сторону предмета его любопытства. Однако Саня успел осадить его, схватив за край рубашки, выбившейся из-под свитера, насильно водворив на прежнее место.

– Чего тебе? – огрызнулся Кузя.

– Ничего. Сядь себе и сиди на одном месте, – спокойно ответил Саня. – Тебе же было сказано: «Потерпи!»

– Потерпи, потерпи! А что, нельзя что ли?

– Нельзя! Любопытной Варваре нос оторвали!

8. Сапожков, ты – гений техники!

Митя приоткрыл дверку печки. Огонь еле-еле тлел, пробиваясь сквозь пористую, спечённую угольную массу. Слегка разворошив её, он выгреб пепел и подбросил в печь свежую порцию древесного угля…

Будучи по своему складу характера душевным и очень стеснительным, он стыдился всех своих достоинств, так щедро отпущенных ему природой, и пытался скрыть некоторые из них под маской напускного равнодушия. Многие бы из его сверстников не преминули бы воспользоваться подобными качествами и непременно бы гордились этим, выпячивая напоказ. Мимо чего бы он не проходил, за что бы не брался, всё приобретало в его руках какую-то свежесть и новую окраску, облагораживалось и совершенствовалось, впитывая в себя элементы новизны и неуёмной фантазии.

Пытливый, раскрепощённый ум, плюс какая-то обострённая интуиция не позволяли ему долго задерживаться на одном и том же месте. Так было, например, в секциях авиамоделизма и каратэ, наставники которых считали Митьку одарённым, но трудно управляемым воспитанником: он плохо вписывался в рамки их учебных программ, занимаясь, по их словам, «самодеятельностью».. Он покинул эти секции, уйдя с головой в самообразование.

Больше всего на свете Митька боялся предстать перед своими сверстниками хвастунишкой или выскочкой. Поэтому он долгое время и не решался пригласить к себе друзей, полагая, что в этом случае он будет просто вынужден «хвастать» своими достижениями. А сами они не напрашивались. «Но что же это за дружба такая?» – входил в противоречие с собой Сапожков. В его сознании постепенно накапливалось и укреплялось чувство детской обиды за то, что плоды его активной, творческой деятельности, которые может быть, когда-нибудь, ещё очень и очень понадобятся всему человечеству, так и останутся невостребованными, никем не понятыми и никому не нужными. Мятущаяся душа требовала выхода, необходима была отдушина. И вот судьба свела его с теми, кого так долго ждал и в кого сразу поверил. А те, словно прочитав его мысли, сами пришли на помощь…

Друзья ждали Митиного прихода, умостившись на табуретках и тихо переговариваясь.

– Это, как я вам уже говорил, дископлан, – сразу же начал Митя, входя в помещение и направляясь к конструкции. Он сбросил с неё матерчатую накидку и перед глазами друзей предстал необычный летательный аппарат.

– Мать честная! – не выдержал Малышев. – На летающую тарелку похожа.

Сняв дископлан с подвески, Митя поставил его на пол. Конструкция опиралась на своеобразное шасси – трубчатую, кольцевую опору, соединявшуюся с корпусом аппарата четырьмя стойками.

– Самое главное здесь – дисковое крыло с центральным отверстием, – вдохновенно принялся пояснять Сапожков. – Его передняя кромка «смотрит» вовнутрь этого отверстия, а задняя, острая, образует наружный диаметр дископлана. Этот диаметр равен одному метру, а диаметр внутреннего, центрального отверстия – его половине.

Митя опустился на колени, жестом руки приглашая друзей последовать его примеру.

– Внутри отверстия расположены, одна над другой, две горизонтальные лопасти, которые вращаются во взаимно противоположных направлениях с большой и одинаковой окружной скоростью. – Он засунул пальцы руки в область отверстия, указывая на лопасти винтов. – Они гонят воздух навстречу друг другу, снизу и сверху, сжимают его между собой и выбрасывают под давлением на переднюю кромку крыла. Подъёмная сила обеспечивается обычным профилем крыла. Лопасти тут, правда, не особо хорошо просматриваются: их заслоняют собой вот эти две полусферы, одна из которых наверху, над лопастями, а другая – внизу, под ними.

Ребята, склонившись и вытянув шеи, внимательно слушали и рассматривали то место, куда указывал Митя.

– В верхней полусфере находится кабина пилота, а в нижней – система топливного питания и аппаратура управления. Вы можете меня спросить, а где же двигатель? Отвечаю. Звездообразный, плоской конструкции двигатель внутреннего сгорания, выполненный совместно с дифференциалом, обеспечивающим вращение лопастей в противоположных направлениях, установлен горизонтально, на горизонтальных распорках, внутри отверстия, между лопастями винтов, насаженных на выходные, вертикальные валы двигателя. Лопасти винтов, сжимая между собой воздух, обеспечивают мощное поступление воздуха в камеры сгорания поршневых групп двигателя и надёжное охлаждение его корпуса.