Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии

• Название: Тайна Вселенской Реликвии
• Автор: Владимир Маталасов
• Жанр: Научная Фантастика

Это научно-фантастическое, приключенческое повествование о дружбе, любви, творческих (научных и технических) изысканиях молодых людей, живущих и творящих на стыке второго и третьего тысячелетий нашей эры.

---

– У-у-у, хоть отбавляй, не знаешь за какую взяться, – оживились ребята.

– Вот, вот, я и говорю. Давайте договоримся так. – Степан Павлович слегка прихлопнул ладонью по столу, как бы в заключение ставя точку над «i». – Начиная с завтрашнего дня, вы – все трое, серьёзно берётесь за учёбу. Все ваши увлечения, пока, на время, в сторону. Седьмой класс вы должны окончить только на «хорошо» и «отлично». Договорились?

Друзья понимали справедливость слов и убедительность доводов учителя, но уж больно влекла их романтика чего-то таинственного, ещё – непознанного и неведомого человечеству.

– Отчего же не согласны? Мы не против, – как-то неуверенно отозвался Митя, – и даже согласны…

– Ах, вот как: и даже – согласны, – не дослушав, засмеялся учитель. – Молодцы-ы, ничего не скажешь. Ну и…

– Да мы сами понимаем, Степан Павлович, что без знаний далеко не уедешь. – Жестом руки Саня прочертил в воздухе крест. – Только вот в голову много всякого такого приходит…

– Да-а-а, с вами не соскучишься, – улыбаясь, вымолвил Ремез. – В таком случае могу вам посоветовать обзавестись каким-нибудь толстенным журналом – назовите его, к примеру, «Банк идей», или ещё что-то в этом духе, – и все пришедшие вам на ум идеи, гипотезы, предположения, конструкции, вплоть до самых безумных – не бойтесь этого слова, – заносите в него, чтобы не позабыть. А когда придёт своё время, и вы наберётесь знаний и опыта, вот уже тогда и занимайтесь себе на здоровье реализацией своих задумок. И ещё: начав одно дело, всегда доводите его до конца, потом беритесь за другое. Взялись вы за изучение телепатического феномена, доведите его до логического конца. Но, всему своё время! В первую очередь – учёба, и только – учёба! Ну что, по рукам?

– По рукам! – дружным хором отозвались ребята. – Мы подтянемся, Степан Павлович, обязательно, по всем предметам. Обещаем!

– Точно?

– Точно!

– Ну смотрите же мне. Точность – один из элементов культуры. Вот и договорились!

В это время в прихожей прозвучал звонок. Степан Павлович направился открывать входную дверь. Из глубины коридора донеслись оживлённые девичьи голоса.

– Кто это у нас, папа? – негромко спросила какая-то девочка, увидев, наверное, на вешалке чужую одежду.

– А вы проходите, сами и увидите, – шутливо отозвался Ремез.

В комнату нерешительно вошли две девочки и в крайнем смущении остановились на её пороге.

– Ну что же вы стоите? Знакомьтесь!

Обе стороны смешно топтались на месте, не зная, кому начать первым. Решив разрядить «накалённую» обстановку, первым нарушил неловкое молчание сам хозяин дома.

– Это, девочки, мои ученики: Саня, Кузьма и Митя, – представил он поочерёдно своих гостей.

– Очень приятно! – произнесла девочка с коротко подстриженными волосами и чёлкой на лбу.

– Слова эти принадлежат моей дочке Тане, – пояснил Степан Павлович. – А это, – указал он на девочку с длинной, толстой косой, – её лучшая подружка, Настенька Лопухина.

– Нам тоже очень приятно, – каким-то неестественным голосом поспешил уведомить Саня всех собравшихся.

И вновь воцарилось неловкое молчание.

– Ну и гостеприимство! Танюша, Настенька, а ну живо собирать на стол, да потчевать гостей, – обратился он к вновь прибывшим, скрывая усмешку в добрых глазах.

Стараясь показаться не особо-то назойливыми и навязчивыми, друзья деликатно отказались от приглашения.

– Спасибо, Степан Павлович, не стоит беспокоиться, – произнёс Кузя. – Поздно уже. Нас дома, наверное, давно уже заждались.

– Ну что ж, вам виднее. Не смею больше задерживать, – не стал настаивать Ремез. – Знать разговор наш впрок вам пошёл. Только, чур, не забывать про наш уговор…

– Где-то я уже видел эту.., ну как её?., ну, дочку Степана Павловича, – уже шагая по улице, сообщил Кузя.

– Таню, что ли? – уточнил Саня.

– Ага, Таню.

– И я видел её. Она недавно в школу к нам приходила, видать – к Степану Павловичу. – Саня глянул в Кузину сторону и, если бы было светло, то непременно бы заметил, как тот покраснел. – Ничего себе, красивая… И Настя тоже – ничего себе, – продолжил он, покраснев сам.

– А-а-а, – махнув рукой, раздосадовано протянул молчавший до сих пор Митька. – Страх, как не люблю этих девчонок.

3. Кузина исповедь.

Солнце только-только показало свой ярко переливающийся рубиновыми сполохами головной убор, когда Кузя проснулся от лёгкого прикосновения чьей-то руки. Он открыл глаза. Рядом, на краешке кровати, сидела мать и смотрела на сына.

– Мама? Ты чего?! – потягиваясь и стряхивая с себя пелену сна, спросил он. – Сколько сейчас времени?

– Да рано ещё, сынок, рано, – последовал тихий ответ. – Спи, спи ещё. Сегодня воскресенье, можно и поспать подольше.

Но Кузе почему-то спать расхотелось. Заметив на лице матери еле уловимую тревогу, он спросил:

– А ты чего так рано встала?

– Да что-то не спится, Кузечка. Проснулась ещё затемно, да так и брожу по квартире, словно приведение, – посетовала она. – Послушай: а где твои очки?

– Как где? – в недоумении спросил Кузя.

Он пошарил рукой под кроватью, извлекая из-под неё сначала книгу, а затем – очки.

– Вот они. А что?

– Да так, – пожала она плечами. – Сон мне какой-то нынче странный приснился, как наяву.

У Кузи что-то ёкнуло внутри: вот они слова Степана Павловича про «серого Кардинала». Сна будто и не было в помине.

– Сон? – оживлённо переспросил Кузя. – Какой сон, мам, расскажи, пожалуйста.

– Конечно же расскажу, – улыбнулась Екатерина Николаевна. – Только тебе сначала надо прибраться и умыться. За завтраком обо всём и поведаю, как на духу. Я уже и блинчиков успела тебе напечь.

Быстренько закончив с формальностями предварительных процедур, снедаемый любопытством и запахом блинчиков, доносившимся из кухни, Кузя поспешил к столу. Уминая за обе щёки блинчики, намазанные клубничным вареньем и свёрнутые в трубочку, блинчики, которые такими вкусными, пахнущими чем-то далёким, тёплым, умела готовить только его мама, Кузя с нетерпением ждал её повествования.

Приметив нетерпение сына, Екатерина Николаевна, присела к столу и передала содержание своего сновидения. Всё совпадало, точь-в-точь. Ну это надо же?! Да-а, великое дело – Подсознание.

– Странный сон, не правда ли, Кузя? – спросила она его с улыбкой на устах. – Надо посмотреть по «Соннику», к чему бы это.

Следуя наказу Степана Павловича, он размышлял, как бы начать свою исповедь-покаяние.

– Ничего, мама, не надо смотреть, – вымолвил Кузя. – Я знаю, почему тебе этот сон приснился.

Екатерина Николаевна в недоумении вскинула на него свои брови.

– Ты что, Кузя, провидец или прорицатель какой? – спросила она его, изумлённо прищурив глаза. – Это с каких таких ещё пор?

– А ты не будешь меня ругать?

– Боже мой? Да за что же тебя ругать-то?

– Нет! Дай честное слово, что не будешь! Поклянись!

– Ах, Кузя, Кузя, – вздохнув, вымолвила она, – вечно ты что-то придумаешь. Ну ладно, будь по твоему: не буду, и чтоб мне вот на этом самом месте сквозь землю провалиться. Что у тебя ещё там, а-ну, выкладывай?

– Тогда слушай, – таинственным голосом произнёс Кузя и рассказал ей обо всём по порядку, ничего не утаивая.

Во время Кузиной исповеди Екатерина Николаевна сидела не шелохнувшись, с широко открытыми, удивлёнными глазами, и слушала его с ошеломлённым выражением лица, которое то бледнело, то вдруг заливалось краской. По всему внешнему, напряжённому виду и облику матери, по тому, как едва уловимо вздрагивала родинка над правым уголком её губ, он понял, что она испытывает сильное душевное волнение.

– Кузя-у-узя!.. Убил!.. – наконец-то выйдя из шокового состояния, испуганно вымолвила она. – Ну просто взял и зарезал без ножа! В каком же виде ты меня представил перед своим товарищем?

Она невольно пригладила свои волосы руками, слегка подбив их на затылке. Кузе было и невдомёк, что его мама, как и любая женщина, следящая за своей внешностью и стремящаяся не потерять своей привлекательности и обаяния, очевидно, очень опасалась за потерю, пусть даже и на короткое время, этих своих достоинств, тем более перед посторонним человеком, пребывая в каком-то нелепом, отвратительном состоянии.

– Мам!.. – воскликнул Кузя, восприняв её реакцию по-своему. – Но ты же обещала!..

– Да я не о том, Кузя! – остывая и артистически переходя на полушутливый тон, сказала она. – Я просто подумала о том, в какое неловкое положение ты меня поставил. Как же я, наверное, нелепо выглядела перед Саней тогда. Представляю себе!

– Да нормально ты выглядела, мам, – обиженно произнёс Кузя. – Только, как сказал Саня, немного побледнела и… даже ещё красивее стала, – тут же слукавил он.

– Спасибо за комплимент, успокоил.