Анатолий Козлов - Понятие преступления

• Название: Понятие преступления
• Автор: Анатолий Козлов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-263-6

В данной книге рассматривается понятие преступления. Автор попытался уйти от фикции «состава преступления» и раскрыть преступление, не прибегая к анализу состава. В значительной части работа носит новаторский характер, насколько это возможно применительно к столь широко описанной в теории уголовного права теме. Тем не менее в работе удалось по-новому взглянуть на структуру преступления, с несколько новых позиций посмотреть на причинную связь, на общем уровне установить истинное понимание вменяемости, мотива и мотивационных сфер, их соотношение с виной, найти новые аргументы в пользу оставления общественной опасности в качестве признака преступления, уточнить некоторые вопросы классификации преступлений и т. д.

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов.

---

Однако для нас существенно не это, а соотношение воспитания и исправления, под которым понимается формирование у лиц «уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения» (ст. 9 УИК РФ). Сказанное очень похоже на приведенное ранее определение воспитания. Означает ли это тождество воспитания и исправления? Разумеется, нет. Прежде всего воспитание существует для того, чтобы либо внести что-то новое в сознание личности, либо изменить в нем нечто, не соответствующее социальным установлениям. Но и в том, и в другом случаях идет процесс исправления, корректировки свойств психики личности в направлении ее большей социализации, т. е. очень похоже на то, что воспитание существует для исправления. Указанные два фактора представляют собой симбиоз, который не может существовать без одного из них. Мало того, каждый из них не может существовать без другого; если в обществе все лица будут поступать в соответствии с социальными установлениями, то не понадобится ни исправление, ни воспитание; последнее нужно только тогда, когда следует корректировать не совпадающее с установлениями социума поведение личности. Отсюда воспитание и исправление существуют как жестко связанные, но самостоятельные, обособленные категории. При этом исправление связано с коррекцией асоциальных ценностных ориентаций и установок, тогда как воспитание – с привнесением в сознание необходимых ценностных ориентаций и установок: исправление осуществляется через воспитание.

Социализация посредством исправления и воспитания вызывает один серьезный вопрос. Дело в том, что при социализации «речь идет о решении важной методологической проблемы, связанной с разработкой “модели” определенного типа личности, совокупность качеств которой была бы адекватной потребностям существующего социалистического общества и перспективам строительства общества коммунистического»,[301] т. е. все максимально откровенно: человек – это винтик государства, призванный стать таким, какого качества личности ожидает государство; и кто не с нами… Но, как известно, абсолютно справедливых государств не бывает, поэтому социализация, приводящая к выращиванию слепо повинующихся лиц, социализация гипердетерминации всегда приводит к стагнации государства, к закреплению в нем несправедливых тенденций и даже развитию их. История уже неоднократно сталкивалась с массовой манипуляцией сознанием населения тех или иных стран, результаты были плачевными как для собственного населения этих стран (его массового уничтожения в Германии, СССР, Камбодже и т. д.), так и для населения Земли, однако все это не останавливало всеобщего благоволения населения перед государством до его краха. С другой стороны, гиподетерминизм приводит к анархии, распаду правосознания населения, его негативному отношению к государству, массовым выступлениям и развалу, уничтожению государства. На этом фоне каждый главарь организованной группы будет считать себя пупом земли, призванным карать или миловать. Результат все тот же плачевный. Именно поэтому необходимо детерминировать сознание населения, но степень детерминации не должна быть абсолютной. При социализации у человека должны быть ясное представление о достоинствах и недостатках существующего общества и свобода выбора решения в рамках, не запрещенных законом; соответственно, закон должен максимально предоставлять данную свободу выбора.

Последнее, что нас интересует в соотношении психология – уголовное право, – это способность осознавать свои поступки и руководить ими как основа вменения: откуда она возникает и с чем связана. По сути, здесь традиционно противопоставлены интеллект и воля, а точнее (при неприятии воли), – интеллект и управление своими поступками.

Прежде всего нужно понять, что же такое способность. Способности – «синтез свойств человеческой личности, отвечающий требованиям деятельности и обеспечивающий высокие достижения в ней»;[302] «совокупность врожденных анатомо-физиологических и приобретенных регуляционных свойств, которые определяют возможности человека в конкретном виде деятельности».[303] Отсюда способности есть а) синтез каких-то свойств психики, б) свойства генетического или приобретенного характера, в) свойства, которые обеспечивают определенный качественно-количественный уровень психической деятельности и поведения, типичный для индивида.[304] Тем не менее вопрос о том, что же такое свойства личности, остается. Скорее всего, под таковыми следует понимать те характеристики личности, которые поддерживают, ослабляют или усиливают активность мышления (темперамент, характер, степень и характер восприятия, степень детерминации ценностных ориентаций и их характер, степень социализации установок, степень самоконтроля и т. д.). При этом каждая из приведенных характеристик личности не есть нечто обособленное от рядом стоящих, часто некоторые из них переплетаются, образуя те или иные свойства; например, характер и темперамент основывают степень самоконтроля, ценностные ориентации и установки совместно с другими создают основу принятия решения и т. д.

Затем следует разобраться в соотношении осознания и руководства своим поведением. Вопрос о соотношении сознания и «воли», сознания и управления остается в психологии открытым; не случайно Е. П. Ильин, пытаясь доказать, что сознанием воля (управление) не ограничивается («в то же время нельзя не признать, что при понимании воли как сознательного регулирования термин “воля” становится необязательным»[305]), лишь обширно цитирует мнение иных авторов, не предоставляя ясной и точной собственной картины управления вне сознания.[306] Скорее всего, наиболее точна традиционная позиция психологии о том, что все поведение человека подразделяется на сознательное и бессознательное, но поскольку руководить, управлять можно лишь при наличии определенных побуждений, целей и мотивов, то о бессознательном управлении говорить просто несерьезно. Именно поэтому управление – всегда сознательная деятельность. Можно сказать, что иногда ей сопутствует бессознательное поведение (до места кражи нужно дойти, человек задает лишь направление, сам процесс ходьбы сознанием не регулируется, он автоматичен, кроме случаев заболевания артритом, когда человек вынужден будет заставлять себя идти, т. е. сознательно управлять движением). Отсюда единственно верным решением предложенной дилеммы соотношения осознания и руководства является их отождествление: активность мышления, лежащая в основе руководства поведением, суть осознание. Противопоставлять осознание и руководство поведением нельзя.

Когда мы говорим о способности осознавать и предвидеть, то речь идет о различных степенях активности мышления, составляющих как бы одно состояние – способности предвидеть возможные свои действия и их результат и познавать свои возможности по управлению этими действиями. Все это в определенной части представляет собой интеллект, в различных степенях активности и на разных этапах задействованный. Разумеется, при этом не следует исключать и чувственной сферы, поскольку различная степень эмоциональной настроенности с необходимостью будет корректировать указанные степени активности интеллекта в ту или другую стороны. При усилении чувственного познания будет ослаблено познание интеллектуальное и наоборот.

Указанная активность мышления, заканчиваясь, плавно перетекает в бессознательное, при котором социальное вмешательство (кроме медицинского, психологического, психиатрического) становится бессмысленным. Проблема бессознательного и пограничного с ним состояния волнует философию, психологию и прикладные науки очень давно, начиная с Платона, а может быть, и ранее. В уголовном праве она также не осталась незамеченной. Например, много внимания уделял в своих исследованиях бессознательному Г. С. Фельдштейн, который пришел к выводу, что бессознательное – это латентный материал нашего сознания.[307] Для начала XX в. это был достаточно верный вывод.

На самом деле бессознательное и соотношение сознательного и бессознательного гораздо сложнее. Во-первых, бывшее сознательное, отложенное в памяти и «забытое», превращается в бессознательное, которым тем не менее человек живет, черпая из памяти информацию для формирования интуиции, ценностных ориентаций, установок, решения. Во-вторых, бессознательное сопровождает сознание, поддерживая, снижая или повышая активность мышления. Так что же такое бессознательное?

Очевидно пока одно: бессознательное – это то, что лежит за пределами сознания, активного мышления, интеллектуального и чувственного познания. На этом фоне «бессознательное дает о себе знать только в своих продуктах, и нам остается только постулировать его как таковое на основании специфичности этих продуктов; утверждать, что существует нечто, стоящее у истоков их возникновения. Мы называем эту темную сферу бессознательным психическим».[308] Вполне понятно, что жестко и четко определить бессознательное никому не удалось и вряд ли кому удастся. Именно поэтому расплывчатая формулировка К. Г. Юнга вполне должна устроить и специалистов, и неспециалистов. По крайней мере меня концепция бессознательного, предложенная К. Г. Юнгом, удовлетворила. Согласно данной концепции выделены эктопсихика и эндопсихика; под первой он понимает связи содержания сознания с фактами внешней среды, т. е. речь идет о детерминации сознания; под второй – «систему связей между содержанием сознания и постулируемыми процессами в бессознательном» (в работе применительно к данному определению повторен термин «эктопсихика», но, скорее всего, это ошибка переводчика или издателя). Таким образом, эндопсихика суть переходный этап от сознательного к бессознательному, своеобразная граница между ними, за которой начинается бессознательное (личностное или коллективное),[309] точнее, то, что корректирует сознательное. Разумеется, не все так бесспорно в позиции К. Г. Юнга. Так, едва ли оправдано разделение автором чувств и эмоций, аффектов как явлений эктопсихического и эндопсихического характера, т. е. заполняющих собой различные сферы психики.[310] Не совсем точен рисунок, изображающий движение от сознательного к бессознательному как от периферии к центру,[311] скорее наоборот, – от сознательного (центра) к бесконечному бессознательному (периферии), что признает и сам К. Г. Юнг: «Сознание похоже на поверхность или оболочку в обширнейшем бессознательном пространстве неизвестной степени мерности (курсив мой. – А. К.)».[312] На этом фоне признавать бессознательное ядром едва ли оправданно. Однако автор, на наш взгляд, так выразился лишь для того, чтобы показать, как уменьшается сознательное, переходя в бессознательное, поэтому его схему можно признать допустимой в определенной степени. Малоприемлемо разделение личностного бессознательного как индивидуально приобретенных или инстинктивных процессов, забытых или подавленных содержаний и творческих процессов и коллективного бессознательного как свойства всего человечества или его части.[313] Во-первых, наверное, было бы точнее говорить не о коллективном, а о генетическом влиянии тех или иных факторов на психику личности. Во-вторых, данное генетическое влияние становится свойством личности и выделено из него быть не может, хотя на условном уровне для более точного познания бессознательного в личности и его содержания вполне можно выделить указанные два компонента. В-третьих, автор достаточно подробно раскрывает коллективное бессознательное, но очень скупо личностное бессознательное или подсознательное.