А. Хабутдинов - Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе

• Название: Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе
• Автор: А. Хабутдинов
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-903715-59-6

Книга посвящена истории становления институтов мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе в конце XVIII – начале XX века. Автор на основе богатого фактического материала, источников рассматривает этапы формирования двойной (этноконфессиональной) идентичности татар, анализирует варианты развития мусульманской общины Волго-Уральского региона. В книге содержится подробная историческая характеристика деятельности общенациональных автономных институтов: медресе, махалли, вакфов, Оренбургского Магометанского Духовного Собрания, благотворительного общества, национальных политических организаций, фракции Государственной Думы, Милли Идарэ, Миллет Меджлисе и др. Книга предназначена для научных сотрудников, преподавателей и студентов вузов, всех желающих расширить свои знания об истории ислама в Волго-Уральском регионе.

---

Первые муфтии ОМДС беспрестанно вели переговоры с казахскими правителями, участвовали в российских миссиях на Северном Кавказе и по делам туркмен. В те годы от мусульман окраин России, прежде всего казахов, требовалось стабильное признание светской власти – российских императоров, а духовной – оренбургских муфтиев. Основным противовесом выступал османский султан и халиф – светский и религиозный глава мусульманского мира в одном лице (ряд мусульман России еще в начале прошлого века именно в нем видели своего законного правителя). В качестве других вариантов правителей выступали бухарские, кокандские и хивинские ханы и муфтии, а для казахов – еще и китайские императоры.

Для мусульман России было жизненно важным прекращение бесконечных восстаний и мятежей, которые сотрясали огромное пространство Евразии с падения Золотой Орды. Новая евразийская империя в лице России завоевывала былые территории Улуса Джучи и также стремилась к внутреннему спокойствию, расцвету экономики, к гарантии прав веротерпимости и собственности. Указ Святейшего Синода о веротерпимости 1773 г. открыл дорогу для стабильности в регионе, которая в основном сохранилась до 1917 г. Оренбургские муфтии и духовенство ОМДС, торговцы Казани и Каргалы обеспечили проникновение в мусульманские районы русских законов, капиталов, языка. Муфтии сделали многое для воспитания казахской элиты, лояльной Российскому государству. Как справедливо пишет уроженец Оренбурга московский исламовед Г. Г. Косач, «иных путей реализации русской колониальной экспансии в это время просто не существовало, или они могли быть слишком разорительными для России». Эта роль ОМДС была утрачена лишь в 1850-е гг., когда во время Крымской войны начался поход русской армии вдоль Сырдарьи на юг Казахстана, завершившийся в 1880-е гг. присоединением к Российскому государству всей Центральной Азии.

Слабость организационных структур ОМДС создавала возможности для реформирования, несравнимые с ситуацией в мусульманских государствах, и особенно в Бухаре. Духовенство с финансовой стороны зависело от буржуазии, что превратило вопрос образовательной реформы в дело доброй воли самой буржуазии. В период жесткой ориентации буржуазии на рынки среднеазиатских государств отход от бухарской догматики был невозможен. Но и в эту эпоху существовало понимание необходимости расширения компетенции ОМДС. В глазах миссионеров именно ислам в лице мусульманского духовенства был основным орудием «отатаривания» и превращения оседлого и кочевнического нерусского населения Поволжья, Южного Урала, Степей и Сибири в мусульман. Таким образом, на территории башкирских кантонов присутствовали все три группы татарской элиты: землевладельцы, буржуазия и духовенство, на других территориях – только две последние.

Оренбургское Магометанское Духовное Собрание в годы реформ и контрреформ. В условиях ликвидации Татарских Ратуш Казани и Каргалы как органов олигархической буржуазии ОМДС оставалось единственным центром концентрации представителей национальной элиты для обеспечения религиозных и образовательных целей. Если ранее казыи избирались в Казанской Татарской Ратуше из числа имамов Казанской губернии, то к 1871 г. из 36 избирателей только один представлял Казань, и выборы перешли под контроль местных властей. В итоге буржуазия утратила контроль над кадровым составом ОМДС.

После смерти муфтия Г. Сулейманова в 1862 г. вновь возникает проект выборов муфтия ОМДС. Теперь, в 1862–1864 гг., центром общественной активности выступает экономический центр татарской буржуазии – Нижегородская ярмарка. Здесь в качестве кандидата называется ахун Стерлитамака Камалетдин б. Шарафаддин (Ногаев). Свою кандидатуру выдвинули и мусульмане столицы. Проект выборов в 1863 г. поддержал и исполняющий должность оренбургского гражданского губернатора Г. С. Аксаков. Он предлагал избрание делегатов от имамов и муэдзинов, потомственных дворян, купцов 1-й гильдии, потомственных почетных граждан и выпускников вузов и средних учебных заведений. Съезд должен был избрать трех кандидатов на должность муфтия. Эту идею поддержали, по сути, казанский и самарский губернаторы. По проекту профессора Санкт-Петербургского университета А. Казем-бека, созывавшийся в Уфе съезд должен был избрать трех кандидатов в муфтии. Окончательный выбор принадлежал Министерству внутренних дел. Таким образом, проект был синтезом идей славянофилов о Земском Соборе (С. Г. Аксаков был сыном одного из лидеров славянофилов С. Т. Аксакова[132]), идеи городской реформы о выборе правительством главы самоуправления из трех избранных общественностью кандидатур и идеи о выборности главы миллета. Все эти принципы самоуправления, вероятно, были созвучны «оттепели» рубежа 1850–1860-х гг. Однако они контрастировали с обстановкой, сложившейся после пожаров в Санкт-Петербурге, ареста Н. Г. Чернышевского в 1862 г. и польского восстания 1863–1864 гг. Не случайно в 1864 г. оренбургский и самарский генерал-губернатор, генерал от артиллерии А. П. Безак, ограничился выбором из трех кандидатур, рекомендованных ему местной администрацией. Генерал-губернатор в это время занимался не вопросами самоуправления, а участвовал в разработке планов присоединения Средней Азии к России. Именно А. П. Безак предложил кандидатуру С.-Г. Тевкелева[133]. Оба они участвовали в Русско-турецкой войне 1828–1829 г. и в подавлении польского восстания 1831 г.[134]. Вероятно, свою роль сыграли также родовые и личные связи и поездки кандидата, в том числе для встреч с А. Казем-беком.

После смерти самого С.-Г. Тевкелева в 1885 г. с требованием об избрании муфтия выступили как жители двух интеллектуальных столиц татар – Казани и Каргалы, – так и татарские купцы на Нижегородской ярмарке. В итоге Мухаммадьяр Султанов был утвержден муфтием в 1886 г. центральным МВД по представлению губернских властей[135]. С 1889 г. казыи и кандидаты стали утверждаться МВД по представлению муфтия. Требование знания русского языка повысило роль казыев в отношениях с администрацией и в аппаратной деятельности[136].

Муфтии не были противниками развития образования, но они не предпринимали решительных шагов в этом направлении, во многом из-за того что образование мусульман не входило в круг компетенции ОМДС. Ш. Марджани, а затем Р. Фахретдин выразили недовольство деятельностью муфтия С.-Г. Тевкелева из-за его неспособности провести какие-либо реформы. Вначале тот на словах поддержал проект светской школы, созданный Х. Фаизхани и Ш. Марджани, а затем фактически отказал им в помощи. В глазах Марджани и Фахретдина, муфтии С.-Г. Тевкелев и М. Султанов не выполняли функций лидеров мусульманской общины, ее защитников и просветителей[137]. Это создавало почву для действий миллета в защиту своих интересов помимо официального института ОМДС. Вместе с идеей выборности муфтия возникают проекты реформы собственно ОМДС. В 1863 г. ОМДС предложило стройный проект создания 65 округов, возглавляемых ахунами. Они приобретали контрольные функции в сферах семейного права, надзора за приходскими имамами, мектебами и медресе. Ахуны должны были представлять ежегодный отчет правлению ОМДС[138].

В противовес идеям улемов о передаче власти на местах в руки ахунов муфтий С.-Г. Тевкелев в 1867 г. представил проект «О правах магометан по вероисповеданию»[139]. Здесь он фактически выступает за превращение махалли в самодостаточную общину по образцу деревни государственных крестьян, созданную реформой графа Киселева 1837–1841 гг. и близкой ей реформой помещичьих крестьян 1861 г. Согласно проекту Тевкелева появляется должность назира. В проекте указывается, что «Всякий приход… избирает назира – попечителя мечети и молитвенного дома – сроком менее трех лет, главная обязанность которого заключается в попечении о средствах мечети и школы, ежели таковая при мечети существует, и попечении [о] благотворительных учреждениях прихода» (п. 13). «Состоящим при мечетях и молитвенных домах духовным лицам и назирам вменяется в обязанность: заведовать внутренним устройством и хозяйством мечетей, молитвенных домов, находящихся при них медресе, школ и благотворительных заведений, где они существуют, каковы богадельни [для] престарелых, сирот и увечных» (п. 14). Назиру «будет предоставлено собирать все рода добровольных приношений как для мечети, так для школ и для благотворительных учреждений, каковым пожертвованиям должен вести счет по каждому предмету отдельно, не смешивая пожертвования в пользу мечети с пожертвованиями на школу и на благотворительные учреждения. Назир же обязывается вести приходо-расходные книги всех вообще пожертвований, каковые счета ежемесячно должны быть засвидетельствованы и подписаны муллой и муэдзином» (п. 15). С.-Г. Тевкелев фактически стремится возродить традиции упраздненных башкирских кантонов, где кантонное начальство в лице сотских (1798–1838, 1863–1865) и деревенских начальников (1838–1863) было выше имамов и контролировало сферу собственности[140].