Андрей Моисеев - Молоды, как пыль

• Название: Молоды, как пыль
• Автор: Андрей Моисеев
• Жанр: Поэзия

Поэма о нелегкой судьбе детей из неблагополучной семьи, лишенных родительской заботы и вынужденных самостоятельно выживать в неприветливом мире.

---

Молоды, как пыль Андрей Моисеев

© Андрей Моисеев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Гангрена

Глава I

Уверенно вспомнить посмею
События канувших лет:
В сознании прошлом развеяв,
Теперь воскрешаю в себе.

Когда-то случилось несчастье,
Атакой разбив пополам.
И боле ничто не украсит,
Не даст осмысленья словам.

Забыла о счастье Светлана,
Когда разошлись доктора
Из блока, где мужу по плану
Отняли до трети бедра.

Настигла большая проблема:
В походе – костыль под плечо.
Опорой теперь служат стены,
Но это еще ничего.

Печали не видит Аркадий;
Цвета не поблекли в миру,
А новой волной засияли
И, вряд ли, дадут слабину.

Я маленьким был в это время
И видел в наивных тонах:
Не мог осознать сожаленья,
И грусти не ведал тогда.

Частенько захаживал в гости
К родителям крестным своим:
Бывало, у мамы отпросят,
Чтоб я поиграл с дочерьми.

Казалось, не стоит мне помнить,
Но образ осел в веществе.
Запомнил: Аркадий неровно
Подрезал штанины себе.

И, как бы, логично, по делу,
Однако, превыше всего
Увидел большую проблему,
Запомнив тем самым его.

Чуть позже протез получили,
Светлана улыбкой зашлась:
Удобно родному мужчине,
Ведь форма по форме пришлась.

Мое удивленье громадой
Свалилось сестре как-то раз.
Суровой ответила правдой,
Что «нету ноги и сейчас».

Обидно за крестного папу —
Он доброй души человек.
Однако вся горькая правда
Не видела видных мне черт!

Полгода случилось малютке —
Вторая настигла беда;
Как буря средь ясного утра,
На голову пала она.

Я помню туманно тот случай:
Кормила Светлана дитя,
Я просто сидел в этом скучном
Собрании тихих ребят.

Все дети не знали, в чем дело?
А взрослые – грубо молчат.
Немало минут просидел я
И ждал, когда нам сообщат.

Представить вперед невозможно —
Аркадий приехал домой;
Понурый, с прозрачною кожей
Толкает коляску герой.

Последнюю ногу забрали.
Болезнь беспощадна и зла.
Теперь и душевно он ранен,
Испив свою чашу до дна.

Молчанье не знало предела.
Тишайше он в спальню зашел.
Малышка в кровати сидела,
Мечтая о чем-то своем.

Жене показалось, что в мире
Закончилось даже добро;
Невзгоды волною накрыли,
Дав счастью весомый отпор.

Сидит, обделенный судьбою,
Отец двух прекрасных детей.
Отныне собою доволен —
Потомки всей жизни ценней.

Не стоит печалиться карме,
Негоже ругаться жене.
Врачи исполняли исправно
Свой долг, и не ради монет.

Опять развиваться по новой,
Но с большей потерей уже.
Аркадий вернется не скоро
И с меньшею волей в душе.

Улыбку труднее заметить
В приятном овале лица.
И говор совсем неприметен,
И слабость внутри без конца.

Порою сейчас вспоминаю:
Малышке исполнилось три.
Втроем дети в прятки играли,
От младшей пытаясь уйти.

Запрятались в старой кроватке,
Под простынью дух затаив
Сидели совсем аккуратно,
Сестренке не дав нас найти.

Чуть позже в округе стемнело,
Снежане пора уже спать.
Аркадий движеньем несмелым
Дитя усадил на кровать.

Накрыл осторожно по плечи,
Светильник накрыл пеленой.
И мы наблюдали, как шепчет
Отец сказки дочке родной.

Когда я домой собирался,
Увидел, что также сидит
И шепчет, возможно напрасно,
Любимые сказки свои.

Весь вечер не знал он покоя,
Пока у кровати не сел.
На тихое счастье настроен,
На дружбу в любимой семье.

Мальвина присела поближе
Послушать историй подбор.
И папа, поболе подвижно,
Продолжил большой разговор.

Потом и Светлана присела,
Потерянным взглядом кружась:
Ее вдохновляли беседы,
Но сказка никак не далась.

Без горя не стало бы этой
Счастливой и скромной семьи,
Но также потеряны светом
В глазах семьянина огни.

Мне мама не раз объясняла
Аркадия злобный недуг,
Но помню из этого мало,
А больше бесед не ведут.

Осколком сознания стала
Большая из всех крупных бед:
Звезда в небесах засияла
И всем подарила свой свет.

Не видеть мне крестного папы,
Так зря он оставил родных!
Ему не вернуться обратно
Из дальней для нас стороны.

Глава II

Меня разбудили пораньше,
Хотели успеть накормить,
Но я оказался уставшим
Еще до начала пути,

Поэтому творог не пища;
И мир точно мраморный сон:
Когда все вокруг что-то ищут,
Реальности нет за окном.

Родители бегали долго,
Забыв для чего и зачем.
А я, ожидая их робко,
Один в коридоре сидел.

Они безнадёжно держались,
Хотя понимал, что-то есть:
Отец, как змеёю ужален,
Не мог говорить или есть.

А мама, возможно, не спала,
Ведь ночью звонил телефон.
Тогда же, развеяв ударом,
Ушел в никуда ее сон.

И вот она слабой рукою
Не может рубашку надеть.
От слабости тело все ноет,
От горя нежданных потерь.

Негоже так выглядеть плохо
Возлюбленной русской жене:
От слез очи ясные сохнут.
Себя не даёт пожалеть.

Мы вышли довольно нескоро,
И путь не составил труда,
Но не было раньше такого,
Секунды чтоб шли в никуда.

Был путь нескончаемо длинным,
Размеренно шел каждый шаг.
И вместо минуты невинной,
Мы час добирались, спеша.

Меня посадили к Мальвине
С неведомой целью для нас.
Мужчины скорей удалились,
На белой машине умчав.

А мамы затихли на кухне —
Подругу хотят поддержать,
Но сердце разбитое глухо,
Как после удара ножа.

Я слышал порою мычанье,
Тогда не узнав в этом плачь.
С Мальвиной мы просто молчали,
Хоть фразу боясь рассказать.

Так робко слова прозвучали,
Разрезав в момент тишину:
Мальвина шепнула случайно,
С трудом не расплакавшись тут:

«Так жалко, что папы не будет.
И он не придет никогда».
Их счастье голубкой загульной
Направилось вдаль на юга.

Напишут «потеря кормильца»
На тысяче разных бумаг,
Которые будут храниться
В запаянных ложью столах.

И выпишут пенсию детям,
Лишь четверть на руки вручив:
Достаток порой очень вреден
Сиротам – погубит он их.

Чиновник боится за деток,
Поэтому очень суров,
И в шубу из норки одет он,
И любит далекий курорт.

Я видел, как мама с подругой
Направились с скатертью в зал.
Им даже шагать было трудно
И прямо направить глаза.

Нас тетя гулять отпустила,
Снежане чтоб дать отдохнуть.
Мы молча отправились мимо,
Надеясь придумать игру.

На улице солнце сияло,
Но грело других, а не нас.
Возможно, светило устало
От грустных обиженных глаз.

Во двор прикатила машина
С наклейкой большой «ритуал».
В окне разглядел я мужчину,
Которого вовсе не знал.

Увидел, что папа с другими
Тягает неведомый груз.
За ними мы не поспешили,
Оставшись сидеть также тут.

Я помню размыто мгновенье
Прихода к Светлане домой,
И путаю я, к удивленью,
Две разных картины порой.

Входя в коридор невеселый,
Мне нужно увидеть венок,
Услышать печальное слово
О том, кто «отныне высок».

Однако не слышится речи,
А детский младенческий крик —
Малышка неясно щебечет,
Пуская из уст пузыри.

Аркадий сидит очень близко,
Ведь дочке всего один день.
Мальвина с затаенным риском
Сестренку желает смотреть.

Все мило с рожденьем ребенка:
Кормление, крики и сон.
И в комнате криками звонко
Напевы сестры разнесло.

Ослаблена родами мама —
Аркадий на кухне творит,
А мы в виде лишь панорамы
Вокруг нарезаем круги.

Но это не боле, чем призрак —
Прошло с этих пор много дней,
А крики сменились на визги
Уставших от слез матерей.

Все люди раскинулись в зале
Вокруг раскидного стола;
Меня же туда не позвали,
Но видел достаточно сам:

В коробке неправильной формы
В костюме парадном прилег,
Смиренно, печально и гордо
Отправившись в вечный полет.

Эмоции разуму чужды,
И мимики более нет.
Дышать ему даже не нужно,
А кожу схватил синий цвет.

Синюшные губы поблекли,
Пытаясь прощанье сказать,
Надеясь, что дети окрепнут,
И вновь улыбнется их мать.

Оковы желают иначе:
Молчанье – единственный грех.
И справиться с этой задачей
Не в силах любой человек.

Все взрослые заняты были;
К Мальвине направился я.
Детишки о чем-то гласили,
Диктуя слова нехотя.

Бессмысленно дети сидели.
Явился еще юный гость.
И, в глупость несносну поверив,
Такой задала нам вопрос:

– А кто целовал его в губы?
Ну, кроме, конечно, меня?
– Я с ним целоваться не буду! —
Ответил какой-то сопляк.

Увидел, как слезы сестренки
Скатились по мягкой щеке.
Злодейка словами ребенка
Продолжила гнусную речь:

– Не видела губ таких синих
Холодных и твердых, как лед.
Слова меня так разозлили,
Что дурой назвал я ее.

Она растерялась немного,
Ни звука теперь не издав.
Затем покосилась сурово,
Обиженно вон уползла.

Сестре моей стало приятно;
От горя ушел прошлый след,
Но что-то сидело осадком,
Не дав улыбнуться в ответ.

Родители делись куда-то,
Незримо покинули дом.
Случился отъезд так внезапно,
Что я не успел одного.

И больше не видел я папу,
Мой крестный уже среди звезд.
Как все мужики, я не плакал.
Возможно, не принял всерьез.

Сейчас уже поздно, наверно;
Все грузы пропали в годах.
Забвенье волною победной
По нашим прошло головам.

Глава III