Альманах - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Украина и Россия после Майдана»

• Название: Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Украина и Россия после Майдана»
• Автор: Альманах
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2015

Альманах «Российский колокол» является приложением к широко известному в интеллектуальных кругах одноимённому журналу и представляет собой площадку, где мы предоставляем новым авторам уникальную возможность заявить о себе всерьёз и, без преувеличения, на весь мир – ведь, как и журнал, альманах распространяется не только в России, но и в Европе.

Майдан навсегда изменил не только политику Украины, он изменил сознание людей, их судьбы. И пусть о военных действиях сегодня лишь изредка напоминают одиночные залпы, эхом разносящиеся над городами, деревнями и селами, но их последствия и жестокость навсегда останутся в душах и головах тысяч людей и всех тех, кто был свидетелем кровавого Майдана. Воспоминания о событиях в Украине, повествования и думы о чувствах жителей этой страны, переживаниях, мечты о светлой и «новой жизни» легли в основу произведений, опубликованных на страницах специального выпуска альманаха «Украина и Россия после Майдана».

---

Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Украина и Россия после Майдана»

Слово редактора

Анастасия Лямина

Осколки нашей памяти

Описать события, охватившие Украину в недавнем прошлом, и которые по сей день будоражат сердца как украинцев, так и россиян, мне помогут слова философа Исайи Берлина:

«Невозможно владеть всем, чем пожелаешь, – такого не бывает ни в практике, ни даже в теории. Отрицать это – значит искать тот единственный идеал, что неизбежно приводит человечество к насилию, затем к разрушению и крови: яйца разбиты – омлета нет, есть только бесчисленное количество яиц – человеческих жизней – готовых к уничтожению».

Если говорить кратко, цели Евромайдана достигнуты: свергнут с власти Янукович, сформировано новое правительство и избран правитель государства Порошенко, подписавший в итоге соглашение об ассоциации с Европой.

Добиться этого удалось огромной ценой. И цена этого конфликта народа и власти безмерна: более десятка тысяч убитых и раненых, почти сотни тысяч беженцев, потеря Крыма и фактический раскол Украины.

Майдан навсегда изменил не только политику Украины, он изменил сознание людей, их судьбы. И пусть о военных действиях сегодня лишь изредка напоминают одиночные залпы, эхом разносящиеся над городами, деревнями и селами, но их последствия и жестокость навсегда останутся в душах и головах тысяч людей и всех тех, кто был свидетелем кровавого Майдана.

Жестокие события, произошедшие на Украине, изменили и сознание россиян, которые также стали невольными соучастниками политических разборок. Однако несмотря на всю жестокость и ненависть, которую проявили многие жители Украины против своего народа, Россия по-прежнему толерантно относится к своим славянским братьям и делает все возможное для тех, кто стремится вырваться из «жестокого» мира в поисках приюта и спокойной жизни.

Воспоминания о событиях в Украине, повествования и думы о чувствах жителей этой страны, переживаниях, мечты о светлой и «новой жизни» легли в основу произведений, опубликованных на страницах специального выпуска альманаха «Украина и Россия после Майдана».

Приятного чтения!

Анастасия Лямина,

шеф-редактор журнала «Российский колокол».

Поэзия

Борис Алексеев

Родился в 1952 г. В настоящее время – церковный художник, руководитель иконописной артели «Радость» (г. Москва). Полагает, что изображать горний мир и писать стихи – по состоянию души – синонимы.

Открытое письмо Главе государства

Прошу Вас, Глава государства,
Сделайте нас счастливыми,
Не отдавайте в рабство
Кровников вольнолюбивых!

Сегодня там плавятся пули
От температуры сердца,
Сегодня там ангелов ульи
Открыли небесные дверцы.

Час истины – он не хоженый,
СШАтко вокруг, загажено.
Вязнут глаголы вольные
На клейких губах помаженных.

Вижу: над голубятней
Голубь с высокого круга
Бросился на стервятника,
От смерти спасая друга!..

Прошу Вас,
Глава государства,
Над злобой духа лютующего
Вручите охранные грамоты
Подданным Русского будущего!

Памяти бойца спецподразделения «Беркут»

Пираньи рвали на куски редеющий вельбот.
Теперь до берега пути не высчитает тот,
Кто заказал и оплатил прогулку по волнам,
Ведь наш вельбот, озолоти, не стоит и талант!..

Они стояли – щит к щеке
Когортой боевой,
А стая зверочеловек
Выкусывала строй.

Ату его, ату! – алкал
Плюгавый (с кулачок)
Сам чёрт!
И смерти карнавал
Уже повёл отсчёт.

Упал товарищ не в бою.
Ему пробил висок
Какой-то пьяный говорун,
Заточенный в острог.

И я подумал: «Что за хрень?
Я мразь не вызывал!
И смерти ряженую тень
Не ждал на карнавал».

Кричу товарищу: «Держи,
Покуда можешь, строй!»
А он в ответ смеётся: «Жид
Помянет нас с тобой!»

Товарищ мой высок и юн,
Он – радости глоток.
Но пули ластятся к нему,
Как пчёлы на цветок…

Я падаю, ко мне бегут, не оставляя след.
Их локоны ласкают грудь через бронежилет.
Повитый пéленами крыл, над линией огня
Взлетаю вверх! А зверь завыл,
Что в мёртвых нет меня.

Бремя Славянское

Украина, галушки да горлицы,
Прыть да лень, да горчинка в глазу,
Богданóв хмéльных пряжные воинства,
Да телеги в грязи и в грозу.

Обступили вражи́ны и во́роги.
На крылечке твоём не впервой
В соловьиных сиреневых пологах
Смерть присела с раскрытой сумой.

И тотчас паренёк вспыхнул заживо,
Витька Рябов, студент из ОНУ[1],
А в Славянске славянские граждане
В День Победы ушли на войну.

Третий Рим, похвала Византийская,
Оглянись, кто стоит у беды?
Лютый зверь да Тимошка латышская,
(бес «кончита», но без бороды).

Русская Голгофа

По пажитям заглохнувшим блуждали

без пастырей безумные стада…

Е. Баратынский

Им оставался только шаг.
Уже вино в бокалах пляшет.
Отмыт и заново окрашен
Средневековый чёрный стяг.
Им оставался только шаг,
Готов лететь во все пределы
И пересчитывает стрелы
Для бойни собранный отряд.

А там внизу, у магазина,
Клокочет людная река.
Пуста привычная корзина,
Ни хлеба нет, ни молока.
И только кормовой спагетти,
На полках, в мыслях, проводах,
Негожий для игры ума,
Слипается в мякину-гетто.

Как ядовитый порошок
Украдкой травят садоводы,
Тем, кто прошёл огни и воды,
Осталось лишь – на посошок!
Глядите: рухнул старый храм,
Подточенный проказой века!
И не осталось человека,
Не связанного по рукам…

В полуподвале на стене
Горела старая лампада,
От почерневшего оклада
Бросая тень на стороне.
Им оставался только шаг,
Но в ночь, назначенную к битве,
Творила женщина молитву,
Склоняясь к Господу в слезах.

И видит горестная мать
Огонь в ночи и крыл движенье,
С иконы «Бога Воскресение»
Сошла Божественная Стать!
Бог поднял бережно с колен
Седую женщину, а злобу
Сковал и в адову утробу
К забвенью вечному призвал!

И снова красная заря
Воскресла в небе как виденье,
Залив медáми Воскресенья
Голгофы горестный наряд!..
Мы что имеем – не храним,
Теряя же – премудро плачем.
Мы зла коварную подачку,
В тугие сундуки набив,

Как волка, держим «за ушки́»,
Авось сгодится в лихолетье,
Но сами попадаем в сети,
Расставив красные флажки.
Мы к алтарю в слезах бежим,
Когда беда зовёт к барьеру,
И прячем совесть как химеру,
Почуяв золотой алтын!

P.S.
– Что плачешь, друг?
– То плачет сердце:
Воскресший Бог – вновь Бог Распятый.
Его пречистые стигматы[2]
вновь кровоточат на Кресте…

Nature morte на оранжевом фоне

Земля – не лист для писчих упражнений.
Когда к ней приближается перо,
Она чернит испуганным движением
Писарчука отверстое крыло.

И грозный писарь в небе припадает
На рыжий дым и чёрный фюзеляж
И с рёвом смертоносным на окраинах
Выплёвывает «выпитый оранж».

Доволен бес: «Какая сила цвета!
Месье Шарден, слабо подсесть на борт
И стать, как я, оранжевой кометой,
Вписав живых в свой лучший натюрморт?»

Война, война, – бег тел окровавле́нных,
Искусство смерти, рыжий карнавал
И беспокойное под ложечкою жжение,
Что я по жизни недовоевал…

Славянское сновидение о будущем

На праздной паперти Европы
Гогочет людный эспаньоль!
Дымятся в тиглях эскалопы,
Выводит шансонье бемоль.

Но приглядитесь – всюду ветошь!
Безводный римский акведук,
Где азиата арабеска
Уже сплела коварный круг.

Нет места русскому в Европе?
Неправда, – есть! И нам пора
В балтийский чан «Петровых окон»
Влить русские колокола!

Пусть византийские пределы
Восстанут из небытия,
И в католической капелле
«Изы́дите!» – пробáсит дьяк,

И с крестным ходом Ромул Третий[3]
На выжженный европогост
По акведукам старосветским
Прольёт живицу Божьих слёз!..

В бомбоубежище Славянска
Проснулся я от тишины.
Вокруг попахивало гарью
И едким сумраком войны.

Прошки, вешенки, Тимошки – спустя 100 лет…

Прошки, вешенки, Тимошки,
Словно клавиши гармошки,
Ждут, когда войдёт маэстро
С грудой пальчиков – инвестров,
Скажет по-английски «Yes»,
Смоляной нажмёт диез,

И над городом моим
Чёрный заклубится дым.
Он нажмёт бемоль печальный,
И от дальнего причала
В лодке поспешит Харон
К нам, в Донецкий регион.

Что за музыка такая,
Распальцовка – «хоть убей»?
Леденящих звуков стая
Бродит в зареве огней…

Дядя шоколадноо́кий,
Прошкин кум из США,
Говорит, что на востоке
Жизнь не стоит ни гроша!

Что ему слеза ребёнка,
Краматорского сынка,
У него в расчётах тонких
Прошка давит дурака!

Прошки, вешенки, Тимошки,
Гарных судеб главари,
Жгут «Сараевы[4] жарёшки»,
Будто ставят на пари…

Да будет свет в корпускулах российских!