Юлия Андреева - Айседора Дункан. Жрица любви и танца

• Название: Айседора Дункан. Жрица любви и танца
• Автор: Юлия Андреева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-1535-1

Мало найдется на свете людей, которые никогда не слышали бы об Айседоре Дункан. Знаменитая танцовщица, автор оригинальной методики танца, одна из родоначальниц танца модерн, она танцевала все – от похоронного марша до… картин известнейших мастеров. Воспитывала на собственные деньги свыше сорока приемных детей, содержала школу, переписывалась с известными философами и учеными, пила шампанское в компании коронованных особ, много раз изгонялась из гостиниц, не имея возможности заплатить за них. Она вдохновляла своим творчеством таких деятелей искусства, как К. Станиславский, Г. Крэг, М. Волошин, А. Раткевич, А. Луначарский, была музой и женой Сергея Есенина…

Ею восхищались, ее проклинали, над ней смеялись, её танцам приписывали целительную силу. Айседора – ярчайшая из комет, посетивших землю на рубеже XIX – начала XX в. Эта книга о ней.

---

Наняв извозчика, они отправились в Латинский квартал, где молодой человек снимал квартиру. Узкая лестница со множеством поворотов, брат забрался почти под самую крышу, еще выше располагались мансарды, которые традиционно занимали художники под ателье. Но все мансарды в этом доме были уже заняты, так что, покормив гостей и угостив их вином за тридцать сантимов, Раймонд уговорил маму и сестру, не мешкая, отправляться вместе с ним на поиск жилья. Они бросили вещи и мужественно отправились на поиск ателье. Первая неприятность – живя полгода в Париже и научившись следовать моде, принятой в Латинском квартале, а именно – носить длинные волосы и мягкие куртки с шарфами или галстуками-бабочкой, пить местное вино и лакомиться круассанами, Раймонд не удосужился хоть сколько-нибудь выучить язык… поэтому, бродя по улицам и повторяя «Chercher atelier», Айседора и Дора понятия не имели, что таким образом во Франции называют не только ателье художника, но и любую другую мастерскую, а следовательно, большинство помещений, которые им показывали, им просто не могли подойти.

Наконец их мытарства закончились, Дунканы остановили свой выбор на меблированном ателье за каких-то 50 франков в месяц. Бедная, бедная Айседора, странствия по ателье и съемным квартирам должны были навести ее на тревожную мысль о неслыханной и оттого подозрительной дешевизне ее нового дома. Не случайно же люди просят за огромный длинный зал с мебелью цену втрое меньше разумного? Но Раймонд не знал языка, а хозяева не говорили по-английски. В общем, заплатив за месяц вперед, Дора, Айседора и Раймонд перевезли вещи из Латинского квартала в новый дом, чтобы уже ночью понять, в какую ловушку они угодили. Едва семейка устроилась на ночь, пожелав друг другу сладких снов, пол в ателье задрожал и пошел ходуном, раз, другой, третий… все трещало, завывало, гремело, бренчало и лязгало… Первая мысль – бежать, пока потолок не рухнул на головы, превратив новаторов искусства в три бесформенных котлеты.

Оказалось, что они умудрились снять ателье над ночной типографией! Но деньги были заплачены за месяц вперед, отдавать их обратно не собирались, и, хоть у семьи еще оставались какие-то средства, они решили перетерпеть этот месяц. Что значат бессонные ночи в сравнении с прекраснейшим из городов на этой земле?! Целый день они бродили по Парижу, то осматривая Лувр, то проводя время в Люксембургском саду или в соборе Парижской Богоматери, часто бывали в музеях Клюни, Карнавале, почти везде пользуясь исключительно собственными ногами и так уставая к концу дня, что засыпали задолго до начала работы первого станка в типографии.

Лето 1900 года стало первым летом семьи Дункан в Париже, открылась Всемирная выставка, на которую, к радости Айседоры и неудовольствию Раймонда, вдруг приехал Чарльз Галлэ. С этого момента они были неразлучны – Айседора и ее друг дни напролет гуляли по выставочным павильонам или Лувру. Больше, больше, больше… Они обедали в каком-нибудь шикарном ресторане, часто забираясь на Эйфелеву башню, чтобы потом идти под ручку по набережной Брантли до моста Александра III, перебраться через него на другую сторону Сены и далее по Елисеевским полям до площади Конкорд и через сад Тюильри к прекраснейшему из дворцов – Лувру. Они бродили по залам Лувра, пока несчастная танцовщица не чувствовала, что устала настолько, что вот-вот упадет. Тогда добрый рыцарь привозил из администраторской музея кресло на колесиках, куда усаживал свою обессиленную спутницу, дабы ничто не мешало ей продолжать наслаждаться великолепными залами бывшего дворца королей Франции.

Благодаря Чарльзу Айседора вскоре посетила спектакль Отодзиро Каваками[18] «Принц Тошимару Гамура» («Гамлет») с Сада-Якко в роли красавицы Орийе (Офелия). Действие пьесы было перенесено в современную Японию. Принц Тошимару Гамура (актер Асахиво Фуджисава) в первом действие был одет, как и подобает юноше из рода дайме, в конце спектакля, он появился уже в пиджачной паре, выезжая на сцену на велосипеде.

Престарелый дайме Гамура (актер Отодзиро Каваками) таинственным образом исчезает из замка в Осаке, после чего его считают умершим, а его брат присваивает себе жену покойного, его титул и, что, кажется, больше всего печалит наследника, фамильное оружие!!! В это время Гамура-младший пребывает в полном неведение в Токио, где он проходит курс обучения в университете вместе со своим другом Шози-Гара (Горацием). Однажды ночью, прогуливаясь по токийскому кладбищу, принц Гамура встречает там призрак покойного отца – его лицо, бледное, как у покойника, невидящие глаза глядят в одну точку, волосы на голове всклокочены, однако современный генеральский мундир в полном порядке, в свете луны поблескивают начищенные пуговицы и золотое шитье на обшлагах и воротнике, посверкивают орден Хризантемы и золотые эполеты. Прекрасно зная пьесу и побывав не на одной ее постановке в разных странах, Чарльз шепнул Айседоре, что на призраке должна быть серебряная кольчуга, но если многих любителей Шекспира этот момент особенно задел, Айседора и Чарльз решили, что так получилось даже оригинальнее, и принялись смотреть дальше.

Согласно пьесе, Гамлет отправлялся в Англию, живущий в Японии Гамура-младший движется по Маньчжурии и Сибири, на обратном пути его пароход попадает в шторм.

Одетый в современные одежды Гамура делался ближе и понятнее зрителю и одновременно отталкивал его, словно говоря: посмотри на мое лицо, неужели ты не видишь, что это сказка – странная и жестокая, чисто восточная история? Верь ей!

В полутемном строгом зале
Пели скрипки, вы плясали.
Группы бабочек и лилий
На шелку зеленоватом,
Как живые, говорили
С электрическим закатом,
И ложилась тень акаций
На полотна декораций, —

так напишет в 1908 году Николай Гумилев об актрисе Сада-Якко, когда увидит ее на сцене в России.

Очарованная, околдованная Айседора заставила своего друга дождаться появления Сада-Якко после выступления, но в результате так и не посмела к ней приблизиться. Маленькая изящная японка поражала своей тихой грациозностью и силой. Несколько раз Айседора делала робкие попытки подойти и всякий раз останавливалась, не в состоянии не то что заговорить, а даже сделать лишний шаг в сторону примы. Посмеявшись над нерешительностью своей юной спутницы, Чарльз рассказал, что, прежде чем сделаться женой Каваками Отодзиро, в Японии Сада-Якко была самой настоящей гейшей. Прогрессивная пресса сравнивает ее с Сарой Бернар[19] за трагический темперамент и особый реализм в сценах смерти. Собственно, именно благодаря выдающемуся таланту Сада-Якко театр и получил известность, так что в настоящее время это, пожалуй, одна-единственная японская труппа, с успехом гастролирующая в США и многих странах Европы. Во всяком случае, Чарльз уже видел в их исполнении «Графа Монте-Кристо» и что-то из пьес Метерлинка[20], а теперь вот – Гамлет…

И когда вы говорили,
Мы далекое любили,
Вы бросали в нас цветами
Незнакомого искусства,
Непонятными словами
Опьяняя наши чувства,
И мы верили, что солнце
Только вымысел японца[21].

Айседора захотела увидеть все эти необыкновенные постановки, но, к сожалению, висящая тут же афиша сообщала о том, что это последний спектакль труппы, так что на следующий день Чарльз повел ее смотреть на танцы госпожи Фуллер[22], той самой, что вдохновляла на шедевры художников Тулуза-Лотрека и Коломана Мозера, скульпторов Рауля Ларша, Пьера Роша и Огюста Родена. На главном входе Всемирной выставки красовалась позолоченная статуя Лои Фуллер.

Осенью выставка закрылась, и Чарльз Галлэ уехал. Перед отъездом он познакомил Айседору со своим двадцатипятилетним племянником Шарлем Нуфларом, попросив того присмотреть за молодой и неопытной американкой.

В поисках любви

Сменив ателье на улице Тэте на ателье на авеню Вилье, Раймонд нарисовал на стенах греческие колонны и модернизировал газовые рожки, надев на них металлические трубки, получился эффект мерцания, похожий на факельный. И придумал, как сделать сандалии, которые были многим удобнее, нежели европейская обувь. Почувствовав вкус работать руками, он сверлил, колотил и пилил ночи напролет, мешая спать Доре и Айседоре и отсыпаясь днем, когда сестра уходила гулять вместе с Шарлем Нуфларом или его приятелями: Жаком Боньи и литератором Андрэ Бонье[23], с которыми он познакомил Айседору.

В то время юная мисс Дункан чувствовала себя так, словно снова вернулась в детство, когда мама часами читала стихи или музицировала. Но если такая жизнь устраивала Раймонда, Айседоре хотелось чего-то большего, она запоем читала любовные романы, мечтая, что в один из дней… но кто? Выбор пал на некрасивого, но талантливого Андрэ Бонье, сумевшего заворожить Айседору знанием французской литературы. К тому времени она уже вполне сносно говорила на французском, читала и нуждалась в постоянной практике.