Виктор Бондарчук - Афган, любовь и все остальное

• Название: Афган, любовь и все остальное
• Автор: Виктор Бондарчук
• Жанр: Боевик

Действия разворачиваются в Сибири с начала восьмидесятых и по наши дни. По жанру произведение относится больше к мужскому роману. В котором присутствует война, криминал, любовь.

---

Этот день начался как обычно. Сменили ночных наблюдателей, перекусили и через час пошли за водой. Обстановка спокойная, никто ничего подозрительного не заметил. Идет как обычно капитан с двумя бойцами. Почему я пошел вместо рядового Калюжного, я не знаю. Вроде как засиделся, прогуляться захотелось. Да и возле небольшого ручейка, вытекающего из глубокой расщелины, можно тщательно помыться, не жалея воды. Я не стал брать автомат, ведь нести придется в гору десятилитровый пакет из плотного полиэтилена. Капитан покосился за это, но ничего не сказал. Еще одна моя ошибка. Оружие в горах должно быть всегда по-боевому, на взводе, направлено в сторону возможного противника. Сколько я их наделал за свою службу, не сосчитать. Сунул в карман брюк ПМ, в другой запасную обойму. В горах с пистолетом, это все равно что без оружия. Да еще с такой пукалкой, как «Макаров». Хорошо что еще догадался патрон в ствол загнать. На войне каждое мгновение на вес золота. Тронулись. Я впереди, за мной капитан, замыкает солдат. Солнышко только поднимается, еще довольно свежо. Воздух чистый, дышится легко. Ничего не предвещает беду. А она нас поджидает за первым поворотом, за нависшей над тропинкой скалой. Наш шанс оказался в том, что афганцы решили действовать в тихую, ножами. Огибаю скалу, делаю из-за нее шаг. В шаге от меня бородатый афганец. Спасает меня то, что он держит кинжал в левой руке. Я автоматически отклонился вправо, вжался в скалу и одновременно двумя руками, резко и сильно, оттолкнул нападающего. На секунду афганец провалился, вернее прокрутился на внешнюю сторону. Моя левая рука захватила его одежду и еще на секунду не дала ему развернуть ко мне лицом. Дело одной секунды выдернуть из кармана пистолет, одновременно взводя курок большим пальцем. И тут же от пояса всаживаю в противника три пули. Он валится на меня. Прикрываюсь им, как щитом, валюсь на тропинку, одновременно разворачиваясь назад. И вовремя. Стреляю из под руки убитого в другого бородача, который в трех метрах от меня водит стволом автомата, не знает куда стрелять. Не решился выпустить очередь в меня через единоверца. И в итоге получил две пули в живот. Нельзя в бою долго раздумывать. Есть возможность стрелять, так стреляй. Потом разберешься что к чему. Главное самому живым остаться. Оттолкнул мертвеца в сторону, вскочил на ноги. Где капитан? Выдернул из кармана запасную обойму. Не помню сколько пуль уже выпустил. Но время перезаряжать пистолет нет. Капитан ниже тропинки метров на пять, в обнимку с афганцем. Слышу его хрип. Душман сдавливает ему горло веревкой. Это я увидел разом, прыгая к ним вниз. Афганец ко мне спиной, не видит меня. Пытается дожать офицера. Две последние пули впиваются ему в спину. Мгновенно перезаряжаю пистолет, поворачиваюсь назад. Но на тропинке больше никого нет. Трое бойцов несутся к нам из лагеря. Молодцы, быстро среагировали. По ним бьет длинная пулеметная очередь. Но парни уже рядом, за скалой. Капитан выбирается из-под убитого, надрывно кашляет. Я его оттягиваю за рукав на тропу, подальше от прицельного огня пулеметчика. Вид у него взъерошенный, панама потеряна. Постоянно утирает потный лоб рукавом гимнастерки. Досталось ему конкретно, если снова прилег на камни. Все ни как не может отдышаться. И что меня сильно в этот момент поразило, так это тоскливый взгляд его больших черных глаз. Васек Кривенко, пацан из Забайкалья, почти земляк, лежит прямо на тропе, свернувшись калачиком. С ним все понятно. Из-под прижатых к животу ладоней вытекла целая лужа крови. В двух метрах от него, подогнув под себя левую ногу, с открытыми в небо глазами, лежит его убийца. Вот она как судьба распорядилась. Вроде дело сделал, ткнул противника в живот кинжалом, а всего через пять секунд отправился на небо вслед за ним. А засаду грамотно устроили. Двое прыгнули со скалы на капитана и бойца. Одного в плен, другого на небо. Втроем на скале не уместились. Вот третий и встретил меня лицом к лицу. Мое счастье, что он левшой оказался. И понадеялся на свое умение работать ножом. Реши стрелять, у меня шанса выжить не было бы. А так спасибо майору Кречету, его боевой науке, которая спасла конкретно. Хорош сопли размазывать, еще ничего не кончилось. Может все только начинается. Кто знает сколько этих душманов вокруг. И неизвестно кто за кем на небо улетит. Надо думать как выбираться отсюда. Хотя по звуку выстрелов понятно, стреляли издалека, метров с трехсот. С такого расстояния сложно попасть по движущейся цели. С другой стороны в гору сильно не разбежишься. Но по любому возвращаться надо, не сидеть же здесь до темноты. Обыскал убитых афганцев. Почти семьсот долларов с троих снял. Но это приблизительно. Не считать же на виду у офицера. Хотя ему не до кого нет дела. Нашел и отдал капитану его автомат, во время схватки отлетевший в сторону. Тот схватил оружие, проверил и держит так, будто это маршальский жезл. Шиза конкретная посетила замполита. Да и я теперь без «Калаша» шага не ступлю. А ведь именно этому учил нас майор Кречет. Еще из трофеев лично мне достался острый, как бритва нож – кинжал с резиновой черной ручкой. С вделанным в нее компасом. Настоящее оружие диверсанта, которое пропороло мне гимнастерку на левом боку, прорезало левый рукав и оставило небольшую царапину у локтя. Порез пустяк, ведь клинок летел то мне прямо в живот. И благодаря своему первому командиру в далеком Забайкалье, я ускользнул от верной смерти. Не зря сотни раз повторял этот нехитрый прием рукопашного боя. Шаг в сторону от траектории то ли пули, то ли ножа. Поворот корпуса, двумя руками отбиваешь руку нападавшего от себя. И если удалось захватить противника за одежду, то резкий рывок в сторону его инерции. Простое всегда гениально. Так что теперь этот прием будем повторять каждый день, и не один десяток раз. Обидно, что к такому выводу пришел, пока сам на нож не напоролся.

По одиночке, скоростными рывками вернулись в лагерь. Васька положили за скалу в тень, накрыли лицо панамой. Заберем, когда стемнеет. Надо бы и третью группу к нам подтянуть, но она уже этого сделать не сможет, кругом противник. Капитан все еще в шоке, молчит. И я, пользуясь его ступором, связываюсь со штабом. Доложил о случившемся бое. Об одном убитом с нашей стороны, и трех со стороны противника. Через два часа нам ответили. Приказали уточнить детали боевого столкновения. Теперь уже с ними говорил замполит. Он сразу попросил огня по скоплению душманов. Мы мол полностью окружены. И нас спасет только бомбовый удар авиации. И еще настоятельно просил эвакуировать.

Огневой поддержки мы так и не дождались. Видно авиация к этому была не готова. А может мы не стоили ни одного боевого самолета – вылета. По темноте я и еще трое бойцов вынесли погибшего солдата. На ночь усилили наблюдение. Пятеро отдыхают, пятеро вслушиваются в ночную тишину. И так всю ночь, два часа через два. Штаб обещал подослать «вертушку» по светлу. И время как всегда не уточнили. Опять это растяжимое в течении дня. Каждый час Каракуян дергает дальний пост, не дает им расслабиться. А как тут расслабишься, если в твою сторону вылетает сигнальная ракета зеленого огня. Сигнал непонятный, не обговоренный заранее. Думаем Филипок догадался что к чему. Выстрелы то слышал. В горах далеко эхо их разносит. Вот армейский дебилизм. Высадили три группы, а связи фактически нет. На базе все рации сдохли, и не поддаются ремонту нашим местным умельцам. То, что нас завтра отсюда вывезут, поднимает боевой дух. А наступающая темнота, и эти громады гор, давят и заполняют душу беспокойством вперемешку со страхом. Не спят даже те, кому можно и вздремнуть. Я сам, как взгляну на завернутого в плащ-палатку убитого бойца, начинаю элементарно мандражить. Скорее бы рассвет, днем как то поспокойней. Вот тогда можно будет немного вздремнуть. А пока вслушиваюсь в тишину, пытаюсь выловить в ней враждебные для тебя звуки. И готов мгновенно открыть огонь по любой тени. Понимаю что это все шиза элементарная. Ведь мы заняли оборону не в самом плохом месте. Укрылись за камнями и перед нами хорошо простреливаемое пространство. На каждый ствол по сто пятьдесят патронов, не считая гранат. Если стрелять прицельно и одиночными, то надолго хватит. И ни какой дурак не полезет нас отсюда выкуривать. Себе будет дороже. А вот все равно тревога и страх не покидают. Скорее всего это обычное состояние войны.

Наконец ночь прошла. Когда светло, оно как то веселее. Я еще не знаю, что через каких то четыре месяца, темнота станет моим лучшим другом и напарником. А пока перекусили и стали готовиться к долгосрочной обороне. Это инициатива капитана. Видно не верит, что сегодня нас эвакуируют. Каждый оборудует для себя хорошо защищенное место, с широким сектором обстрела при стрельбе лежа. Каракуян проверяет это лично. Только с этим закончили, как в небе затрещала «вертушка». Через пару минут зависла над нами, и еще через минуту коснулась колесами скалы. Люк распахнулся. Борт – механик машет, скорее на посадку. Нас уговаривать не надо. Через пять минут мы в брюхе вертолета. Взвыл двигатель и машина резко ушла в сторону нашей второй группы. Они видят вертолет и готовятся к посадке. Группа Филипка снята, мы рады, что наш боевой выход почти закончен. Тогда еще у афганцев не было, «Стрингеров», и мы садились в вертолет почти без страха.