Константин Деревянко - На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ

• Название: На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ
• Автор: Константин Деревянко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-2596-1, 978-5-4444-8267-4

Автор книги «На трудных дорогах войны» после окончания Высшего военного морского училища имени М.В. Фрунзе служил и воевал на Черноморском флоте.

В обороне Одессы был начальником штаба Одесской военно-морской базы. Одесской эпопее посвящена его первая книга «На трудных дорогах войны».

После Одессы автору довелось быть начальником штаба Потийской (Главной) военно-морской базы, куда осенью сорок первого года перебазировался Черноморский флот; командир базы и он возглавили прием и размещение корабельного состава флота в своих портах, а затем организовали боевые действия базы в интересах защиты Севастополя и Кавказа.

Затем, в борьбе за Крым, автор командовал Бердянской военно-морской базой.

О боевых действиях на Черном море, в Причерноморье и в соседних регионах в этот трудный период и повествуется во второй книге воспоминаний «На трудных дорогах войны» – «В борьбе за Севастополь и Кавказ».

---

Начальник тыла подполковник Емельянов доложил, что до окончания развертывания тыла флота его тыл обеспечит корабли флота всем необходимым; время покажет, что Григорий Степанович не бросает слов на ветер – он вообще усердно служил и позже будет выдвинут на пост одного из руководителей флотского тыла.

Начальник политотдела Кученко информировал, что для обслуживания матросов кораблей флота готовится базовый клуб, это рядом с портом, а для Дома офицеров имеется лучшее здание города. Несмотря на большие базовые заботы, видно было, что Иван Сидорович загорелся флотскими делами и ждет встречи с людьми флота с большим душевным подъемом.

Заглядывая вперед, скажу, что личный состав кораблей эскадры и подводных лодок после длительных изматывающих штормовых походов и боев при увольнении на берег встречал радушный прием в клубе и Доме офицеров, который обслуживал также и матросов. Кученко отменно наладил культурно-массовую и политическую работу с экипажами кораблей. Организовал лекции и доклады, с которыми выступали флотские и московские лекторы. Он также задействовал театр, ансамбль и художественную самодеятельность. Приезжавшие к нам начальник Главполитуправления ВМФ И.В. Рогов, член Военсовета флота Н.М. Кулаков и начальник политуправления флота П.Т. Бондаренко дали высокую оценку деятельности нашего политотдела.

А мы с Иваном Сидоровичем еще будем долго служить и вместе сражаться, когда я стану командовать передовой базой флота, а он будет начальником политотдела в звании полковника. С большим удовлетворением вспоминаю нашу с ним совместную службу и добрые наши взаимоотношения, переросшие в большую боевую дружбу, которые, не побоюсь этих эпитетов, могли бы стать эталоном во взаимоотношениях строевого, да еще с крутым и тяжелым характером, командира и политработника, о чем, кстати, и скажут нам приезжавшие с инспекцией московские и флотские политработники, что я высоко оценил, как лестную для меня похвалу моей деятельности, как единоначальника. Не подумайте, что между нами царил мир со взаимопрощением. Нет.

Как сейчас помню – Иван, довольно-таки не из ласковых воинов, приходил ко мне и, приказав моему порученцу никого не принимать, поплотнее поприкрыв двери моего кабинета, выговаривал мне по поводу какой-либо моей промашки или резкости, допущенной мной в горячности служебного рвения, и добавлял: лучше давай вместе порешим, чем кто-либо другой будет разбираться в наших делах. И все становилось на свои места. И когда Кученко (он потом мне расказывал) спрашивали работники политуправления флота: как это ты ухитряешься так ужиться и сработаться с таким сложным человеком, как Деревянко, от тебя ни одного донесения о недоразумениях? Он с достоинством, что сумел познать меня и влиять на меня, отвечал: надо уметь видеть принципиальность и усердие в работе человека.

Вот в этом был весь мой друг Иван Кученко, вскоре после войны безвременно ушедший из жизни. А бывало и такое, когда я ему выговаривал: как бы это так, товарищ начполитотдела, нам совместно поэнергичнее выправлять положение в дисциплине, усерднее помогать мне в укреплении порядка в базе, и мы еще дружнее брались за дело. Не было между нами размолвок по службе. Больше того, мы крепко сдружились и семьями, и с его обаятельной супругой Натальей Казимировной, большой общественной работницей. Ну, это все потом.

А вот сейчас Иван Сидорович удумал то, что мы, штабисты, упустили – послать группу работников штаба, политотдела и тыла в Очамчир, заботливо встретить прибывающие туда лодки. И мы тотчас это реализовали.

Закончив обсуждение Плана базирования и внеся в него дополнения, мы все направились на доклад к командиру базы, у которого находился и комиссар базы полковой комиссар В.И. Орлов. Совместно выработанный План был утвержден без поправок. Тогда же командир базы дал такую установку: до сформирования управлений ПВО и Охраны водного района (ОВР) управление кораблями и частями, осуществляющими прикрытие портов базы, то есть противолодочной, противоминной и противовоздушной обороной и корабельными дозорами базы осуществляет штаб базы непосредственно.

Только мы собрались уходить, вошел помначсвязи и подал командиру базы радиограмму наштафлота из Севастополя, прочитав которую, он воскликнул:

– Ну вот и начинается! К нам следует эскадра в составе линкора, крейсеров, эсминцев и бригады подводных лодок для базирования в наших портах. В свете этого приказываю перестроить всю деятельность базы в соответствии с нашим Планом. Главное сейчас – образцово встретить корабли и ввести их в гавани. За ввод линкора и крейсеров возлагаю персональную ответственность на начальника штаба базы, операцию по вводу линкора в Потийский порт лично возглавить вам, товарищ Деревянко.

Этой принципиальной установкой командир базы определил место и роль своего штаба в управлении корабельными делами и на будущее, что меня полностью устраивало. Любил я самостоятельность. Не терпел опеки и вмешательства, когда, получив приказ, приступал к его исполнению, считал допустимыми отныне только дельные советы ближайших своих помощников. А грешен – любил властность. Собственно говоря: почему грешен? Ведь властность – это атрибут администрирования, величайшая добродетель военного человека. Да и не только военного. Ленин, определяя качества руководителя, подчеркивал значение администраторских способностей его – без этого нечего и ожидать успехов. Даже на гражданской работе, и в политической, и в хозяйственной сфере, после коллективных обсуждений и принятия решений на каждого ложится персональная ответственность за выполнение их и своих функциональных обязанностей. И вот тут успех дела решают администраторские данные руководителя.

Администрировать – значит приказывать. Но всякое приказание должно подкрепляться большой личной организаторской работой отдающего приказание: всевозможными видами обеспечения и заботой о людях в быту, обучении и воспитании. Только при этом можно ожидать наилучшего выполнения приказания. Употребление кем-либо слова «администрирование» как ругательного показывает политическое невежество этого человека, незнакомого с трудами Ленина и о Ленине, его личной практикой в руководстве Советским государством. Ту уймищу устных и письменных распоряжений, отдававшихся за день Лениным твердым и решительным тоном и стилем, сочетаемыми с величайшим ленинским тактом, о которых так много написали его соратники, и которые можно встретить в его сочинениях, еще никто не мог превзойти, ни по количеству, ни по содержанию. О ленинском администрировании в управлении государственными делами мы постоянно помнили и стремились хоть в малейшей степени ему подражать, чтобы наши дела выглядели в наилучшем виде.

Администрирование проявляется через властность, в лучшем понимании и смысле этого слова. Проявлять власть, тебе предоставленную: не лениться, не почесываться, не плыть по течению, а употреблять власть в полной мере в интересах народа и его побед. И помнить умную присказку, пришедшую к нам из глубины веков: никогда, со времен сотворения мира, кроткие поддакивающие, покорные, уступчивые, неповоротливые, непредприимчивые, работающие по подсказке с оглядкой, без гражданского мужества – не приносили в дом своему народу успехов и побед.

Все мои герои, как в первой книге, так и во второй, поданные в широком плане, это люди очень сложные, с душой высокого полета, в непрестанном поиске, с бурным характером, с большими человеческими, духовными страстями, но высоконравственные в исполнении своего воинского долга, который они не декларировали пустозвонством напыщенных ортодоксальных речей, а страстно исполняли свой гражданский долг до конца и порой ценою жизни. И пусть их жизненный и боевой путь был не всегда ровным, со взлетами и спадами, как у людей с дерзким полетом мысли, имеющих на все происходящее собственные взгляды, без подгонки к флюгеру соседней крыши; пусть они были несколько угловатыми, резко прямолинейными, часто горячими, не признающими компромиссов, реверансов и изящной словесности; но зато они никогда не были бездуховными, безыдейными и спокойными к судьбам Родины и делу партии и народу, которым беззаветно служили, отдавая свои жизни не задумываясь, когда этого требовали обстоятельства. Их героизм, устремленность, дерзость и благородный риск в поступках и бою – и рядовых, и командиров – всегда вдохновляли меня в моей боевой деятельности.

Вот и сейчас, получив такое категорическое приказание не просто руководить, а лично возглавить, я подумал: по сравнению с тем, что совершают наши воины сейчас в Крыму, под Севастополем – на суше, в море и воздухе, – в обстановке непрерывных и мощных ударов превосходящего нас в силах противника, мы здесь просто обязаны выложиться полностью, идти на любой расчетный риск и выполнять даже сверхвозможное.