Валерий Хайрюзов - Точка возврата (сборник)

• Название: Точка возврата (сборник)
• Автор: Валерий Хайрюзов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1752-2, 978-5-4444-8299-5

В книгу известного сибирского прозаика Валерия Хайрюзова «Точка возврата» вошли повести и рассказы, посвященные людям одной из самых мужественных профессий – летчикам. Каждый полет – это риск. А полет над тайгой или тундрой – риск вдвойне. И часто одной отваги и решимости бывает мало. А лететь надо. В любую погоду, в любое время года. Потому что только от них зависит, выживет ли в зимовье тяжелобольной, получат ли продукты отрезанные пургой буровики, спасутся ли оленеводы от разбушевавшейся огненной стихии и… встретятся ли двое, стремившиеся друг к другу долгие годы?..

---

– Вовка из города в подарок часы привез, – оглянулась хозяйка. – С ней как-то веселее, будто дома еще кто есть. Обещался прилететь, да, видно, не отпустили.

– Опять что-нибудь натворил, – буркнул Малышев. – Вот и не отпустили. И правильно сделали.

Татьяна Михайловна поджала губы, уставилась на мужа:

– Вечно ты к нему придираешься. Ну, вырвется к матери, чего не погулять. Здесь все у него друзья-товарищи. Митька Сахаровский вот что утваряет в твоей смене, ты про него молчишь, будто воды в рот набрал, а сына родного готов на порог не пускать.

Мы молчим, все знают, сколько хлопот доставляет Володька Малышев родителю. Еще парнишкой повадился каждую субботу летать зайцем в Иркутск. То на футбол, то в магазин за леской, то просто так. Влезет в самолет, спрячется где-нибудь в багажнике, а потом уже в Иркутске догонит командира, с хитрецой улыбнется:

– Ну, до чего же вы быстро летаете! Еле-еле я вас догнал.

Летчики, хорошо зная отца, погрозят ему пальцем, а на другой день отвезут обратно, сдадут отцу; тот выдерет его при всех ремнем, а через некоторое все повторится снова. Кое-как младший Малышев поступил в техническое училище, окончил его, стал работать в Иркутске, но продолжал чудить.

Бывало, принесешь ему посылку из дома, он тут же развернет ее, оттопырит толстые губы:

– Посмотрим, чего это нам родитель послал.

Вечером в комнате общежития, где жил младший Малышев, пир горой. Володька был непутевым, но и нежадным парнем. И многие прощали его за это.

– У хороших родителей есть один недостаток. Природа отдыхает на их детях, – как-то пошутил Николай Григорьевич.

У самого Меделяна тоже трое сыновей, всех он пытался пристроить летчиками, но только один смог подняться в небо. А с другими, как он сам выражался, случились холостые выстрелы. Во время войны дядя Коля был в составе действующей армии и рассказывал, как летал бомбить Хельсинки. И однажды, пригласив к себе домой, показал мне благодарственную грамоту от самого Верховного Главнокомандующего за успешно выполненную боевую задачу.

Татьяна Михайловна ушла на кухню, а наш разговор перекинулся на сегодняшний случай.

– Откажи двигатель пораньше – сидеть вам на Лене, – сказал Малышев, посматривая на меня. – На одном не ушли бы.

– По инструкции самолет должен идти и на одном, – возразил я. – В случае чего, выбросили бы груз.

– Инструкции, командир, двадцать лет, – возразил Малышев. – И писана она для новых двигателей. Этим двигателям двадцать часов до капремонта, со старого коня, сами знаете и спрос другой, можете считать – повезло.

– А все-таки хорош самолет, – влез в разговор Меделян. – Замены ему пока я не вижу. Вы посмотрите, какие у нас аэродромы, бетонных полос – раз два и обчелся. Нужен он здесь, по Северу, такой самолет, ой как нужен. Ему бы локатор поставить: летом грозы кругом, а мы точно слепые. Попадешь в грозу, он, бедный, скрипит, жалуется, но терпит. С большим запасом сделан, по-русски, надолго.

– Обслуживать его хорошо, удобно. Вскрыл капот – все на виду, а в этих новых не доберешься, – соглашается с ним Малышев.

– Зато на новых скорость, высота, автопилот, – заметил я.

– Ну и что, мы разве против, – сказал Николай Григорьевич. – Пусть они себе летают в Москву или Хабаровск, а сюда их не пошлешь, каждому – свое. Нам когда-то Ан-2 казался чудом техники. Собственно, так оно и было, приборов – полная кабина, можно лететь вслепую, груза берет много, сесть можно на любую поляну. Потом появился наш Ил-14. Ведь флагманом гражданской авиации был, международные полеты на нем выполняли. А сейчас и он старым стал. Быстро идет время.

– И мы вот так же состарились между Иркутском и Киренском, – вздохнул я, – самолеты дадут другие, а летать все равно сюда будем. Вот вы почему отсюда не уехали? – обратился я к Малышеву.

Тот как-то странно посмотрел на Меделяна, нахмурившись, сжал губы.

– Я одну историю расскажу, давно это, правда, было, – тихо сказал он. – Чтоб знали, почему я здесь на всю жизнь остался, почему не стал, как Коля, бортмехаником. – Он помолчал немного, собираясь с мыслями, потом не спеша стал рассказывать.

– В пятидесятом мы с командиром подразделения Мясоедовым вылетели в Ербогачен к геологам. Техники тогда вместе с летчиками летали. Дело шло к вечеру, с утра полетов не было, туман стоял. С нами штурман – Миша Поляков, сейчас он в Иркутске работает. В Преображенске встретили начальника партии: мужик здоровый, лысый, уже в годах, лицо что мореная лиственница. Мясоедову его и нужно было – на ловца, как говорится, и зверь бежит. Ихняя экспедиция как раз тогда алмазы искала, а мы их обслуживали. Почту возили, грузы, людей. После войны мы много работали с геологами. Кто-то из наших академиков предсказал, что в Восточной Сибири алмазы должны быть. Поиски решили начать с Киренги. Почему именно с нее, не хочу врать, не знаю. Все обшарили – нет алмазов. Перешли на Тунгуску. Начали с верховьев, за лето верст сорок-пятьдесят пройдут, а может, и того меньше. Дошли они так до Усть-Чайки, пиропы стали попадаться, а это первый спутник алмаза. Встали они там лагерем, горы породы перелопатили, тишина. Им денег все меньше и меньше давать стали. Сами понимаете – нет результата. Сидят ребята как-то в палатке, манатки сворачивают, домой собираются. И тут в палатку луч солнца завернул, и вдруг на полу что-то блеснуло, да так ярко, что старший из них как заорет: «Алмаз!»

Бросились они на пол, а алмаза-то нет. Так, можете представить, они потом всю землю, весь мусор под палаткой трое суток на ситечке просеивали и нашли. Алмаз-то меньше булавочной головки оказался.

Так вот, встретили мы начальника партии, фамилия у него, дай бог памяти, кажется, Хорев. Нужно было кое-какие вопросы решить. Железную дорогу тогда хотели прокладывать через Тунгуску аж до самого Норильска. Северный вариант БАМа. Летом должны были начать изыскания. Начальник пригласил нас к себе. Только мы навострили лыжи к нему, глядим, садится еще самолет. Лихо так подруливает. Вылазит из него техник Боря Макаров. Они тогда с выборной почтой летели, а это, вот Коля знает, правительственное задание – кровь из носу, а выполни. Развозили они бланки с бюллетенями, садились на лед рядом с поселком. Отголосовались, а на другой день урны с бюллетенями отвозили в Киренск. А уже оттуда на Ли-2 их отправляли в Иркутск, а потом, наверное, в Москву, кто его знает.

Боря увидел меня, расплылся своей обычной улыбкой, выскочил из кабины и навстречу в своих подшитых прорезиной валенках-скороходах ширк-ширк. Следом за ним во всем меховом, точно медведь, летчик Гудаев. Борис рядом с ним в своей старой повышарканной куртке как парнишка. Нам, техникам, меховое обмундирование не положено было, носили куртки, подбитые байкой.

– Ты что, в ней прилетел, замерзнешь? – говорю я.

– Ничего, – засмеялся Боря, – слетаем в Наканно с выборной почтой, схожу на склад, новую получу.

И тут к нам подошел Мясоедов.

– Слушай, Гудаев, – говорит он, – ты же дальше Ербогачена не летал, тебе нужна провозка по новому маршруту.

– Чего здесь сложного, бери курс ноль по реке – она выведет, – обиженно ответил Гудаев.

Постояли еще немного, посмеялись, пошли к начальнику. Посидели у него. И тут начальник экспедиции рассказал историю, которая произошла с ним несколько лет назад.

Вылетели они как-то зимой в Наканно, вниз по Тунгуске. Началась пурга. Летчик потерял ориентировку, больше часа шарахались над тайгой, кое-как отыскали реку. Сели. Это оказался Вилюй. Снесло их ветром на сто километров вправо. Так вот они три месяца в тайге сидели. Ободрали перкаль с самолета, сделали палатку. Поначалу продукты были, а потом кору березовую ели. Ну не саму кору, а эту мякоть, что между корой и самим деревом находится. А весной сплавились вниз по Вилюю. Только добрались до якутов, летчик от цинги умер, его там же на берегу похоронили.

– Вижу, – продолжал Малышев, – Гудаев притих, глаза со старика не сводит. Он ведь у нас в этих краях только начал летать, сам-то из Белоруссии. Что и говорить, умел начальник живописать, да так, что мороз по коже.

Посидели еще, мы с Борей партию в шахматы сыграли. А утром разлетелись: они – вниз по Тунгуске, мы – обратно в Киренск. Вечером по рации Министерства связи сообщили, что самолет Гудаева не прилетел в Наканно.

Малышев закашлялся, затем достал носовой платок, долго сморкался. Все молчали. Тишина в комнате заполнялась шуршанием дождя, да из кухни монотонно выстукивали часы с кукушкой.

– В Наканно его ждали целый день, – продолжал Малышев. – Жгли костры. А к обеду началась пурга. На земле слышали, как самолет прогудел где-то рядом и ушел дальше на север. Больше его не слышали. Сразу же организовали поиски. А тут, как назло, ударили морозы. Таких морозов я не помню с тех пор. В Киренске под скалой – минус шестьдесят три. Вся Сибирь покрылась туманом. Целый день сидели мы у самолетов, грели двигатели. После обеда туман чуть растянет, вылетаем. Поляков карту большую повесил в штурманской, черным карандашом обвел район возможного гудаевского полета. Красным зачеркивал то место, где уже летали поисковые группы. В первую очередь старались искать на крупных реках, затем на более мелких. Летали галсами, по спирали, охотники в тайгу выходили.