Владимир Владыкин - Беглая Русь

• Название: Беглая Русь
• Автор: Владимир Владыкин
• Жанр: Историческая проза

В остросоциальном романе В. А. Владыкина «Беглая Русь» действие охватывает конец 1934 года и начало Великой Отечественной войны. В романе разворачиваются драматические события, когда в условиях колхозного строя, чтобы спастись от голода, люди выживали любой ценой. Они семьями уезжали на Нижний Дон: одни от голода, другие – в поисках свободных земель, третьи от репрессий. Это были годы, когда ломались тысячелетние устои русского села, что позже привело к его вымиранию…

---

– Кто? Это я разношу сплетни? На себя обернись, Демидушка, о тебе да Мощеве люди промеж себя стали судачить нехорошо…

– А ты бы сама меньше языком трепала! Чего взяла моду по задворками шляться? Тогда лучше бы шила, – примирительно ответил Демид. Конечно, о своём воровском промысле с женой он не делился. Упаси Бог! Однако Домна сама догадывалась, что муж работает с риском для себя, откуда у него берутся деньги на отрезы материй? Привозил из города и говорил, что дочери на приданное. И Домна безоглядно мужу верила: «Не иначе как сковал какую железку и на рынке втихорях продал, ведь бабы к нему бывало шли тяпки направлять, наварить черенкодержатель», – думала она. И от догадки, что иначе быть не могло, Домна бледнела и сгорала от ревности и злости; но допытываться – чем ему они платили: натурой или деньгами – она побаивалась.

Тем не менее слова жены в душе Демида поразили. Неужели народ и впрямь что-то пронюхал? Ведь Мощев проболтаться никак не мог. Он осторожен и хитёр, как лис, и коварен, как волк!

– Выкладывай, кому про отрезы бахвалилась, Домна? – налетел он снова. Теперь позор дочери его больше не волновал, тут беда с другого бока крадётся, надо упредить её.

– Что я, совсем из ума выжила? – испугалась жена. – Ну дак похвастали, так, чай, нельзя. Бабы, поди, ещё похлеще чешут о себе языками, – оправдывалась Домна, отойдя от страха.

– А ты от Катьки Зябликовой хоть одно лишнее словцо слыхала? Она только внимает таким дурам, навроде тебя!

– И чего хорошего ходить надутой индюшкой? Нашёл с кем сравнивать, и нечего меня дурой погонять, пёс шелудивый, вот ты кто!

– Так кому ты про отрезы проболталась? – не отставал, сверкая глазами Демид.

– Кому-кому, да Пелагее Климовой! Так она навроде Катьки – непередатливая. А ещё… – она стала усиленно припоминать. – Марье Овечкиной да Антонине Кораблёвой, а им чего нельзя?

– А что они лыком шиты, бабы есть бабы! – взревел Демид. – Вот кажись, ясно, Марья ходит к Польке Староумовой. А кладовщик – это такая гнида, сам гребёт мешками, а другого на лопатки придавит, чтоб только ему больше досталось. Это ты помни, Домна… А чего к Ульяне Половинкиной шастаешь? Она чихать на тебя хотела! Скоро Давыда оженит на своей Зинке… Камень рушат в карьере. Хату Семён ставить удумал, намедни его с сыном видел в каменке. А наша осрамилась, я ей ноги повыдёргиваю, чтобы по ночам не блудила. С Кузьмой Ёлкиным когда-то таскалась, а он плюнул на неё да к Соньке Чесановой переметнулся. Трёп идёт, что её с ребёнком сватать будет. Вот тебе и Сонька! За два года – две свадьбы!

– Я энто давно знаю и без тебя. Ничего, наша тоже отхватит, она, поди, не уродина! А нет, так сами найдём, например, городского. Ты бы её с собой брал на рынок, она тебе всех покупателей привлечёт!

– Ну, довольно, ещё в городе распутством не хватало заниматься, – пробубнил Демид, сворачивая цигарку. – А я дурак, Семёну в шутку Алину Давыду сватал, и что они обо мне подумали, ведь я ещё ничего про дочь не ведал? – и он снова задумался, посмотрел в сумеречное окно. – Где её вот доселе черти носят? – затем перевёл глаза на ходики, хотя времени ещё было не столь много…

Глава 17

После разговора с женой Демид несколько раз собирался как следует оттаскать дочь за косы. Но каждый раз, как только он с ней оставался наедине, когда Домна в огороде полола картошку, то вмиг злость пропадала, и на отца набегало тупое спокойствие. Неужели Алина так умела воздействовать на него своей юной красотой, что он как мальчишка терялся, глядел на дочь и не находил в ней то, за что вынянчивал в себе обиду. Тем не менее он всё ещё считал себя оскорблённым слухами о порочности дочери. Хотя Демид на ней не видел следов её распутства. Собственно, Алина уже в тринадцать лет выглядела довольно статной и гибкой в талии, вполне взрослой девкой. А когда промелькнуло четыре года, она походила подавно на уверенную в себе бабу. Глаза зеленоватые, блескучие, как манящие в ночи звёздочки; в её зрачках так и пульсировала страстная энергия, словно что-то в них прыгало, как бесенята. И этим даром она научилась привораживать к себе кавалеров, которым того и надо было. Но при отце Алина отводила игривые глаза в сторону, усердно занимаясь шитьём своих нарядов из привезённых отцом отрезов. И было видно, как она заметно тушевалась, наверное, предчувствуя, как бы отец не начал донимать её расспросами о кавалерах…

Что ни говорить, а жилка к хозяйственности и сноровка к шитью у дочери имелась. Она любила перешивать и перелицовывать старые платья и блузки, юбки и кофточки. Бесконечно комбинировала разные тона, сочетала разные ткани и в конце концов из-под рук мастерицы выходил совершенно новый фасон.

Покуривая у окна цигарку, Демид даже невольно залюбовался, как Алина ловко орудовала ножницами по материи. Ох, как сильно у неё было стремление красиво одеваться! Работает-то умело, а на улице вон что вытворяет! Вот так же в кузне и он, из бесформенной железки, может выковать что угодно. И только на прихоти баб у него нет времени…

Наверное, ни одна девушка в посёлке не одевалась так броско и крикливо, с каким блеском это получалось у Алины. Конечно, такому уменью она научилась у матери. Домна втайне гордилась дочерью, что она стала записной мастерицей, а по шитью, пожалуй, даже перещеголяла свою мать. Хотя на людях та иногда открыто бахвалилась Алиной, но когда дурная слава о дочери обежала весь посёлок, старалась о ней молчать. Ко всему прочему, Алина любила не только наряжаться, но и увлекаться не в меру помадами, кремами, жирно подкрашивала чёрным карандашом веки, глаза и брови. И хотя дочь выглядела, как хорошо нарисованная картинка, она всё равно такой Демиду не нравилась. Уж больно приторной казалась. И в кого ей было пойти как не в мать, с которой дочь и брала пример! Домна ещё смолоду была настолько привязчива к косметике, что даже с собой брала помаду, чёрный карандаш. Она так сильно набеляла щёки, что они казались меловыми, неестественными, а потом помадой наводила румянец и выщипывала брови до такой степени, что они превращались в тонкие ниточки, похожие на сгоревшие спички. А губы пунцовели, как шляпка мухомора, что даже было противно на неё смотреть… Он всегда покрикивал на неё за пристрастие к мазне, без конца приструнивал и недовольно ворчал. И вот по стопам матери пошла Алина. Демид порой глядел на дочь и свирепо, с возмущением цедил сквозь зубы;

– Намалевалась, как кукла! Нешто ты не знаешь, что такое бледное лицо бывает у мертвяка, а ты, сама того не ведая, убиваешь весь свой цвет молодочки и свежесть юности. У вас с матерью совсем нет понятия о красоте. Если твоя сурьма мужику не по душе, тогда для кого так вакситься, что только зря кожу губишь…

– Что ты понимаешь, папаня, это изоляция кожи от солнечных ожогов, а губы, чтобы не обветривались…

– Ты это, Алина, того… Значит, меня позоришь, зачем? – выдохнул наконец-то Демид, сейчас он даже сам не ожидал от себя, как у него это получилось.

– Как я могу тебя позорить, ты, папаня, просто выдумал, – грубо бросила Алина, слащаво улыбаясь и глядя на отца притворно, с глупинкой, будто не понимала, о чём шла речь.

И то правда, Алина думала, что отец имел в виду не её славу гулящей, а нечто другое, касающееся его самого и работы.

– Нешто ты такая глупая, что не ведаешь о чём я балакаю? – с запинкой, нервно заговорил отец. – А то мать тебе не говорила? – прибавил недоверчиво он, ревниво наблюдая за дочерью.

– Ну, разве я виновата, что мне не везёт. Хотя я не считаю себя самой несчастной. И нешто может быть правдой то, что будто люди говорят обо мне плохое? В этом я сомневаюсь, вечером меня никто не видел… – говоря об этом Алина, конечно, нагло соврала, так как однажды с Жорой Калейкиным они нарвались на сторожа Староумова. – Они лучше пущай за своими пигалицами досматривают, а за чужими – каждый может! – резко выпалила она.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.