Игорь Антонов - Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей

• Название: Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей
• Автор: Игорь Антонов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2003
• ISBN: 5-94201-181-8

В предлагаемом читателю издании рассматриваются теоретико-методологические и прикладные аспекты нравственного совершенствования уголовно-процессуальной деятельности следователей. В работе исследуются нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности, дается классификация, а также описываются вопросы их применения в практической деятельности лиц, осуществляющих производство по уголовным делам (при применении мер уголовно-процессуального принуждения и при производстве отдельных следственных действий). Особое внимание автор уделяет исследованию значения нравственно-правовых критериев в уголовном судопроизводстве и определению перспектив нравственного совершенствования уголовно-процессуальной деятельности в Российской Федерации.

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, для лиц, осуществляющих производство по уголовным делам, а также всех, кто интересуется современными проблемами уголовного судопроизводства.

---

Так, И. И. Лукашук считает, что поскольку договоров с участием всех или почти всех стран государств не существует, общепризнанные принципы и нормы международного права существуют в форме обычая. При этом обычная норма может стать нормой общего международного права в результате признания ее не всеми, а достаточно представительным большинством государств[92].

В. М. Волженкина указывает, что фактически имеются международно-правовые акты, юридическая сила и обязательность которых признаны большинством государств, что придает им общепризнанный характер[93].

A. Н. Талалаев полагает, что общепризнанные нормы – это такие нормы, которые официально признаны всеми или почти всеми государствами независимо от их социального строя в качестве общеобязательных. Он определяет общепризнанные принципы международного права как наиболее важные общие, общепризнанные, императивные нормы международного права[94].

B. Н. Карташов исходит из того, что общепризнанными принципы права могут стать только в результате признания их в качестве таковых подавляющим большинством государств. Соответственно, только в этом случае их можно отнести к всеобщим, универсальным, исходным нормативно-руководящим началам, имеющим глобальное воздействие на все сферы общественной жизни многих стран мира.

В специальном исследовании, посвященном общепризнанным нормам, выделяют два их отличительных признака: признание государствами различных социально-экономических систем, признание всеми или подавляющим большинством государств[95].

Таким образом, указанные формулировки, характеризующие способы придания общепризнанности принципам и нормам международного права путем их признания «всеми или почти всеми государствами», «большинством государств», «достаточно представительным большинством государств», «подавляющим большинством государств», «всеми или подавляющим большинством государств» свидетельствуют не о чем ином, как об условности и абстрактности юридического термина «общепризнанность». Хотя совершенно неясно, какое количество государств и какие именно отвечают указанным критериям. Кроме того, общепризнанность предполагает и общеобязательность. Следовательно, исходя из вышеозначенных мнений, международно-правовая норма должна становиться обязательной и для тех государств, которые не признали ее для себя таковой. Вместе с тем очевидно, что это противоречит сущности международного права, поскольку ведет к необходимости признания существования надгосударственного субъекта нормотворчества.

«Нет никаких оснований говорить о том, – справедливо утверждает В. А. Толстик, – что общепризнанные принципы и нормы международного права, содержащиеся в иных международно-правовых документах, могут становиться обязательными для государств без их на то согласия»[96]. Указанное мнение подтверждает общее правило, сформулированное в ст. 34 Венской конвенции о праве международных договоров, касающееся третьих государств: «Договор не создает обязательств или прав для третьего государства без его на то согласия».

По мнению видного ученого-процессуалиста В. Т. Томина, справедливо обратившего внимание на то, что законодателю 80-х – начала 90-х годов вообще свойственно пристрастие к декларациям и декларативным формулировкам, использование в законодательстве понятия «общепризнанные нормы» неоперационально и имеет во многом субъективный характер. Далее автор очень образно пишет: «То, что общепризнанно по мнению президента США… абсурдно с позиций президента Ирака… То, что общепризнанно по мнению профессора В. М. Савицкого, неверно с позиций другого профессора – А. Д. Бойкова»[97].

Весьма распространенным в юридической науке является мнение о том, что критерием общепризнанности принципа международного права выступает форма его существования – правовой обычай. Так, И. И. Лукашук считает, что «общепризнанные принципы права не представляют собой какого-то особого источника международного права. Они включаются в международное право и обладают статусом обычных норм в результате признания их как таковых»[98]. Дж. Гинзбургс прямо говорит: «Общепризнанные, т. е. обычные нормы международного права»[99]. А. Н. Талалаев полагает, что общепризнанные нормы права в равной степени имеют своим источником договоры и обычаи»[100]. Сторонником данной позиции является и член Конституционного Суда РФ О. И. Тиунов[101].

Вместе с тем И. И. Лукашук отмечает: «Трудность с применением общепризнанных принципов и норм состоит в том, что их основной формой существования служит обычай. Однако не стоит преувеличивать эту трудность. Как показывает судебная практика других стран, она вполне преодолима»[102]. Безболезненное преодоление «этой трудности» И. И. Лукашук связывает с тем, что общепризнанные принципы и нормы закреплены во многих международных актах, в международных конвенциях, в резолюциях международных организаций и международных конференций. К ним, по мысли ученого, можно отнести Декларацию о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, принятую Генеральной Ассамблеей ООН в 1970 г., а также Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.)[103]. Отмечая, что единства мнений о сути общепризнанных принципов и норм международного права и конкретного их перечня не имеется, И. И. Лукашук рекомендует правоприменительным органам «прибегать к услугам экспертов», следовать указанию специальных постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам применения этих принципов и норм и в «особых случаях» обращаться в Конституционный Суд. Одновременно ученый предлагает Министерству юстиции Российской Федерации и Министерству внутренних дел Российской Федерации издать сборник актов, содержащих общепризнанные принципы и нормы[104].

А. Н. Талалаев также предлагает применять в Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права по опыту ФРГ путем обращения в Конституционный Суд. По его мнению, каждый раз в соответствии со ст. 106 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд должен давать толкование общепризнанной норме и принципу и определять, создают ли они непосредственные права и обязанности конкретных лиц. Принятые в таких случаях решения предлагается признавать официальными, имеющими обязательную силу для применения на территории всей страны[105].

Вместе с тем И. И. Лукашук, позицию которого по данному вопросу характеризует непоследовательность и противоречивость, указывает: «Не всегда, правда, оценка универсальных конвенций как доказательств существования общепризнанности норм оказывается простым делом. Порой ошибается и Конституционный Суд, в состав которого входят два профессора международного права. Так, Суд не раз ссылался на Международный пакт о социальных и экономических правах как на доказательство соответствующих общепризнанных норм. Между тем, в отличие от Международного пакта о гражданских и политических правах, в нем не участвует большое число государств, многие из которых прямо заявили, что содержащиеся в Пакте нормы не являются общепризнанными»[106].

Здесь необходимо отметить, что выводы и решения, сформулированные в постановлениях Конституционного Суда, приобретают значение правовых прецедентов. Хотя прецедент отвергается как источник права официальной российской правовой доктриной, значение решений Конституционного Суда трудно или даже невозможно расценить иначе, поскольку они являются обязательными не только для правоприменителей, но и для органов законодательной власти. Вместе с тем в настоящее время деятельность Конституционного Суда Российской Федерации вследствие произвольного расширения собственной юрисдикции подвергается справедливой и обоснованной критике. Конституционный Суд Российской Федерации, не являясь законодательным органом, фактически отменяет нормы уголовно-процессуального законодательства, прекращая их действие и применение, подменяя Государственную Думу. Особенно осложняет данную ситуацию невозможность обжалования и опротестования принятых Конституционным Судом Российской Федерации решений. Судебным решениям, таким образом, неправомерно придана юридическая сила, равная положениям Конституции Российской Федерации, что создает конкуренцию базовым конституционным нормам (ст. 4 и ч. 1 ст. 15 Конституции РФ)[107].

Нельзя согласиться с мнением авторов – приверженцев общепризнанности, а соответственно и общеобязательности для исполнения в национальных правовых системах принципов международного права, формой существования которых является обычай. Вместе с тем следует разделить позицию тех ученых, которые так или иначе выступают за нормативную обусловленность признания внутригосударственным правом обязательности исполнения принципов международного права.