Алла Бегунова - Надежда Дурова. Русская амазонка

• Название: Надежда Дурова. Русская амазонка
• Автор: Алла Бегунова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0200-9, 978-5-4444-7947-6

Благодаря кинофильму «Гусарская баллада» некоторые факты из биографии первой русской женщины-офицера, знаменитой «кавалерист-девицы» Надежды Дуровой, стали широко известны. Но Дурова прожила долгую, трудную и далеко не однозначную жизнь. Она служила в Российской императорской армии около десяти лет, была знакома со многими выдающимися деятелями эпохи Александра Первого и с самим государем. Ее литературный талант высоко оценивал А. С. Пушкин. Так почему ей мало было удела образованной светской дамы? В чем ее тайна – в простой попытке эмансипации, предвосхищающей дела феминисток? Или это желание подвига во имя спасения Отечества, неподвластное различиям пола и возраста?

---

Согласно смете, утверждённой Павлом I, на содержание Императорского военно-сиротского Дома тогда отпускалось 126 167 рублей 31,5 копейки (в том числе на жалованье, на мундирные и прочие вещи – 110 767 рублей 41 копейка, на провиант – 15 699 рублей 89 копеек) и на все Отделения этого Дома при гарнизонных полках – 520 076 рублей 21 копейка. При этом Дом состоял из двух отделений: благородного и солдатского. В первом было 200 мальчиков и 50 девочек, во втором – 800 мальчиков и 50 девочек.

«В первое Отделение определяются, по достаточным доказательствам о дворянстве и неимуществе, дети как Дворянские, так равно Штаб- и Обер-Офицерские, без телесных недостатков, не входя при том в разбирательство религии, но только не старее 11 лет. Их называть кадетами, – гласил царский указ. – Числа им не полагается, но в приёме преимуществуют те дети, коих родители скончали дни, служа отечеству; потом предпочитаются те из них, коих отцы, хотя и продолжают военную или гражданскую службу, но состояния скудного. Содержать пищею и одеждою и обучать на казённом коште: 1) Закону Божьему по рождению их родителей, 2) Российскому, 3) Немецкому языкам, то есть: читать, писать и говорить сии наречия, 4) Грамматике и переводам тех языков, 5) Арифметике, 6) Геометрии, 7) Артиллерии, 8) Фортификации и Тактике, 9) Рисовать, 10) Истории и 11) Географии; однако же не в таком виде, чтобы обучать могли, но чтобы сами сими познаниями пользоваться умели…»

Девочек благородного отделения обучали Закону Божьему, русскому и немецкому языкам, арифметике, рисованию, географии и истории, а также шитью, вязанию и «плетению всякого рода». Кроме того, при выходе замуж им полагалось приданое: 300 рублей из Кабинета Его Величества и 200 рублей из бюджета Императорского военно-сиротского Дома.

Павел I считал его своим любимым детищем и даже подарил собственный портрет. «Не было и недели, чтобы питомцы заведения не видели своих августейших покровителей. Императрица никогда не приезжала без целого транспорта корзин, наполненных конфектами и другими лакомствами, которые она собственноручно раздавала и мальчикам и девочкам. Император, в сравнении с его отношением к другим заведениям, был даже пристрастен к Дому. Это пристрастие весьма рельефно выражалось по отношению к выпускным воспитанникам: сверх обмундирования им выдавалось ещё денежное пособие из какого-то собственно для этого существующего капитала. Для производимых же в полки гвардейской кавалерии, государь дарил лошадей из собственной его конюшни…» – говорится в воспоминаниях И. Р. Тимченко-Рубана, который был воспитанником Дома в 1797–1799 гг.

Особый капитал у Дома действительно был. В 1799 году графы Михаил и Николай Петрович Румянцевы, сыновья фельдмаршала Румянцева-Задунайского, пожертвовали заведению 50 тысяч рублей «в благодарность за поставленный памятник службе отца их». В 1800 году 50 тысяч рублей передал Дому петербургский купец Нащокин. Эти суммы, помещенные в банк, приносили около 3 тысяч рублей дохода ежегодно. Из этих денег кадеты при выпуске их в полки офицерами и получали дополнительное пособие.

В 1807 году воспитанники Дома получили форменную одежду, одинаковую с воспитанниками 1-го кадетского корпуса.

Согласно месячным рапортам за 1809–1811 гг. в Императорском военно-сиротском Доме состояло от 400 до 420 строевых кадетов и от 80 до 90 малолетних кадетов. Они разделялись на две роты, которыми командовали капитаны Эбергерд и Свечкин, затем – Клуген. Еще в заведении служили 8 обер-офицеров, 3 унтер-офицера, 6 военных музыкантов (барабанщики и трубачи). Директором с 1806 года являлся полковник Геен, с 1815 года эту должность занял полковник, затем генерал-майор Арсеньев.

Фамилия Чернов встречается в списках Дома неоднократно. Дело в том, что имена и отчества кадетов в отчетных документах тогда не ставили, а однофамильцам присваивали номера. Поэтому в начале XIX века в заведении находились: Чернов 1-й, принятый в январе 1799 года; Чернов 2-й, принятый в сентябре 1801 года; Чернов 3-й, принятый в декабре 1807 года. Чернов 4-й впервые показан в тех списках, которые сохранились, в сентябре 1809 года, при этом указано, что он поступил в Дом 5 марта 1809 года.

Время выезда Ивана Чернова и Евгении Дуровой из Сарапула – февраль 1809 года. Ехать в Петербург они могли только по тракту через Вятку и Москву. Это расстояние, согласно «Указателю дорог Российской империи» достигало 1988 верст, и по зимней дороге его можно было преодолеть не менее чем за две недели.

Следовательно, к началу марта дети как раз и должны были появиться в столице.

Чернов 4-й фигурирует в списках малолетних кадетов роты капитана Обергарда с 1809 по 1811 год, что соответствует реальности, так как сыну Дуровой было в это время восемь, а затем девять лет. (РГВИА, ф. 25 оп 1/ 160, д. 816, л. 7 оборот – 8. Месячный рапорт Императорского военно-сиротского Дома за август месяц. Сентября 1-го дня 1809 года).

В ежемесячных рапортах Дома отмечались не только фамилии воспитанников, но и их поведение. Оно могло быть «хорошим», «изрядным», «посредственным» и «плохим». Судя по рапортам, Ванечка Чернов являлся примерным воспитанником и всегда получал оценку «изрядное поведение».

Повседневная жизнь в Доме укладывалась в рамки режима, определенного Высочайшим указом для всех кадетских корпусов того времени: подъем в 6 часов утра, общая молитва и первый завтрак – в 7 часов утра, начало занятий в классах – в 8 часов, в 11 часов – второй завтрак, после него – внеклассное приготовление уроков и прогулка, в 2 часа дня – обед, с 3 до 6 часов – снова занятия в классах, затем – прогулка, в 8 часов вечера – ужин, после 9 часов – общая молитва и сон.

Занятия в классах имели вид лекций, каждая из которых длилась около полутора часов. Одну лекцию от другой отделял перерыв в десять минут. Кое-что известно и о том, как распределялась учебная нагрузка. Например, в 1812 году в Императорском военно-сиротском Доме кадеты занимались немецким языком 15 часов в неделю, арифметикой – 16,5 часа, русской грамматикой – 18 часов, русским чтением и письмом – 15 часов, рисованием – 6 часов.

Таким было расписание в будние дни в течение всего учебного года, который продолжался с середины августа до середины июня. Кроме летних каникул, когда малолетних кадетов распускали по домам, а кадетов строевого возраста вывозили в лагеря, существовали еще и каникулы рождественские и пасхальные.

В возрасте 17–20 лет, в зависимости от усвоения учебной программы, кадеты покидали стены Императорского военно-сиротского Дома. Как правило, их производили в первый офицерский чин и распределяли на службу в армию – в артиллерию и пехоту. Гораздо реже они поступали на статскую службу. В этом случае им давали чин 14-го класса (коллежский регистратор).

Так, Чернов Федор Степанович, происходивший из обер-офицерских детей Санкт-Петербургской губернии и в списках Дома числившийся под номером 2, в 1815 году стал прапорщиком в Черниговском пехотном полку. Было ему в это время 19 лет. Чернов Александр Васильевич, сын отставного прапорщика и в списках Дома числившийся под номером 3, в 1817 году сам стал прапорщиком в 26-м Егерском полку. Было ему в это время 17 лет.

Иван Васильевич Чернов, согласно его формулярному списку, находящемуся в Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге, покинул Императорский военно-сиротский Дом в возрасте 16 лет, в сентябре 1819 года. Но по стопам своей знаменитой матери он не пошел и стал не офицером, а чиновником 14-го класса в Адмиралтейств-коллегии. Затем он служил в Департаменте внешней торговли, на петербургской таможне, в Комиссариатском департаменте, успешно продвигаясь по служебной лестнице (последний чин – титулярный советник, должность – столоначальник) и регулярно получая в награду за свои труды денежные премии.

В 1834 году Ванечка женился на Александре Бельской, сестре своего друга и жительнице Петербурга. Надежда Андреевна благославила этот брак. К сожалению, пока не найдены сведения о детях Чернова и Бельской, внуках и прямых потомках «кавалерист-девицы». Но трудный поиск продолжается. Его ведет ст. научный сотрудник музея-усадьбы Дуровой в Елабуге О. А. Айкашева.

Пока сын находился в Императорском военно-сиротском Доме, наша героиня брала отпуска в полку и ездила туда неоднократно. Только в книге «Кавалерист-девица. Происшествие в России» она постаралась как можно больше запутать описание своих поездок в Петербург, смещая даты и события.

«Три года с половиною отец не видел меня (то есть речь идет о начале 1810 года: побег из дома в сентябре 1806-го плюс три года и шесть месяцев. – А.Б.)… – пишет она в главе “Отпуск”. – Я поехала одна на перекладных, взяв с собою в товарищи только саблю свою, и более ничего…» Далее из рассказа выясняется, что поездка выпала на зимнее время. Во-первых, «кавалерист-девица» была в шинели. Во-вторых, «дорога зимняя начинала портиться» на ее обратном пути из Сарапула в Дубно, где стоял Мариупольский гусарский полк. По словам Дуровой, у отца она была недолго: «Беспрерывные расспросы наших провинциалов навели на меня такую грусть, что я почти с радостью увидела рассвет того дня, в который должна была ехать обратно в полк».