Дмитрий Липинский - Общая теория юридической ответственности

• Название: Общая теория юридической ответственности
• Автор: Дмитрий Липинский
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94201-514-5

В монографии исследуются основные понятия и категории, составляющие общую теорию юридической ответственности: концепции, основания, принципы, функции, цели, система и правоотношения юридической ответственности, а также определяется ее место в механизме правового регулирования. Особое внимание уделяется современной системе юридической ответственности и особенностям функционирования видов юридической ответственности, в том числе и процессуальных, затрагиваются проблемы международно-правовой ответственности и безответственности субъектов общественных отношений. В работе содержатся предложения по совершенствованию действующего законодательства и практики его применения, а также анализ данных, полученных в результате анкетирования научных работников и граждан по проблемным вопросам юридической ответственности.

Книга предназначена для научных сотрудников, преподавателей, аспирантов, студентов юридических факультетов вузов, работников правоохранительных органов, а также лиц, интересующихся вопросами юриспруденции.

---

Следующий признак правонарушения – виновность. Юридическая ответственность без вины должна являться исключением и в силу своей специфики может некоторое время сохраняться в гражданском законодательстве. В данном параграфе мы подробно не останавливаемся на проблеме юридической ответственности без вины и характеристике признака виновности – она будет подробно исследована в главе о принципах юридической ответственности.

Правонарушение и смежные понятия

Наряду с понятием «правонарушение» существует и ряд смежных с ним: «нарушение правовых предписаний», «нормонарушение», «нарушение законодательства». М. С. Богданова отмечает, что «общепринятое понятие «правонарушение» не охватывает многих аспектов этого явления, в том числе существования нарушений правовых предписаний в отраслях, не предусматривающих штрафных санкций, а также «безвиновных» правонарушений в международном и гражданском праве. Правонарушение следует рассматривать как общественно вредное деяние (действие или бездействие), нарушившее норму права».[612] Думается, что М. С. Богданова упускает из виду ряд важных моментов. Международное право занимает особое место в правовой системе, а в общетеоретических исследованиях понятие «правонарушение» абстрагируется от особенностей правонарушений в международном праве, что в принципе свойственно для науки теории государства и права.

Обратимся теперь к так называемым «нарушениям правовых предписаний в отраслях, не предусматривающих штрафных санкций», о которых пишет М. С. Богданова. По всей видимости, речь идет о соотношении нормы права и статьи нормативно-правового акта. Известно, что санкция правовой нормы может содержаться в одном нормативно-правовом акте, а само правило поведения (диспозиция) – в другом. Таким образом, следует говорить не о нормах, в которых якобы отсутствует санкция, а о соотношении нормы права, в которой формально определено правонарушение, и статьи нормативно-правового акта.

В некоторых случаях законодатель только декларирует ответственность, не устанавливая меры наказания за правонарушения. Однако это свидетельствует лишь о несовершенстве законодательной техники и об ошибках, которые допустил законодатель при формулировании статей в нормативно-правовых актах, а значит, не дает оснований для изменения самого понятия правонарушения, выработанного в науке теории государства и права. Юридическая наука не должна «идти на поводу» у законодателя, она призвана выявлять наиболее существенные закономерности развития и функционирования права, а также ошибок, совершенных законодателем.

Во многих нормативно-правовых актах законодатель употребляет не понятие «правонарушение», а понятие «нарушение законодательства» или «нарушение». Например, ст. 281 Бюджетного кодекса РФ называется «Нарушение бюджетного законодательства», а ст. 282 – «Меры, применяемые к нарушителям бюджетного законодательства». В ФЗ РФ «О временном запрете клонирования человека»[613] употребляется понятие «нарушение», а не «правонарушение» (ст. 4). В ст. 15 ФЗ РФ «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О вынужденных переселенцах"»[614] употребляется термин «нарушение закона». Противоречивость законодательных формулировок позволила некоторым ученым утверждать, что в банковском праве существует понятие «нарушение», а не «правонарушение».[615] С такой позицией нельзя согласиться по нескольким причинам. Во-первых, выделение банковского права в качестве самостоятельной отрасли весьма спорно. Во-вторых, понятие «нарушение» может существовать одновременно с понятием «правонарушение», но будет отличаться от правонарушения одним или двумя признаками. У нарушения (в отличие от правонарушения) может отсутствовать признак общественной опасности или признак виновности. Нарушение не должно влечь применения мер юридической ответственности. В случае совершения нарушения, но не правонарушения могут применяться меры защиты.[616] Таким образом, нарушение влечет возникновение иных разновидностей охранительных правоотношений.

Соотношение между понятиями «правонарушение» и «нарушение» носит неоднозначный характер. В некоторых случаях законодатель употребляет понятие «нарушение» в качестве родового, подразумевая как правонарушения, так и деяния, которые не обладают всеми признаками правонарушения и влекут применение не мер юридической ответственности, а мер защиты. Это явно следует из анализа ст. 281–283 БКРФ. Скажем, кнарушителям бюджетного законодательства могут быть применены не только меры ответственности, но и меры защиты. Причем меры защиты, как правило, применяются в тех случаях, когда деяние не является правонарушением. Другая проблема, связанная с рассматриваемыми понятиями, заключается в том, что законодатель не всегда корректно ими оперирует: иногда в нормативно-правовом акте указываются типичные правонарушения со всеми присущими им признаками, а законодатель называет их нарушениями. Таким образом, мы не видим оснований для существенного пересмотра устоявшегося понятия «правонарушение».

Классификация правонарушений и общая характеристика некоторых их разновидностей

Различные правонарушения вызывают к жизни соответствующие разновидности правоотношений юридической ответственности: уголовные, административные, дисциплинарные и т. д. Наиболее распространенной является классификация юридических фактов в зависимости от отраслевой принадлежности порождаемых ими правоотношений. На основе отраслевого критерия правонарушения подразделяют на уголовные, административные, гражданско-правовые, дисциплинарные. Последнее десятилетие ознаменовалось существенным изменением общественных отношений и действующего законодательства, в связи с чем правовая наука выявила новые виды правонарушений: конституционные,[617] финансовые,[618] уголовно-исполнительные,[619] уголовно-процессуальные,[620] гражданско-процессуальные,[621] арбитражно-процессуальные.[622] В юридической литературе также выделяют налоговые, бюджетные, валютные, банковские правонарушения[623] – как разновидности финансовых правонарушений.

Обратимся к характеристикам некоторых разновидностей правонарушений. В юридической литературе является спорным понятие юридического факта, влекущего возникновение конституционных правоотношений ответственности. По мнению Н. М. Колосовой, «фактическое основание конституционной ответственности – это конкретное правонарушение (конституционный деликт), которое включает объект, объективную сторону, субъект, субъективную сторону». Одновременно Н. М. Колосова допускает возможность наступления конституционной ответственности без вины.[624] Иной позиции придерживается В. О. Лучин, отмечающий, что «субъективная сторона конституционного деликта отражает психическое отношение субъекта к деянию… и может выражаться в одной из форм вины: умысле или неосторожности».[625] Основания конституционной ответственности должным образом не урегулированы в действующем законодательстве, а это порождает неоднозначное понимание юридических фактов, влекущих возникновение охранительных правоотношений юридической ответственности. Так, помимо отрицания признака вины в конституционном правонарушении можно встретить утверждения, что правонарушение в конституционном праве заключается в нетвердом руководстве, неверном политическом курсе и т. д. На наш взгляд, подобные формулировки только размывают основания конституционной ответственности. В. О. Лучин считает, что конституционный деликт – это деяние (действие или бездействие) субъекта конституционно-правовых отношений, не отвечающее требуемому поведению и влекущее за собой применение мер конституционной ответственности.[626]

В юридической литературе различают конституционное правонарушение в узком и широком смыслах. По мнению Ф. С. Скифского, в широком смысле «всякое нарушение юридических норм есть нарушение конституционного закона, а равно любое правонарушение является конституционным правонарушением».[627] Под конституционным правонарушением в узком смысле понимается «выразившееся в нарушении норм (нормы) конституционного права прямо закрепленное в законе виновное, общественно вредное деяние деликтоспособного субъекта, влекущее меры восстановления правопорядка, ретроспективную юридическую ответственность и применение негативных юридических санкций конституционной направленности, имеющее причинную связь с наступившими последствиями».[628] Широкая трактовка конституционного правонарушения делает его расплывчатым и смешивает с другими видами правонарушений. Кроме того, перечень конституционных правонарушений становится практически безграничным. Например, ими должны считаться посягательства на авторские права, на гражданско-правовые отношения, возникающие между частными субъектами, что противоречит сущности конституционного правонарушения как деяния, посягающего прежде всего на публичные отношения. Одновременно это сделает расплывчатым и само понятие «конституционная ответственность», которую практически невозможно будет отграничить от иных видов юридической ответственности. При определении сущности конституционного правонарушения необходимо учитывать круг регулируемых конституционным правом публичных отношений, непосредственных объектов конституционного правонарушения, а также особенности противоправности.