Яков Бутович - Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

• Название: Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России
• Автор: Яков Бутович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8242-0142-0

Имя Якова Ивановича Бутовича (1882–1937) хорошо известно историкам коневодства в России. Коллекционер, редактор и издатель журнала «Рысак и скакун», владелец конного завода всю свою жизнь посвятил всемирно известному орловскому рысаку.

Я. И. Бутовичу принадлежал конный завод в Прилепах в Тульской губернии, недалеко от Ясной Поляны. Позднее, в тяжелейших условиях послереволюционной разрухи ему удалось сохранить племенной фонд знаменитой породы. Его рысаки были связаны кровными узами с рысаками других заводов, и, желая проследить развитие породы, Бутович принялся за составление летописи лучших рысаков. Эту работу над книгой автор начал в 1926 г., когда судьба его завода уже висела на волоске, и продолжил после ареста в 1928 г., находясь в заключении.

«Архив сельца Прилепы» будет интересен и специалистам, и широкому кругу читателей, всем, кому дорог орловский рысак, ставший по выражению Бутовича, частью русской культуры.

---

Ровно через десять лет после того, как я посетил завод Нейберга, мне удалось разыскать происхождение Полкана 7-го. Он действительно был призовой рысак, бежал и выигрывал, родился в заводе А. Б. Казакова от Полкана 6-го и Милой и принадлежал в 1861 году Н. Ф. Бернадскому. Таким образом, хотя не вполне (Полкан 7-й не был знаменитым призовым рысаком), Нейберг оказался прав. Его отец, добросовестный немец, верно удержал в памяти имя лошади, имя ее владельца и то, что она бежала и выигрывала. По этим данным я точно установил происхождение Полкана 7-го и на радостях дал телеграмму брату, прося его сообщить обо всем Нейбергу.

В свое время лошади Нейберга произвели на меня такое сильное впечатление, что я решил купить у него для своего завода пегого жеребца с закрепленным именем Полкана 7-го. Я написал об этом брату, и Нейберг охотно уступил мне великолепного пятивершкового вороного жеребца Холстомера, сына Полкана 10-го. Этот Холстомер и пришел из Херсонской губернии в Прилепы. Долгое время он был производителем в моем пегом заводе, а за тем я его подарил своему другу Лодыженскому. Холстомер во всех отношениях был замечательной лошадью, по типу вполне рысистой. Я очень дорожил им, и он дал много ценного не только мне, но и по всей нашей округе.

Расскажу теперь, как мне удалось разыскать происхождение Полкана 7-го. Ни в одной заводской книге Полкан 7-й не был записан, но мне удалось разыскать эту лошадь в Рысистом календаре за 1861 год, где на странице сто девяносто четвертой значится: «Полкан 7-й, вор. жер. Н. Ф. Бернадскаго, зав. А. Б. Казакова, от Полкана и Милой». Полкан 7-й родился в 1857 году у А. Б. Казакова, еще до продажи этого завода Кузнецову. Жеребец бежал только один год, четырех лет, и выиграл шесть призов на сумму 810 рублей. Впервые он появился в Екатеринославле 2 июля 1861 года и выиграл приз у кобылы князя Трубецкого, оставив за флагом Бойца завода Шидловского. Затем он бежал в Полтаве 15 июля и выиграл у той же кобылы Трубецкого и серого Щёголя г-на Мызко. Там же 18 июля в розыгрыше Большого приза государственного коннозаводства он опять победил и получил два приза. В Харькове 19 августа Полкан 7-й снова пришел первым, оставив за флагом, между прочим, известную кобылу Л. И. Сенявина Овечку. Через два дня он вновь выиграл, показав свои лучшие секунды на три версты – 5.57, и этим бегом закончил свою призовую карьеру. Итак, Полкан 7-й выступил пять раз, пять раз пришел первым, а один раз получил еще и второй приз. И ни разу не был побит! Принимая во внимание его четырехлетний возраст и то, что он бежал первый год, такую призовую карьеру можно признать блестящей, а показанную им резвость – очень хорошей.

Лет через десять после того, как я познакомился с Нейбергом, у меня купил несколько лошадей некто Бернадский, управляющий заводом Сухомлинова, херсонского губернского предводителя дворянства. Бернадский рассказал мне, что его дядя, Н. Ф. Бернадский, был богатейшим человеком и имел в Одессе замечательных выездных лошадей. Отсюда я сделал вывод, что Бернадский, убедившись в высоких качествах Полкана 7-го, не стал его больше пускать на бега и взял в городскую езду. Я склонен думать, что Полкан 7-й был одним из лучших сыновей Полкана 6-го и именно поэтому ему дали имя отца. Известно, что по хреновской традиции, которой, весьма возможно, придерживались и у Казакова, номер к имени лошади давали только жеребцам, предназначавшимся в завод продолжать линию отца. Многие южане, обладая очень большими средствами, покупали лучших лошадей для городской езды, и в этом отношении Одесса, в то время столица юга, своими выездами напоминала Москву. Об этом мне говорили Якунин и другие охотники. Художник и коннозаводчик А. Д. Чиркин, по словам Х. В. Куприянова, вызывался даже писать этих одесских лошадей и однажды получил от грека-миллионера заказ написать десять портретов лучших орловских рысаков, что и исполнил. Где находится эта коллекция, мне, к сожалению, неизвестно, хотя я ее в Одессе и разыскивал. Мы видим, какие охотники были среди тогдашних одесситов, и потому совсем не удивительно, что Бернадский не пожалел денег и купил лучшего четырехлетка в заводе Казакова. Это тем более вероятно, что покупка состоялась в 1861 го ду, а в 1863-м Казаков продал свой исторический завод. Весьма возможно, что в 1861 году мысль о продаже завода у него уже созрела и потому Полкан 7-й не был ему нужен в качестве будущего производителя. Все это приводит к мысли, что Полкан 7-й был замечательной лошадью, одним из лучших сыновей великого Полкана 6-го, и нельзя не пожалеть, что в свое время он не попал в первоклассный рысистый завод.

Скажу теперь несколько слов о происхождении Полкана 7-го. Его отец – Полкан 6-й, и этим все сказано! Его мать – Милая, дочь Сокола, сына Полкана 3-го, и Дунайки, родной внучки знаменитой Весны, матери Чистяка 3-го. Однако есть еще одно обстоятельство, на которое следует обратить внимание: это закрепление в родословной Полкана 7-го имени Полкана 3-го по следующей формуле:

Несомненно, это закрепление сыграло немалую роль и усилило в самом Полкане 7-м все положительные качества его великого пращура Полкана 3-го.

Итак, я рассказал здесь все, что знал о Полкане 7-м. Я столь по дробно остановился на деятельности жеребца, всю жизнь проработавшего в полукровном заводе, так как считаю, что создание целого завода одной лошадью, как это было с Полканом 7-м, заслуживает величайшего внимания. Полкан 7-й не только создал отдельный завод, он сделал больше: он создал целый, и притом весьма обширный, район и был жеребцом совершенно исключительной препотенции. Имена таких лошадей не могут и не должны забываться, ибо они принадлежат истории.

Мой завод

Приступая к описанию своего завода, я должен сделать оговорку: я ограничусь лишь приведением фактического материала, расскажу, как я вел завод в различные периоды времени, какие были получены результаты и какие допущены ошибки. Таким образом, этот очерк будет носить несколько иной характер, нежели все остальные в этой книге.

Отец мой умер летом 1900 года. По разделу с братьями я наследовал завод отца и сделался коннозаводчиком. В Касперовке я прожил после смерти отца еще пять лет, вернее, эти годы там находился мой завод, так как я в это время еще был в кавалерийском училище, затем служил в полку и в имении проживал очень мало. Это был первый этап жизни моего завода.

Прежде всего надлежит, конечно, дать характеристику того материала, который был мною получен. Я уже говорил, что завод отца был в то время в полном упадке, а потому материал, который я получил, был весьма невысокого качества. Но осознал я это не сразу. Первоначально я думал, что, если куплю хорошего жеребца, дело быстро пойдет на лад. Кто из нас в молодости не отличался оптимизмом? Однако вскоре я понял, что на таком материале далеко не уедешь, а потому стал приискивать жеребца и заводских маток в рамках моих средств, которые тогда были очень ограничены.

Рыцарь был возвращен из Дубровского завода осенью 1900 года, и он стал моим первым производителем. Большая часть заводских маток, которых я наследовал, были дочерьми Рыцаря (Граната, Залётная, Заурядная, Комета, Свирель, Славянка, Соседка, Счастливая). С остальными дело обстояло так: Волшебница была завода Кузьминова, Задача и Прихоть – завода Козловского, Неприступная – завода Теренина. Все дочери Рыцаря были недурны по себе, в особенности рыжая Счастливая и гнедая Заурядная, но отвести от них призовых лошадей не удалось. Эти кобылы дали мне недурных упряжных лошадей, которые были проданы либо на юге, либо за границу. Задача, Прихоть и Неприступная были старухи – на них как на заводской материал надежды было очень мало. Кобыла Волшебница была кругом кровей завода Варшавского, однако без имени Приветного, который создал славу этому заводу. Она была мелка, бесспинна и нехороша по себе.

Теперь, когда я пишу эти строки и даю оценку этому материалу, я прихожу в ужас от такого маточного состава, но тогда, по молодости лет, я довольно бодро смотрел вперед и верил в успех дела. Имей я опыт и достаточные знания, я бы понял, что выгоднее всего распродать всех этих маток и начать завод сызнова, но опыт приходит с годами, и недаром говорят, что за него платят деньги. Пришлось заплатить их и мне.

Касперо-Николаевский конный завод корнета Я. И. Бутовича

Получив завод, я съездил в Дубровку, где уже и до этого бывал, и просил Ф. Н. Измайлова дать мне хорошего и вполне надежного человека в качестве смотрителя завода. Измайлов, очень меня любивший, охотно пошел навстречу моему желанию и осенью того же года прислал в Касперовку Т. М. Алексеенко, который окончил Дубровскую школу наездников, но таланта к езде не имел, а потому и пошел в смотрители завода. Это был очень скромный, честный и порядочный человек. Он прослужил у меня почти девять лет, а когда в завод поступил Н. Н. Ситников, вернулся на родину, в Дубровку. Так как я в то время еще учился, а затем служил, Алексеенко самостоятельно вел мой завод сначала в Касперовке, а потом на Конском хуторе. Разумеется, я был с ним в постоянной переписке и давал ему заглазно разные указания (какова была ценность этих указаний, можно судить по тому, что мне тогда минуло 19 лет). У Алексеенко был один большой недостаток: он был чересчур мягкий человек, что называется, мямля. В таком большом имении, как Касперовка, где было много старых служащих, его, нового человека, прижимали, а дать отпор он не умел.