Георг Еллинек - Общее учение о государстве

• Название: Общее учение о государстве
• Автор: Георг Еллинек
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-310-1

Выдающемуся ученому, основоположнику немецкой социологии права Г. Еллинеку (1851–1911) принадлежат работы по философии права, истории политических учений, истории права, международному праву. Но основные достижения сделаны им в области государственного права. Свидетельством тому является предлагаемый вниманию читателей фундаментальный труд исследователя «Общее учение о государстве».

Работа вышла в свет в 1900 г. в Германии, но уже в 1903 г. появилось первое русское издание, которое оказало значительное влияние на русских ученых и не утратило своей ценности по сей день.

Для всех интересующихся теорией и историей государства и права.

---

С государством дело обстоит здесь так же, как и с другими социальными учреждениями. Выяснение их объективной цели (τέλος, как называет ее Stahl) составляет задачу спекуляции, а не науки, тем более что все учреждения, при историческом их изучении, оказываются находящимися в состоянии непрерывного изменения и уже по одному этому следует отказаться от установления какой бы то ни было постоянной их цели. Но индивиды и все общество, без сомнения, пользуются этими учреждениями для своих особенных целей. Поэтому всякая эпоха имеет свое индивидуальное представление о цели этих учреждений, чем и вызывается и объясняется явление изменения цели.

Сюда могло бы относиться то высказываемое временами возражение, что только каждое в отдельности государство имеет конкретные, относящиеся лишь к данному моменту, цели, которые поэтому одни только и имеют значение и не могут быть подведены под один общий знаменатель[286]. Но как ни разнообразна человеческая деятельность и как ни разнообразны поэтому формы, в которые отливаются человеческие цели, все же самые многообразные цели с логической необходимостью объединяются в определенные высшие конечные цели. Значительнейшая часть человеческих действий, – какую бы пеструю картину они ни представляли и как бы ни были перепутаны между собой ближайшие их цели, – подчиняется высшей цели – сохранению индивидуального существования и индивидуального благосостояния. Средства, при помощи которых достигаются эти высшие цели, коренным образом различны, а с тем вместе и посредствующие цели, но множество этих последних все же сводится к немногим или, в конце концов, одной конечной цели. Совершенно справедливо поэтому, что каждое государство в каждый данный момент стремится к достижению своих особенных целей для себя и своих членов; но это не устраняет возможности познать во всех этих отдельных целях одну великую общую цель.

Но здесь могло бы возникнуть сомнение, не следует ли признать констатирование отдельных государственных целей достаточным, а сведение посредствующих целей к высшим – безразличным[287]. Но такое сомнение отпадает, как только мы познаем великое теоретическое и практическое значение высших государственных целей. Без знания этих целей невозможна законченная наука о государстве. Чисто формальное определение государства, совершено не считающееся с его целью, никогда не может дать полной картины государства, а с тем вместе и прочного признака, который отличал бы его от других образований, признаваемых равноправными с ним или даже стоящими над ним. К средневековой церкви подходят все признаки формального определения государства. Она обладала территорией, которую она подразделяла на провинции и епархии; она предъявляла притязание на распространение ее власти на всех пребывающих в ее области; в христианском мире она имела свой народ и обладала властью, которая сознавала себя независимой от какой бы то ни было земной власти, суверенитет которой далеко превосходил суверенитет государства. Она издавала законы, судила и наказывала; она имела гораздо более обширное управление, чем тогдашнее, по сравнению с ней, рудиментарное государство[288]. Если, несмотря на то, она не была государством, а оставалась церковью, то это может быть понято только из различия ее целей и целей государства. Если б это было не так, если бы в общем сознании не существовало различия между целями государства и церкви, то церковь, в конце концов, поглотила бы государство. Но и теперь еще прочное отграничение государства от церкви невозможно без познания целей обоих[289].

Практическое значение познания цели государства заключается в том, что только им завершается психологически и этически необходимое обоснование государства. Учение об обосновании государства могло обосновать только институт государства вообще, но не государство в его индивидуальной структуре. Здесь место учения о цели государства. Как для наивного сознания, так и для научной мысли необходимо возникает вопрос, почему существуют государственные учреждения, которые не являются, конечно, слепыми силами природы, в их поддающихся изменению волей человека и фактически всегда меняющихся формах, почему необходимы те жертвы, которые индивид и все общество всегда должны приносить государству? Оппортунистическим отрицанием общих принципов государственной деятельности и безнадежным «иначе не может быть» нельзя обосновать воинской, податной, судебной и множества других повинностей, налагаемых государством. В этом пункте учение о государстве соприкасается поэтому с практической политикой. Всякое изменение в области законодательства и организации государства должно быть обосновано его целесообразностью, каждая мотивировка проекта должна прямо или безмолвно опираться на цели государства. Поэтому противоположность великих политических партий и проявляется в противоположности воззрений на цели государства. Термины «либеральный» и «консервативный», «реакционный» и «социалистический» означают принципиальные разногласия относительно задач государства. Иметь политические принципы – значит не что иное, как иметь определенные воззрения на отношение конкретных государственных дел к посредствующим и конечным целям государства. Только с точки зрения целей государства можно судить о достоинствах или негодности политики государства, – что не всегда должно быть сознаваемо высказывающим суждение. Все политические суждения суть телеологические оценки.

Это воззрение на значение цели государства всего ярче обнаружилось в союзно-государственных образованиях новейшего времени. Как введение к Конституции Соединенных Штатов Америки[290], так и Конституция Швейцарского союза[291] и предисловие к Конституции Германской империи[292] прямо указывают на цели вновь основываемого государства как на мотив политического новообразования[293].

Как ни важен именно этот последний факт для выяснения живущих в сознании властителей и народов воззрений на цели государства, следует, однако, иметь в виду и границы значения этой политической телеологии. Столь частое прежде утверждение, что важнейшей задачей учения о государстве является установление его целей, так как из них дедуктивно вытекает вся совокупность государственных функций, – в такой формулировке неверно. Путем простой дедукции из цели государства так же нельзя разрешить ни одной положительной политической задачи, как нельзя познавать исключительно при посредстве законов логики или создать произведение искусства при помощи законов эстетики. Если признавать целью государства реализацию права, то эта формула ничего не говорит нам о том, что должно считаться правом, так как конкретный характер права всегда зависит от данных социальных отношений определенного народа. Одна и та же высшая цель может быть достигнута при помощи бесчисленного множества средств, и поэтому знание цели отнюдь не дает нам знания тех средств, при помощи которых она достигается. В истории политических теорий мы наблюдаем поэтому тот поучительный факт, что нередко всевозможные партийные взгляды с мнимологической необходимостью дедуцируются непосредственно из цели государства. В противовес такого рода в высшей степени опасному способу суждений должно быть констатировано, что конкретное содержание деятельности государства всегда может быть определено только эмпирически, и притом только для отдельного государства в данный момент его существования.

Но необходимость считаться с высшими целями государства всегда остается в каждом государстве регулятором политической деятельности. Эти цели ближайшим образом указывают не столько на то, что должно совершаться, сколько на то, что должно быть отвергнуто, и это отрицательное действие имело большое значение в истории и во все времена сохраняло это значение в политике. Вся наша современная культура основана, между прочим, на убеждении, что власть государства имеет границы, что мы – не подчиненные безгранично всемогущей власти государственные рабы. Чистое формально-юридическое изучение государства никогда не может выяснить материальных границ деятельности государства; оно не может признавать никаких других границ, кроме тех, которые государство ставит себе само, но не в состоянии определить содержание этой ограничивающей деятельности государства. Существование таких границ было доказано лишь благодаря прогрессирующему познанию того, что государство связано своими целями. Самым ярким примером может служить современное отношение государства к религии. Что из власти государства должна быть изъята сфера индивидуальной совести, было познано прежде всего благодаря достигнутому, после продолжительной борьбы, выяснению тех границ, в которые государство поставлено своей природой и, стало быть, своими целями. Выяснение значения цели государства в области права в высокой степени содействовало падению полицейского государства, познание его культурной цели – отмене вредных в социальном отношении институтов. Все великие революции новейшего времени начинались под знаменем определенной государственной цели. Эту отрицательную регулирующую силу познание целей государства всегда сохраняет и в повседневной политической жизни, причем эти цели служат критерием для оценки существующих отношений, признаваемых, соответственно такой оценке, подлежащими отмене или преобразованию. Здесь мы касаемся, впрочем, одного из тех – практически неизбежных – пунктов, где партийный интерес стремится стать на место интереса государственного, отвергая неудобное для партии как противное интересам государства[294].