Коллектив авторов - От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

• Название: От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8055-0262-1

В монографии прослеживаются изменения места и роли России в системах отношений между государствами на протяжении второй половины XVI – начала XX в. под влиянием совокупности различных причин, в том числе и субъективно-личностного характера. Работа основана на широком круге отечественной и зарубежной литературы, на опубликованных материалах, а также на документах из отечественных архивов, впервые вводимых в научный оборот.

---

Особенно тщательно надлежало сверять списки городов, входивших в зону безопасности на рубежах страны, т. е. тех мест на которые крымская сторона обязывалась не совершать нападений. Как уже говорилось должны быть отвергнуты требования крымской стороны внести в договор вопрос о казаках в плане обязательства Москвы препятствовать их нападений на крымские улусы, так как «в прежних грамотах про казаков именно не написано». Как и прежде отвергалось русской стороной всякое упоминание в договоре о пресловутых «поминках». В целом следовало исходить из того, что «какова шертная грамота (в Москве. – А. В.) написана и с нею противень (должен быть. – А. В.) послан»[84].

В Москве придавали важное значение вопросу о титулатуре. Русский проект содержал следующий порядок: «Великой Орды великого царя Магмет Киреево слово с своим братом со царем и великим князем Иваном Васильевичом всеа Русии от сего дня быти нам…»[85]. В «наказной памяти ««посольству князю В. В. Масальскому» была предусмотрена ситуация когда в крымском противне хан «захочет писати великого князя Ивана Васильевича всеа Русии», т. е. без царского титула[86]. Русским послам было предписано «стояти накрепко» с тем, чтобы «царь царским именем писати в шертной грамоте»[87]. При этом предусматривался и вариант отказа русской стороны от заключения договора[88].

В целом русский проект договора лежал в русле прежних традиций. Как и в проекте 1563 г. содержалась формулировка: «Тот то кто мне друг тот и тебе друг, кто мне недруг тот и тебе недруг». Сохранялась формулировка «не воевати» «мне Магмет-Кирею царю и моему брату калге (наследнику ханского престола. – А. В.) Адыл-Кирею царевичю и братьем моим царевичам и детям моим царевичам и каречеем и князьям и мурзам и казакам и всем нашим людям ближним и дальним и всем нашим донским людям твоих брата нашего царя и великого князя земель»[89]. Далее следовало: «мне царю Магмет-Кирею, и брату моему царевичу Адыл-Гирею, и иным моим братьям царевичаем и моим детям царевичем и карачеем и моим и уланам и князем и мурзам и казакам и всем ближним людем и дальнем и всяким воинским людемтвоих брата моего царя и великого князя Ивана украинных городов не воевать»[90]. Далее следовал список «украйных городов»: Путивль, Рыльск, Новгород-Северский, Стародуб, Чернигов. Почеп Трубчевск, Брянск, Карачеев, Козельск, Белев, Одоев, Мценск, Тула, Дедилов, Новосиль, Плова (Плавск) Солова, Михайлов, Пронск, Донков, Ряжск, причем все города перечислялись по конкретным «украйнам». Особый раздел в наказной памяти содержал инструкции относительно поведения во время принесения ханом «шерти». Необходимо было следить, чтобы «царь куран поцеловал» и чтобы его клятва была точно «слово в слово» переведена толмачем[91].

Вступление в силу договора должно было осуществиться «по старине» – после нового посольского обмена, в ходе которого будет осуществлено «крестоцелования» государя и окончательное «шертование» хана… Отметим, что Иван Грозный испытывал, как оказалось не вполне обоснованную уверенность в том, что хан пойдет на «шертование». Между тем переговоры с посольством А. Яшлавского («Сулешева») ознаменовались возобновлением крымских требований об уступке Астрахани, как условии заключения договора. Крым действительно вел «двойную игру» – почти одновременно с отправлением посольства в Москву во Львов для переговоров со Стефаном Баторием отправилось посольство Ибрагима Белецкого (польский шляхтич, перешедший на службу хану).

Там в сентябре 1578 г. при посредничестве Порты было достигнуто предварительное соглашение о заключении в Бахчисарае союзного договора Крыма с Речью Посполитой, для чего в Бахчисарай отправлялось посольство М. Брониевского. При этом Стефан Баторий рассчитывал с помощью союзного договора вовлечь Крым в войну против Русского государства, а Порта стремилась урегулировать отношения Крыма с Речью Посполитой с тем, чтобы крымская орда двинулась в поход против Ирана, война османов с которым уже начиналась. В этих условиях хан одновременно отказался от заключения в Бахчисарае договора и с посольством кн. В. В. Масальского и с польским посольством М. Брониевского. При этом формально переговоры с обеими послами были приостановлены в связи с отбытием хана на персидский фронт.

Таким образом, попытка сделать Крым союзником фактически завершились неудачей для обеих сторон. Однако вплоть до начала войны между Речью Посполитой и Русским государством летом 1579 г. и при дворе Стефана Батория и при дворе Ивана Грозного предполагали заручиться обещанием крымских нападений на «украйны» противника либо, сохранением «дружественного нейтралитета» со стороны хана Мухаммед-Гирея II. Подобные надежды существовали и в 1579–1580 гг., о чем свидетельствуют инструкции, даваемые обеими сторонами своим задержанным в Крыму посольствам. Эти надежды рухнули только с началом летом 1581 г. как раз в момент начала третьей кампании Батория против Русского государства. Открытая вооруженная борьба в Крыму между ханом и его братьями Алп-Гиреем и Селамет-Гиреем создала принципиально новую ситуацию превратив Крымское ханство в фактор нестабильности и неопределенности для обеих сторон.

Мятежные «царевичи» бежали на территорию Речи Посполитой и обратились за военной поддержкой к Стефану Баторию (июль 1581 г.). В конфликт вмешалась Порта – один за другим в королевский лагерь под Псковом, а затем в Вильно прибывали османские эмиссары с требованием отправить «царевичей» в Стамбул. Со своей стороны хан Мухаммед-Гирей II требовал вернуть братьев в Крым. В конечном итоге в феврале 1582 г. оба Гирея были отправлены в Стамбул с посольством И. Филипповского. В этих условиях не могло быть и речи о крымско-польско-литовском союзном договоре против Москвы. Однако осенью 1578 г. ни король Стефан Баторий, ни царь Иван Грозный не могли предполагать такого развития событий и рассчитывали использовать крымский фактор.

Между тем именно осенью 1578 г. появились признаками грядущих осложнений с Речью Посполитой – первые свидетельства того, что ратификация московского договора пройдет далеко не гладко. 30 августа 1578 г. в Александровскую слободу прибыл королевский гонец Петр Гарабурда, отправленный в марте 1578 г. из Варшавы, т. е. еще до возвращения польско-литовского посольства[92]. Там только что закончился сейм принявший решение начать войну с Русскими государством, если переговоры польско-литовского посольства в Москве не приведут к уступкам со стороны Ивана Грозного.

В послании, выдержанном в осторожных, но жестких тонах, Стефан Баторий давал понять, что если Москва продолжит наступательные действия в Ливонии, перемирие не будет ратифицировано[93]. Ознакомившись с документом, Иван Васильевич распорядился задержать посла и отправить его в Боровск. Когда стало ясно, что ратификации московского договора королем не будет, Иван Грозный после аудиенции отпустил посла в январе 1579 г. со своим посланием к королю, требуя отпустить его послов, но это не смогло изменить ситуацию. Ратифицировать заключенный в Москве договор должно было посольство в составе Михаила Долматовича Карпова, Петра Ивановича Головина и дьяка Тараса-Курбата Григорьевича Грамотина, которое выехало из Москвы 16 мая 1578 г.[94]

Посольство снаряжалось почти месяц – «приговор» о его отправлении зафиксирован 20 апреля 1578 г.[95] Иван Грозный надеялся «обрадовать» короля посольским разменом с Крымом, и послы должны были информировать польско-литовскую сторону, что он произойдет в самое ближайшее время. Возможность союза Речи Посполитой с Крымом рассматривалась в Москве как реальная угроза. «Наказная память» «…посольству помимо всего прочего требовала “проведовати о ссылках” Батория с Крымом и султаном»[96]. Вообще инструкции послам свидетельствуют о том, что руководители русской дипломатии видели трудности с ратификацией польско-литовской стороной московского договора, хотя и не предполагали безоговорочного отказа.

Между тем Стефан Баторий, который с мая находился во Львове, ожидая крымское посольство и османских эмиссаров (чавушей), явно ставил прием послов в зависимость от исхода переговоров с крымцами и османами. Поэтому он предписал затягивать следование посольства, о чем, в частности, свидетельствует указной лист, отправленный из Львова 3 июня 1578 г. литовским приставам маршалку господарскому Дмитрию Скумину Тышкевичу и тивуну и городничему Троцкому Мартину Стравицкому[97]. Первоначально король предполагал принять послов в Люблине после возвращения из Львова, затем рассматривалась возможность доставить послов во Львов после завершения переговоров там с османами и крымцами[98] Затягивая переговоры, король вообще отложил прием послов на неопределенное время.

В пути умер посол М. Д. Карпов и руководство дипломатической миссией перешло к П. И. Головину. Стефан Баторий оттягивал прием посольства и после завершения львовских переговоров. Даже когда они закончились, послы были не допущены к королю. Сами русские дипломаты прекрасно понимали суть происходившего. «А ис под Львова король пошел а Краков, а в Кракове стоял долго и послов московских для того держал, дожидался своего посла как из Крыма приедет, а до тех пор как его посол из Крыма приедет послам московским у него не бывати», – информировали приставы русских дипломатов[99].