В. Автономов - Истоки. Качественные сдвиги в экономической реальности и экономической науке

• Название: Истоки. Качественные сдвиги в экономической реальности и экономической науке
• Автор: В. Автономов
• Жанр: Экономика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-7598-1130-5

Очередной (восьмой) выпуск альманаха «Истоки» продолжает серию, публикуемую Издательским домом Высшей школы экономики. Центральная тема выпуска – теоретическое отражение изменений и качественных сдвигов в экономической действительности и в сфере самого экономического анализа.

В открывающих альманах статьях представлены проблематика социального конструирования экономической реальности и новые аспекты в истории двух, ставших вехами в развитии экономического анализа, теоретических революций – маржиналистской (1870-е гг.) и формалистической (1950-е гг.). Статьи российских авторов, подготовленные для альманаха, посвящены вопросам пространственных и временных координат в репрезентации экономической реальности. В работах видных американских экономистов продемонстрированы различия между монетаристским и кейнсианским подходами к проблемам кредитно-денежной политики на примере экономики США второй половины ХХ в. Качественные сдвиги в экономической реальности в контексте экономико-исторических исследований рассматриваются в статье Г. Кларка, который задается вопросом: почему не все страны мира стали экономически развитыми? Завершают альманах работы, посвященные истории латиноамериканского структурализма – направления анализа экономического развития, основанного на концепции периферийного капитализма аргентинского экономиста Р. Пребиша.

Для специалистов в области экономической теории, истории экономической мысли, экономической истории и обществознания, студентов, магистрантов, аспирантов и преподавателей экономических вузов и специальностей, а также для широкого круга читателей.

---

Джевонс и Менгер с интересом восприняли эти разработки, в то время как Вальрас оставался к ним равнодушен[237]. У нас есть даже собственное признание Джевонса в том, что книга Ларднера повлияла на него, когда он писал свои первые экономические эссе о проблемах железнодорожной отрасли Нового Южного Уэльса. Он также был осведомлен и о других прорывных исследованиях инженеров. К примеру, Дженкинсово графическое изображение спроса и предложения побудило его отдать свою работу в печать быстрее, чем он изначально планировал. В случае Менгера сложнее проследить прямые связи с трудами инженеров-экономистов, потому что он нигде явно не упоминал о них. Однако его личная библиотека была оснащена самой разнообразной литературой. Только из трудов французов (которые, пожалуй, были наиболее основательны в своих изысканиях) мы находим в библиотеке Менгера следующие: подборку журнала «Annales des pontes et chaussées» (за 1844–1849 гг., когда в нем издавались прорывные статьи Дюпюи), книги Инара[238], Дютана[239], Казо[240], Дю Мениль-Мариньи[241], Дюпюи[242] и Фовиля[243].

С одной стороны, наличие в библиотеке Менгера этих книг и журналов – это лишь косвенное свидетельство, но с другой стороны, у нас есть все основания предположить, что Менгер был погружен в инженерно-экономическую литературу, поскольку он не был простым библиофилом, собирающим книги лишь для коллекции. Особенно вероятно то, что он впитал смелые идеи Дюпюи, многие из которых столь удивительно похожи на его собственные.

IV. Заключение

Можно с уверенностью сказать, что благодаря ключевой роли, сыгранной ранее инженерами в развитии экономической теории, к 1870 г. переход от макроэкономических изысканий к микроэкономическим в Европе был в полном разгаре. Когда этот переход набрал обороты, стало возможным выделить два явственно различимых подхода: подход с точки зрения частичного равновесия Джевонса, Менгера и Маршалла и подход с точки зрения общего равновесия Вальраса. Дюпюи предвосхитил появление теории частичного равновесия, которую Маршалл довел до совершенства поколение спустя. Однако концепция общего равновесия стала теоретическим новшеством первого порядка, и вся заслуга его изобретения принадлежит одному Вальрасу. Как подчеркивали Жаффе и другие исследователи, предельная полезность для Вальраса была почти второстепенным, хотя и стержневым понятием, потому что она позволила ему преодолеть аналитическую пропасть между спросом и уравнениями цен, необходимыми для его системы общего равновесия. Говоря словами Жаффе, «Вальрас не поднимался от предельной полезности на уровень своей системы общего равновесия, он, наоборот, спустился с этого уровня к предельной полезности»[244]. Напротив, Джевонс и Менгер начали с понятия субъективной полезности и строили свои теории снизу вверх[245].

Двадцать лет назад Жаффе оказал нам услугу, предупредив об опасности смешения авторов в одну кучу путем выделения сходств между ними и игнорирования различий. В разумных пределах каждый автор должен оцениваться согласно его или ее заслугам в соответствующих исторических условиях. Однако есть смысл и в том, чтобы объединять авторов в «лагеря» в соответствии с тем, как они повлияли на развитие экономической теории. Экономисты ХХ в., как витязи на распутье, стояли перед выбором между системами частичного равновесия и общего равновесия. Судя по тому пути, который они для себя избрали, очевидно, что Вальрас принадлежал к одному лагерю, а Джевонс и Менгер – к другому.

Перевод с английского Н. В. Автономовой

Экономическая реальность: пространственные и исторические срезы

Г. Д. Гловели Перипетии экономических периодизаций истории

I. У истоков: от Просвещения XVIII в. к эволюционизму XIX в.

Первые опыты периодизации истории хозяйственного быта появились в просветительском контексте противопоставления цивилизованных народов дикарям и оформления политической экономии как самосознания гражданского общества. Французское[246] (А. Р. Ж. Тюрго, Ж. А. Н. де Кондорсе), а затем и немецкое (И. Г. Гердер, Г. В. Ф. Гегель) Просвещение ввело в философию истории идею прогресса. Шотландское Просвещение (А. Смит и его друг А. Фергюсон) положило начало соотнесению экономического прогресса со стадиальными различиями в сферах занятости и характере собственности.

Фергюсон, исходя из этих различий, в «Очерке истории гражданского общества» (1767) первым выделил стадии дикости (пропитание посредством охоты, рыболовства, собирательства и уравнительное распределение), варварства (скотоводческо-земледельческое состояние с переходом к частной собственности) и цивилизации (неравенство, обусловленное наличием крупного землевладения и применением капитала). Смит своими лекциями в Университете Глазго вдохновил русского слушателя Семена Десницкого, который по возвращении на родину (1767) стал первым русским профессором права. В «Юридическом рассуждении о разных понятиях, какие имеют народы о собственности» (1781) Десницкий выделил уже не три, а четыре «состояния хозяйственного быта» народов: охотничье-собирательское («первоначальное»), скотоводческое («пастушеское»), земледельческое («хлебопашественное») и торгово-промышленное («коммерческое»).

Шотландский просветитель и практикующий джентльменфермер Генри Хоум (лорд Кеймс, 1716–1782), а затем один из видных деятелей (и жертв) Французской революции Антуан Барнав (1761–1793) ввели в возникшую хозяйственно-стадиальную схему географическое ограничение: восхождение по всем ступеням осуществилось только в странах умеренного климатического пояса. Барнав отметил, что нации Западной Европы опередили прочие страны в торгово-промышленном состоянии благодаря выгодным географическим условиям для навигации и коммерции (изобилие заливов, озер и судоходных рек), содействовавшим усилению городов как центров движимого капитала в приморских странах умеренного пояса.

Барнав указывал также и на связь перехода от одной стадии к другой с ростом населения. Его книга «Введение во Французскую революцию» была издана, однако, только через пятьдесят лет (1843) после его гибели на гильотине, и демографический критерий вошел в историко-хозяйственную периодизацию благодаря другим авторам, прежде всего географу и этнографу итальянского происхождения Адриано Бальби (1782–1848). Бальби указал на многократный рост плотности населения при переходе от охотничьего к скотоводческому состоянию и на дальнейшее сгущение населения у земледельческих и торговых народов.

Далее к поискам критериев хозяйственной периодизации подключились скандинавские археологи, выделявшие роль материалов, из которых делались орудия труда и средства обмена. Датчанин Кристиан Томсен (1788–1865) вывел последовательность «каменный век – бронзовый век – железный век», а швед Свен Нильссон (1787–1887) связал с началом использования металлов переход от дикости (охоты и собирательства) к последующим состояниям кочевого скотоводства (номадизма) и оседлого земледелия, а с началом чеканки монеты – переход к цивилизации.

С середины XIX в. и география, и этнография, и историография вошли в круг исследовательских дисциплин, воспринявших общенаучную идею эволюционных закономерностей. Сложившаяся в Германии историческая школа в политэкономии сфокусировала свое внимание на таких аспектах цивилизации, как расширение масштабов обмена и развитие форм промышленности. Предтеча школы Фридрих Лист в «Национальной системе политической экономии» (1841) выдвинул линейную схему пяти стадий: дикарской, пастушеской, земледельческой, земледельческо-мануфактурной и высшей, «земледельческо-мануфактурно-коммерческой». Эта весьма упрощенная и прямолинейная схема была отброшена, но ее заменили периодизации, основанные на критерии уровня менового оборота. Сначала Б. Гильдебранд (1864) ввел категорию натурального хозяйства, противопоставив его как первую стадию двум стадиям менового хозяйства – денежной и кредитной[247]. Затем К. Бюхер (1893) соотнес уровень менового оборота с длиной пути, проходимого продуктом от производителя до потребителя[248]. Схема удлинения этого пути у цивилизованных народов выглядела следующим образом: 1) замкнутое домашнее хозяйство (потребление произведенных в хозяйстве предметов в нем же); 2) городское хозяйство (поступление произведенных предметов для потребления непосредственно в другое хозяйство); 3) народное хозяйство (предметы доходят от производителя к потребителю через ряд посредствующих звеньев). Бюхер показал, что с удлинением пути оборота развиваются и формы промышленности – от работы на себя (1) и на заказ домохозяина (2) к городскому ремеслу (3) и далее (стадия народного хозяйства) – к кустарной промышленности (4) и фабричному производству (5).