Ростислав Жуков - Падеспань

• Название: Падеспань
• Автор: Ростислав Жуков
• Жанр: Биографии и Мемуары

Испания, в которой автор нелегально жил в 1995 – 1996 годах, оставила неизгладимый след в его душе и творчестве. Р. Жуков – «дон Хоуков», как называли его в мадридской полиции, – посвятил этой замечательной стране несколько своих произведений, из которых прежде всего хочет представить вниманию читателя книгу «Падеспань».

---

Затем Михалыч извлёк из своей сумки на свет пачку газет «Фарола».

Когда мы с Шоссом увидели газеты, то несколько скисли. Честно говоря, нам совсем не хотелось их продавать. Дело это было абсолютно для нас новое; мы ещё никогда ничем не торговали. Тут нужно стоять на улице, предлагать купить газеты, говорить с покупателями, и мы этого крайне стеснялись, хотя продажа газет, по словам Михалыча, сулила столько денег, что некуда будет девать.

В этом мы сильно сомневались. Дело не в том, что сколько бы денег ни было, их всегда запросто можно куда-то деть.

Гуляя по Мадриду, мы несколько раз видели продавцов «Фаролы». Продавцы уныло стояли со своими газетами в людных местах меж витрин магазинов; на груди каждого была прицеплена тархета с названием газеты, фотографией и именем продавца. Некоторые стояли с газетами просто так, молча, некоторые что-то вскрикивали, некоторые даже залезали в метро и, таскаясь по вагонам, совали каждому газету в рыло – люди на неё и не смотрели. Только пару раз мы видели, чтобы кто-нибудь нехотя всё-таки газету купил.

– Ничего подобного, – сказал Михалыч, – это только так кажется. Один мой знакомый армянин на газетах заработал себе на машину, а другой мой знакомый грузин, продавая газеты, познакомился с испанкой и на ней женился.

– Почему же вы, Михалыч, не купите себе машину? – спросили мы. – Вы же сами тоже продаёте «Фаролу».

– Мне машина не нужна, – сказал Михалыч, – у меня есть велосипед, на котором я уже объехал Европу и намерен объехать весь мир. А деньги мне не нужны вовсе. Обедаю я в столовых, а живу в альберге; когда я в дороге, то ночую, где придётся, а питаюсь, чем Бог пошлёт.

Насчёт планов Михалыча объехать весь мир мы уже слышали. В частности, он собирался отправиться в Африку с тем, чтобы на велосипеде проехать её всю. Наши доводы о том, что это не Европа, и там зачастую просто нет дорог, а бесплатных столовых и подавно, и не найдёшь не только еды, но и воды, на Михалыча не действовали. «У меня есть точные сведения: в Африке полно еды и море воды», – говорил он.

Особенно нам с Шоссом претило то, что продажа газеты «Фарола» сродни выпрашиванию милостыни.

«Фарола» – благотворительная газета для помощи неимущему, то есть самому продавцу: он покупает в конторе газету за 50 песет, а продаёт за 200, и 150 песет с каждой газеты идут ему в карман, а 50 – на содержание редакции и выпуск новых газет.

На первой полосе газеты над шапкой: «LA FAROLA» стоит девиз газеты: «Mendigar nunca más» – «Никогда больше не нищенствовать», а внизу напечатано: «El periódico de los sín techo y sín empleo» – «Газета бездомных и безработных».

Издаётся газета с сентября 1994 года раз в месяц. В ней содержатся материалы о бездомных и безработных, прежде всего о самих продавцах «Фаролы», а также сочинённые продавцами газет дурацкие рассказы и стихи.

Ясное дело, что люди, покупая эту газету, платят деньги не за информацию – которой в «Фароле» нет, – а для того, чтобы материально помочь продавцу. В мусорной урне мы как-то видели целую кучу «Фарол», которые, судя по всему, выкидывали сразу после покупки. Короче, «Фарола», как таковая, никому не нужна.

Информация содержится в «нормальных» газетах, продающихся в киосках, – таких, как «Эль Паис», «Эль Мундо», «АБС» и самая популярная спортивная газета «Марка».

Кстати, и стоили эти значительно бóльшие по объёму газеты 110 – 130 песет: дешевле 200-песетной дурацкой «Фаролы», не годной не только для чтения, но, в связи с плотной бумагой и большим количеством иллюстраций, также и для других нужд.

Продажа её, таким образом, является тем же самым попрошайничеством, только замаскированным.

Услышав, что мы видели газеты в мусоре, Михалыч воскликнул:

– Так почему же вы их не взяли?! Их же можно было продать!

Доводы о попрошайничестве он отверг, сказав, что испанцам приятно сделать кому-то приятное.

– Испанцы – они католики, – сказал Михалыч, – и, покупая газету, считают, что искупают свои грехи. А нужна им газета или нет – вовсе не ваше дело. Раз покупают, значит, нужна. Есть такие, кто её читает.

Однако на этом разговор ещё не был окончен. Мы указали Михалычу на то обстоятельство, что у нас нет тархет на право торговли «Фаролой», и поэтому могут быть неприятности: а что, если полиция…

– Полицию не интересует «Фарола» и те, кто её продаёт, – сказал Михалыч. – Для вас единственная опасность – это фарольщики с тархетами. Да и то рискуете не вы, а я: если они донесут в офисину, что я кому-то даю газеты для продажи, то меня лишат тархеты. Я вас поставлю продавать там, где их нет, но, продавая газеты, будете посматривать в обе стороны улицы и в случае чего газеты уберёте; ну, да и я на первый раз буду недалеко.

Михалыч дал каждому из нас по пять газет.

– На них вы заработаете две мили, – так Михалыч по-эмигрантски называл тысячи24, – миля – вам, миля – мне. То, что получите сверх двух миль, – всё ваше.

Выйдя из парка Ретиро, мы пошли по большой улице Менендес Пелайо. Начинался вечер, и людей на улице было много; мы с Шоссом скисли ещё больше.

– А если сами покупатели, – сказали мы, – спросят, где наши тархеты?

– Не спросят, – сказал Михалыч, – их это вовсе не интересует.

– А вскрикивать что-нибудь надо? – с тоской спросил я.

– Ничего не надо вскрикивать, – сказал Михалыч. – Будете стоять пока молча. Спросят цену – скажете: «Доссьентас песетас»25. Когда купят – обязательно говорите: «Мучас грасиас»26.

Велев мне подождать, Михалыч увёл Шосса в боковую улицу Доктор Кастельо и поставил его продавать газеты возле обувного магазина.

Вернувшись, он провёл меня несколько дальше и указал мне место возле бара, который назывался «Taberna De Buén Provecho» – «Таверна Приятного Аппетита».

– Газеты сложи вот так, – сказал Михалыч, – и держи их в вытянутой руке или перед собой на уровне груди. Ну, удачи. Я буду продавать газеты вон там, на следующем перекрёстке.

Первый опыт продажи газет. С невыносимой мукой приступил я к продаже газет. Держал я их на уровне груди. Гуляющие благообразные испанцы с недоумением смотрели на меня, газеты и мои сумки с барахлом, и я чувствовал себя полным дураком.

Газеты никто не покупал.

Через пятнадцать минут появился Михалыч.

– Так, – сказал он, – оценку тебе ставлю три с минусом. Ты не так стоишь. Что это за стойка? О стену не облокачивайся, газеты держи выше и рожу сделай весёлую, а то у тебя вид такой, будто сейчас помрёшь.

Не знаю, насколько весёлую сделал я рожу, но первую газету я вскоре продал.

Ко мне подошли две благообразные пожилые сеньоры и заговорили со мной о том, кто я и откуда, потому что раньше меня они здесь не видели; я от смущения отвечал по-испански ещё более коряво, чем обычно. Оказалось, что одна из сеньор была в Москве на Красной площади.

Дав им газету и получив две тяжёленькие стопесетные монеты, я поблагодарил сеньор. Сеньоры, однако, не торопились уходить, так как были весьма любопытны. Позже я узнал, что все испанцы таковы. Сеньор интересовало, где я живу, сколько мне лет, есть ли у меня жена и католик ли я, а также когда выйдет следующий номер газеты. Я отвечал, что живу в альберге, мне 31 год, жены у меня нет, а мать моя живёт в России, я православный, а газета выходит раз в месяц. Наконец сеньоры всё выяснили, пожелали мне удачи, попрощались и, положив газету в сумочку, ушли.

После продажи первой газеты я воспрянул духом. Часа за два я продал все свои пять газет, сбегал к Шоссу, взял ещё две и сбыл также их. Итого я в первый вечер продал семь газет, а Шосс – три (на его улице народу было меньше); это значения не имело, так как деньги у нас с Шоссом были общие.

– Что я вам говорил! – торжествовал Михалыч, когда мы отправились пешком в альберг. Сам он продал только две газеты. – Ну, что я вам говорил, а вы мне не верили?! Не покупают, видите ли! Да куда они денутся!

Мы тоже чувствовали душевный подъём. Тысячу песет мы передали Михалычу; на 500 песет мы купили у него ещё десять газет; 500 песет осталось нам на расходы.

Ивиса. Если вы приедете на станцию метро Ивиса (9 линия) и подниметесь наверх (там один выход), то окажетесь в аллее улицы Ивиса на пересечении её с улицей Лопе де Руэда. Посмотрев направо, вы увидите отделение «Дойче Банк», далее, за улицей Лопе де Руэда, – большой магазин-рынок «Меркадо де Ивиса»; посмотрев налево – поликлинику «Инсалюд», бар «Йокес» и универмаг «Диа».

Развернувшись на 180 градусов, вы увидите в 50 метрах перед собой остроконечную сверкающую на солнце решётку парка Ретиро и вход в парк. Улица Ивиса упирается здесь в идущую перпендикулярно ей вдоль решётки Ретиро оживлённую улицу Менендес Пелайо; дома на Менендес Пелайо, таким образом, имеются только с одной стороны, по другую сторону – Ретиро. Выйдя на улицу Менендес Пелайо, двигайтесь направо. Пройдя мимо парикмахерской, цветочного магазина (там на тротуар выставлены охапки цветов), кондитерской (трудно не остановиться возле её витрины, которая поражает подлинными чудесами испанской кулинарной мысли) и магазинчика «Ла Пекенита – Аперитивос» (там продаются маслины, орешки, семечки, леденцы, пататас фритас, кока-кола и пиво в баночках), вы увидите слева автобусную остановку, а справа – бар «Мартин» и сразу за ним – таверну «Де Буэн Провечо». Между баром и таверной я стоял и продавал газеты.