Владимир Кучин - Приключения агента Эжена

• Название: Приключения агента Эжена
• Автор: Владимир Кучин
• Жанр: Повести

Я, Себастиан, Вилли и Карел сидели в трактире на Виноградах и поджидали Илюшу и Женю. Пятый участник ожидания Ярошик спал. Мы разговаривали о правде. Прошло полчаса, приехали Илюша и Женя, мы разбудили Ярошика, и хозяин посадил нас за большой приземистый стол, где мы продолжили разговор о правде, запивая его молодым пивом и заедая рогаликами и колбасками. Я многое узнал о правде в тот вечер и ту ночь и предлагаю читателю небольшую повесть, созданную по рецептам, услышанным мною на Виноградах.

---

Приключения агента Эжена повесть Владимир Кучин

© Владимир Кучин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

«Отведите этого субъекта вниз, в канцелярию…

Парень здоров как бык… Он думает,

что мы здесь только для потехи,

что военная служба – шутка, комедия…»

Ярослав Гашек «Похождения… Швейка…»

Правда

Я, Себастиан, Вилли и Карел сидели за овальным дубовым столом в кабачке на Виноградах и поджидали Илюшу и Женю. Друзья как обычно опаздывали. Пятый участник нашего ожидания спал. Его кудрявая голова мирно покоилась на свернутом валиком расшитом полотенце, которое ему уважительно подал хозяин – спавший был завсегдатаем его кабачка, а мы случайными гостями. Мы разговаривали о правде. Грустный американец Вилли спросил сурового Себастиана: «Дружище, неужели все немцы такие дураки, какими ты их изображаешь?» «Почти все!», уверенно ответил старик Себастиан, «я всегда пишу только правду!». Карел, господин в накрахмаленных манжетах с бирюзовыми запонками, вступил в разговор: «Коллеги, я хочу писать больше правды, но меня душит своими придирками редактор, ему нужен тираж, и мне приходиться показывать людей хуже, чем они есть на самом деле». «Хуже, это странно», отметил грустный Вилли, «Я стараюсь героев делать лучше тех людей, которых знаю. Да плохо получается». В спор вмешался проснувшийся завсегдатай, местный газетчик Ярошик: «Я писал, пишу, и буду писать только правду! Дайте мне любую правду, и я её немедленно напишу!» «Знаем, знаем», сказали мы хором, «отдыхай Ярошик, мы тебя разбудим». Прошло полчаса, на трамвае приехали скромные веселые журналисты Илюша и Женя, хозяин пересадил нашу мужскую компанию за массивный приземистый стол, и мы продолжили разговор о правде, запивая свои монологи и диалоги молодым светлым пивом и заедая хрустящими рогаликами с тмином и поджаренными на решетке колбасками. Я многое узнал о правде в тот вечер и ту ночь, и предлагаю читателю небольшую повесть, созданную по рецептам, услышанным мною на Виноградах.

И главный из этих рецептов: «писать нужно всегда только правду».

Предисловие

Напротив меня на изящном венском стуле сидел довольно неприметный, но очевидно физически крепкий мужчина лет шестидесяти пяти. Его сегодняшнее имя Александр П…ч, но в моем повествовании он будет проходить под именем, которое Александр получил при рождении – Эжен. Эжен более тридцати лет прослужил в подразделениях американской морской пехоты и различных специальных служб, оставаясь от первого до последнего дня агентом советской, а затем и российской разведок. Моя публикация об его приключениях связана с тем, что с ряда эпизодов его обычной и боевой биографии снят режим секретности, и Эжен, после некоторых колебаний, согласился надиктовать мне эти невыдуманные истории. Свои монологи Эжен диктовал вне всякой хронологии, а так, как они ему вспоминались. Я это частично поправил. В беседах со мной Эжен вынужден был говорить на русском языке, а его он знает значительно хуже нескольких других языков, которыми он владеет в совершенстве или хорошо. Русскую речь Эжен впервые услышал в начале 70-х годов от своего сослуживца – американца с польскими корнями. За пределами России Эжен на русском никогда и ни с кем не говорил, и приступил к его освоению в начале 2001 года. Я, в свою очередь, не знаю ни одного языка, которыми владеет Эжен, кроме русского. Невольно между мной и Эженом создался небольшой языковой барьер. Иногда он не мог что-то объяснить мне, иногда не понимал нюансы моих наводящих вопросов. Итоговый вариант своих монологов, который я предоставил Эжену для прочтения, он одобрил словами «хорошо, хорошо», но никаких исправлений не внес. Текст, прочитанный и формально одобренный Эженом, я вам и предлагаю.

Питтсбург, штат Пенсильвания. Расконсервация

Как вы знаете, Володя, то, что я советский агент под прикрытием, я узнал довольно неожиданно и в юном возрасте – в пятнадцать лет. Обстоятельства моей «заброски» я расскажу несколько позднее, а начну я с начала моей работы именно как агента – агента под прикрытием. Многое из того, что я рассказываю вам о том времени, я узнал гораздо позже, частично уже после выхода на пенсию в чине ……

Итак, мне было пятнадцать лет и я жил в городке Ист-Ливерпуль на реке Огайо, на границе штатов Огайо и Пенсильвания. Мой городок ничем не отличался от других ему подобных, но был известен всей Америке. Славу Ист-Ливерпулю принес главный гангстер Америки тридцатых годов «Красавчик Флойд» случайно убитый лет за тридцать до начала наших событий в его окрестностях. На дворе была вторая половина шестидесятых годов, и я еще ничего не планировал, а жил обычной жизнью паренька, родители которого приехали в Америку перед второй мировой. Мой отец Луку Бандиян – как выяснилось не биологический – был по национальности румын, кажется родившийся в предместьях города Хунедоара в Карпатах. Эта местность незадолго до рождения моего отца отошла от Венгрии к Румынии. Отец в поисках лучшей доли в конце тридцатых годов эмигрировал из Румынии в Америку, чему способствовало то, что он был по профессии техник-телеграфист и знал кроме румынского еще два языка – немецкий – хорошо, и английский – плохо. Эмиграция спасла моего отца от ужасов войны, но в Америке он долго числился неблагонадежным, именно в силу места своего рождения, где проживали вперемежку и венгры и румыны и секеи – так в Венгрии и Румынии называли этнических карпатских саксонцев.

С матерью мне повезло больше – она была француженка из города Шалметт, штат Луизиана. Мать была моей биологической матерью, но мной абсолютно не занималась, поэтому небиологический отец (о чем он не знал) Луку Бандиян был мне много ближе биологической матери. Родители назвали меня Эжен – на французский манер – вроде бы по настоянию матери – и я в пятнадцать лет чувствовал себя настоящим американцем Эженом Бандияном. Ничего не предвещало, как обычно пишут журналисты, предстоящих событий и, тем не менее, в одно зимнее утро они начались.

Я проснулся, занятий в школе не было по причине каникул – встал с кровати, подошел к окну, и вдруг внутри моей черепушки что-то зашуршало, и голос на излишне твердом английском языке сказал – «Эжен, поздравь Элвиса!». На столе в моей комнате валялись какие-то рождественские открытки, почти все они были испорчены в прошлом году, когда я по американской традиции писал поздравления своим одноклассникам. Я нашел одну неиспорченную открытку, и написал: «Элвис, поздравляю тебя с днем рождения!», и подписал: Эжен Бандиян, ……, Ист-Ливерпуль, Огайо. Адреса Элвиса я не знал и написал наудачу: Элвису Пресли, Луизиана. В обед я подкараулил почтальона, который на своем древнем автомобиле ехал по нашей улице, остановил его и отдал открытку. Почтальон спросил меня – первый раз в моей жизни – «ты фанат Элвиса?», я ответил – «конечно!»

Прошел год, или больше, я почти забыл о своей открытке. Иду я в четверг по улице, а сзади меня плавно нагоняет машина, затем она тормозит, испуская облако вонючего дыма, и из нее все тот же почтальон заговаривает со мной второй и последний раз в моей жизни. «Эй, парень, тебе открытка от Элвиса!». И действительно – в моих руках оказалась открытка, на которой было написано «Эжен! Клуб фанатов Элвиса ждет тебя в Питтсбурге на ежегодном съезде, по адресу ……., в воскресенье …. мая …. года в 12 часов. Оденься поприличней, будет концерт и угощенье, с собой иметь шесть долларов». Идти к матери было бесполезно, я подождал, когда отец вернется со второй смены из радиомастерской, где он работал, и показал ему открытку. Отец спросил то же, что и год назад почтальон: «ты фанат Элвиса?», я пожал плечами и промычал – «вроде того». Отец подумал и предложил – «я дам тебе восемь долларов и довезу до Бивер-Форса, там ты сядешь на автобус из Кливленда, а через сорок миль – Питтсбург, но обещай, что не будешь пить много пива, и к понедельнику вернешься». «Конечно», ответил я. Пива я не пил вовсе, но мы в классе пробовали пару-тройку раз ром, который приносил наш одноклассник пуэрториканец (его старший брат работал в баре), а «вернуться к понедельнику» – это было дежурное обещание любого шестнадцатилетнего американца. Так мой отец Луку Бандиян дал старт моим приключениям как агента под прикрытием.

Все случилось точно по задумке моего отца. Утром в воскресенье он довез меня до хайвея Кливленд – Питтсбург, я сел в автобус – экспресс, уплатил доллар и быстро доехал до Питтсбурга. Найти место встречи фанатов Элвиса не составляло труда, ибо группы фанатов, многие из которых были изрядно навеселе, бродили по центру города. Я подошел к зданию небольшого кинотеатра – именно в нем проходил наш съезд, вошел в открытые двери и наткнулся на первого распорядителя, одетого в стиле «нашего кумира». Он окинул меня оценивающим взглядом и спросил, «ты из Огайо, парнишка?», я удивился и сказал – «да!», – «иди, получи бейджик и чеши в зал, скоро все начнется». У столика мне задали неожиданный вопрос – «твоя открытка?», я достал из джинсов смятую картонку и сунул ее второму распорядителю. «Из Огайо, Эжен Бандиян», громко крикнул этот расфуфыренный придурок, и достал из ячейки с литерой «Б» бейджик на шнурке с надписью «Эжен Бандиян, Огайо». Не успел я опомниться, как третий распорядитель ловко нацепил мне этот бейджик на шею и толкнул меня в сторону дверей зала, и я мгновенно стал похож на боевого пса из Огайо, которого в именном ошейнике хозяин толкает внутрь решетчатой круглой загородки собачьего ринга. В зале, впрочем, это ощущение у меня пропало, – все находившиеся там фанаты уже были в именных бейджиках – ошейниках.