Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая

• Название: Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая
• Автор: Владимир Маталасов
• Жанр: Научная Фантастика

Это научно-фантастическое, приключенческое повествование о дружбе, любви, творческих (научных и технических) изысканиях молодых людей, живущих и творящих на стыке второго и третьего тысячелетий нашей эры.

---

– Так, – продолжал Саня, – теперь необходимо вспомнить, о чём мы говорили в тот вечер.

Стали вспоминать. Оказалось, что обсуждали художественные полотна Малышева, говорили об их эстетических достоинствах, психогенных и лечебных свойствах, и прочее; кто-то даже называл предположительную цену каждой из картин. Говорилось о Записках СОМов, о своих проектах, планах на будущее и о том многом, что должно было нести на себе, по мнению ребят, печать глубочайшей секретности.

– И кто бы мог подумать?! – разгубленно вымолвил Малышев. – Он всё подслушал, и теперь ему всё известно!.. Проклятие!..

– Послушайте! – воскликнул Сапожков, которого, видимо, посетила какая-то свежая мысль. – А ведь Кузины картины спёрли где-то неделю спустя после Настиного дня рождения.

– Спокойно, спокойно! – остановил Саня. – Только без паники! Советую всем нам хорошенько подумать и всё обсудить…

Уже смеркалось, когда все стали расходиться по домам. В этот вечер о своём неожиданном открытии ребята со Степаном Павловичем не обмолвились ни одним словом, посчитав это преждевременным до полного выяснения обстоятельств дела. Между собой договорились, что в ближайшее время первым делом необходимо будет выяснить и определить участников кражи картин Малышева для дальнейшей координации совместных действий.

– Думаю, что теперь для нас это не составит большого труда, – многозначительно вымолвил Остапенко. – Твой «Дешифратор», Кузя, уверен – всем следственным органам обеспечил бы стопроцентную раскрываемость преступлений.

– Вот именно: бы! – передразнил Кузя. – Только не по их честь, слишком жирно будет…

В дальнейшем, для восстановления тех или иных событий прошлого, которые необходимо было пронаблюдать визуально, Малышев использовал простую методику. Согласно ей, достаточно было знать примерное время их свершения, хотя бы, плюс-минус один месяц. Затем, на «Дешифраторе» задавалось ещё более раннее время, устанавливался режим многократного ускорения хода времени, то есть, время как бы искусственно «сжималось», и запускался прибор. В подобном режиме он работал до тех пор, пока на экране не возникало изображение интересующего оператора события. Изображение тут же фиксировалось установкой ручки скорости хода времени в нулевое положение: время останавливалось. После этого событие возвращалось во времени несколько назад к исходной, начальной своей точке, а электронный счётчик-индикатор времени высвечивал дату его свершения с точностью до секунды, и, наконец, следовал визуальный просмотр события в требуемом временно-скоростном режиме…

В последующие дни, с небольшими интервалами во времени, «Дешифратор» помог ребятам окончательно и бесповоротно расставить все точки над «i». В том, что их квартиры когда-то «шерстила», притом – одновременно, блатная троица, теперь для ребят не было ничего неожиданного: ведь Шишкин был с ней связан напрямую, и всё выболтал.

Двери квартир охотно распахивались перед «братвой», как перед опытными домушниками, с помощью хитроумных приспособлений и отмычек. Действия их были одинаковы и целенаправленны. Все трое, поодиночке, рылись в тетрадях и обычных дневниковых записях, в журналах, блокнотах и скоросшивателях… Никаких сомнений не оставалось: они искали Записки СОМов. Но зачем? Найдя они то, что искали, вряд ли смогли бы разобраться в сокращённых, не понятных для их разума расчётах, записях, пометках. Всё как-то поспешно, поверхностно пробегалось глазами налётчиков и тут же укладывалось на прежние места. Всё остальное, как говорится, летело прочь, создавая в комнатах квартир полнейший хаос и беспорядок.

Мишка-Клаксон орудовал в квартире Малышевых, Жора-Интеллигент – у Остапенко, а Пашка-Дантист – у Сапожковых. Первые двое беспардонно присвоили себе по несколько драгоценных вещей, пытаясь, по всей видимости, создать иллюзию обычной кражи. Перед уходом Мишка-Клаксон вдобавок ко всему реквизировал все четыре Кузины картины, бережно уложив их в принесённый с собой брезентовый мешок. И что было странным, так это то, что с картины «Глаза» он так и не снял холщовой Кузиной накидки, словно знал о её необычных свойствах и решил не рисковать лишний раз…

– Мне почему-то кажется, что кроме Шишкина и этих трёх альфонсов-виртуозов, существует ещё некое, пока неизвестное нам, лицо «Икс», крайне заинтересованное в содержании наших Записок, – попытался высказать своё предположение Сапожков. – Для него, видимо, и картины сыграли немаловажную роль, в финансовом отношении, разумеется: ведь не за красивые же глаза они очутились в частной коллекции Вилли Рунгштольфа.

– А ведь и вправду, Митька близок к истине, – согласился Малышев. – Ну ничего, придёт время, и мы проследим путь картин из Крутогорска на американский континент.

– Не забывайте, парни, что ввиду двойственности нашего положения, в котором мы очутились не по своей воле, никто из нас не имеет никакого морального права предпринимать какие-либо ответные действия по отношению к этим, как выразился Митька, альфонсам-виртуозам, – предостерёг Остапенко, и добавил: – До поры, до времени, конечно, а там видно будет…

– Как-то нелепо всё получается, – размышлял вслух Малышев. – Знаем всю подноготную преступления, а сделать ничего не можем. Парадокс какой-то!

– Об учёбе сейчас думать надо, – напомнил Сапожков, хотя на него это не было похоже. – Зимняя сессия на носу. Хотя и мне, по правде говоря, не терпится узнать, кто спалил нашу мастерскую, кто убил – а я в этом почему-то уверен, – Мишку-Клаксона, кто следил за нами и подрезал нашу лестницу в Склепе… Да и вообще, мало ли ещё чего неожиданного предстоит нам узнать, и делать при этом вид «Божьих одуванчиков». На всё это здоровья нашего не хватит от сознания своего бессилия…

4. И всё же она вертится!

Вступивший в свои права новый 1992 год, ознаменовался успешным завершением зимней сессии. Если Остапенко и Сапожков без особых усилий преодолели экзаменационный барьер, то Малышеву пришлось всё же поднатужиться: как-никак, а целый месяц учёбы, по причине болезни, всё же был упущен.

Как-то раз в дни зимних каникул Кузьма Малышев предложил продолжить начатые в прошлом году «следственно-поисковые» работы по выявлению причин и обстоятельств когда-то свалившихся на них невзгод и неприятностей.

– Брось ты это грязное дело, – посоветовал Саня. – Всё в прошлом, и не стоит бередить свои раны по пустякам.

– Ничего себе – по пустякам! – возмутился тот.

– Дай договорить, пентюх! – оборвал Остапенко. – Все мы прекрасно знаем и понимаем, что связаны по рукам и ногам единым обещанием сделать то, что не успел сделать, и завещал нам, Лев Савельевич Лопухин. Это наша главная жизненная цель; это, выражаясь нашим девизом, всё, чем живём, дорожим и рискуем… – Саня запнулся и сделал строгое выражение лица, заметив, что Кузя открыл было рот и вновь пытается что-то возразить. – И давайте договоримся раз и навсегда: с сегодняшнего дня – никаких дёрганий и выбрыков. Все наши помыслы и стремления должны быть подчинены лишь одной, единственной цели. Ради этого всё же стоит, пусть даже хоть один разок, прожить жизнь на нашей несовершенной, мятущейся планете…

В то время, как у Остапенко с Малышевым работы по «Каталин» и «Дешифратору» фактически считались завершёнными и с честью апробированными – они лишь совершенствовали свои детища, – у Митьки Сапожкова, в работе над «Джином», начали появляться сбои. Он стал нервничать, и как-то раз признался, что с некоторых пор испытывает хронический дефицит в финансах. Все его кассовые сбережения, равно, как и сбережения всего трудового народа, в один распрекрасный день, с чьей-то лёгкой руки, проводившей денежные реформы, в одно мгновенье превратились в мыльный пузырь. А для дальнейшего совершенствования конструкции «Джина» и окончательной доводки её до ума, Сапожкову позарез нужны были деньги. Он стал подумывать о переходе на заочную форму обучения в институте.

– Подумаешь, – говорил он друзьям, – велика важность! Ну, на год позже вас окончу институт. Что с того? Зато появится больше шансов как можно быстрее закончить конструкцию «Джина». И в ноги кланяться никому не надо будет, чтобы изготовили ту или иную мелочную деталь, за которую, вдобавок, ещё и «три шкуры» готовы содрать. Почти что на всех станках работа мне знакома, так что и сам справлюсь…

Саня без труда убедил его не делать этого.

– Подумай сам, своей головой, – он постучал пальцем по лбу. – На стационаре у нас военная кафедра, так? Так! А на заочном? И перевестись не успеешь, как загребут в ряды нашей доблестной Красной Армии, и доучиться не дадут, поверь мне. Кому тогда прикажешь доводить своё дело до конца? – всё наседал и наседал Саня на Сапожкова. – Если бы у нас была полная уверенность в том, что Айвисто благополучно прибудет за капсулой в точно намеченный срок, тогда и разговора бы этого не было. Ну, а если ему что-то помешает? Как мы сумеем в таком случае беспрепятственно доставить её по месту назначения, куда ни один вид существующего транспорта не рискнёт забраться? Следовательно, надеяться надо лишь на самих себя и собственные силы.