Светлана Бестужева-Лада - Одинокая волчица. Том второй. Императрица

• Название: Одинокая волчица. Том второй. Императрица
• Автор: Светлана Бестужева-Лада
• Жанр: Детектив

Приключения продолжаются, но в судьбу героини неожиданно вмешиваются представители преступных группировок. И снова невозможно понять, кто – герой, а кто – злодей и почему убивают из пистолета, надежно запертого в сейф…

---

Андрей кивнул. И я прочла ему это стихотворение, которое действительно входило в число моих самых-самых:

Мимо ристалищ и капищ,
Мимо храмов и баров,
Мимо шикарных кладбищ,
Мимо больших базаров,
Мира и горя мимо,
Мимо Мекки и Рима
Щедрым солнцем палимы,
Бредут по земле пилигримы.
За ними поют пустыни,
Вспыхивают зарницы,
Звезды дрожат над ними
И хрипло кричат им птицы,
Что мир остается прежним.
Да, остается прежним:
Ослепительно снежным
И сомнительно нежным.
Мир остается лживым,
Мир остается вечным.
Может быть, постижимым,
И все-таки – бесконечным.
А значит, не будет толку
От веры в святых и в бога,
А значит, остались только
Иллюзии и дорога.
И быть над землею закатам,
И быть над землею рассветам.
Удобрить ее – солдатам,
Одобрить ее – поэтам…

В машине воцарилось молчание, которое длилось, кажется, целую вечность. Потом Андрей спросил:

– Твой любимый поэт?

– Один из. Мне кажется, один из настоящих поэтов. Мне почему-то больше всего нравятся две его строки, самые, наверное, искренние: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевский остров я приду умирать…»

Андрей как-то странно хмыкнул:

– Да? Искренне? А ты знаешь, где он завещал себя похоронить и, между прочим, похоронен?

К стыду моему, я этого не знала, поэтому промолчала.

– А похоронен он, – продолжал Андрей, словно не заметив моего молчания, – в Венеции. Всего-навсего. Кстати, сам выбрал. Так что правильно сам же сказал: «мир остается лживым». Все так или иначе лгут, малыш. И лирики, и физики, и поэты, и прозаики.

– И мы с тобой? – не удержалась я.

– О присутствующих обычно не говорят, – сухо ответил Андрей. – Кстати, мы приехали. Так что давай-ка возвращаться с небес на грешную землю, иначе нас в этом доме просто не поймут. Тут все больше прагматики, лирика не в почете.

Это я и без него знала.

Глава четвертая. Сумасшедшие – всегда хитрые

Отрывок из когда-то прочитанного детектива вспомнился Ирине совершенно неожиданно. Она мало читала, ее никогда не интересовала жизнь других людей, а если и доводилось перелистать книгу, то ее содержание тут же улетучивалось из памяти. Почему вдруг всплыла эта сцена – непонятно. Ирина не помнила ни названия, ни автора, ни сюжета. А вот неведомая женщина у зеркала, которая увидела в стекле свою душу, а не лицо, застряла где-то в глубинах подсознания и неожиданно вынырнула на поверхность.

– Что с тобой происходит, девочка? – спросила Ирина сама себя. – Что ты мечешься? Уймись, я чертовски устала от твоих выходок.

Привычка разговаривать сама с собой появилась у нее в швейцарской клинике, где больше и поговорить-то было не с кем. Персонал вымуштрованный, но по-русски никто не понимал ни слова. Врачи общались с ней через переводчицу – женщину без возраста и внешности, которая была совершенно незаметной. Оставалось только листать журналы с красивыми, понятными без слов рекламными фотографиями, посещать маленький кабинет красоты при клинике и гулять по парку. К концу лечения Ирина готова была пешком уйти в Москву и работать там дворником – лишь бы оказаться среди своих, понятных людей и обстановки.

Какие клятвы она себе давала в клинике накануне выписки! Не прикасаться к спиртному и сигаретам, заняться спортом, быть милой и послушной женой, перестать мотать деньги. Она мечтала, что научится разбираться в делах мужа, станет его помощницей, его правой рукой, и тогда ее будут называть Императрицей не с насмешкой и ненавистью, а с уважением. О, она станет совсем, совсем другой, только бы выбраться из этого стерильно-безупречного кошмара, только бы вернуться к нормальным людям!

Благих намерений хватило ровно на три дня. После первой же ночи, проведенной с мужем, Ирина почувствовала знакомые тоску и отвращение. После нее она впервые в «новой жизни» крепко напилась, пытаясь утопить в алкоголе стойкий привкус какой-то мерзости, которую ей пришлось проглотить. И пошла на компромисс с самой собой: пусть снова будет алкоголь, она откажется только от наркотиков, никогда больше не будет ни колоться, ни принимать «колеса». А выпивка… Ничего страшного, свою меру она знает.

Самое главное: ей было смертельно скучно. У них почти никто не бывал, они нигде не бывали, и роскошные туалеты и побрякушки некому было демонстрировать. Ирина с тоской вспоминала первые годы супружества: тогда еще у нее сохранялись связи с бывшими подружками, которых можно было позвать в гости и наслаждаться, наблюдая их перекошенные и позеленевшие от зависти лица.

Можно было пригласить компанию в ресторан и небрежно, даже лениво заплатить по счету четырехзначную сумму в «зеленых». Тогда еще не приелись магазины, загородный особняк только строился, и можно было целыми днями выбирать мрамор для ванной комнаты или экзотические растения для зимнего сада. А теперь? Чем теперь было заполнить жуткую пустоту в жизни?

– Любовника, что ли, завести? – спросила она свое отражение в зеркале. – Молодого, изобретательного…

«И платить ему, – ехидно ответила она уже мысленно. – Все правильно, так и должно быть. Первый раз женщина краснеет, когда отдается, второй раз – когда делает это за деньги, третий – когда сама за это платит. Стукнуло тридцать лет: готовь бабки. В этом возрасте шлюхи выходят в тираж».

Она снова взглянула в зеркало. Нет, в тираж ей еще рано. Только вот эти злые морщинки в углах губ нужно убирать. И подтянуть глаза. Она приложила кончики пальцев к вискам, разгладила кожу и зафиксировала. Вот так. Где-то у нее был записан телефон косметического центра. Надо позвонить и договориться…

Правильно, а перед этим идти к мужу, просить денег и объяснять – зачем. А эта старая обезьяна, этот чертов Попугай будет мучить ее вопросами, подозрениями, дурацкими рассуждениями о том, что в ее возрасте еще рано делать такие операции. Потом поставит условие – всегда одно и то же – и ей придется, стиснув зубы, «отрабатывать номер» в койке. Черт, как же ей все это надоело! Хоть бы он сдох поскорее…

И ведь есть же дуры, которые ей завидуют! Как же, поймала «бобра». Ничего сложного, нужно было только грамотно подобрать наживку. Она тогда работала «девушкой из эскорта» в дорогом, практически закрытом для случайных людей ночном клубе. Сначала Босс только поглядывал на нее, но выбирал других, причем на деньги не скупился.

Девчонки же между собой болтали, что этот клиент – крепкий орешек, об него и зубки обломать недолго. Вот тут-то ее и «заклинило»: поспорила, что женит на себе этого страшненького коротышку во что бы то ни стало, хотя на самом деле всерьез о таком замужестве не думала. Если выходить замуж – так за иностранца, чтобы уехать из этого кошмара. Но – поспорила, пришлось соответствовать, чтобы выдержать марку. Правда, про себя считала, что просто заставит его сделать ей предложение, засыпать подарками, завалить деньгами. А «динамо крутануть» никогда не поздно.

Первым делом она дала ему понять, что ни он, ни даже его деньги лично ей совершенно неинтересны. Она работает – вот и все. А каждый труд должен быть оплачен, это святое.

Ирина знала: Босс никогда не был женат, считая, что семейная жизнь – это только обуза, никогда не влюблялся и даже не привязывался к тем многочисленным девушкам, которые у него были, он их просто покупал, как дорогой десерт на закуску. С женщинами он никогда не был жесток, наоборот – щедр и почти ласков, хотя сквозь эту оболочку отчетливо проглядывали равнодушие и даже презрение.

«Врага надо любить его же оружием», – это парадоксальное правило Ирина исповедовала свято. И держалась с независимой дерзостью, которая, ко всему прочему, выгодно ее отличала от прочих девушек, обслуживающих подобные заведения. Подметив однажды взгляд Босса – холодный, циничный и жесткий, – она постаралась усвоить такое же выражение глаз, как бы говоря: я работаю – ты мне платишь а остальное никого не касается. Рыбак рыбака видит издалека – очень скоро она стала официальной любовницей Босса.

Через полгода их близких отношений она вдруг с удивлением обнаружила, что Босс ее любит. Сначала это приятно пощекотало ее самолюбие, потом несколько встревожило: влюбленный «спонсор» оказался безумно ревнивым и неудобным в повседневном обиходе. Ирина постаралась отодвинуть его на максимально безопасное расстояние и… просчиталась. Постулата: чем меньше любим… и так далее никто на самом деле не отменял.

Чем больше Ирина капризничала, жаждала независимости и откровенно издевалась над любовником, тем крепче он к ней привязывался. Она в открытую стала ему изменять – он побесился неделю, потом смирился, услышав резкую отповедь:

– Женись на мне, тогда хоть ложкой хлебай! А пока отвянь.