Антон Булавин - Миражи на стене

• Название: Миражи на стене
• Автор: Антон Булавин
• Жанр: Русское современное

Наш разум постоянно балансирует между желанием взлететь навстречу мечте и страхом потерять почву под ногами. Мы жаждем чего-то нового, но боимся расстаться с завоеванной стабильностью.

Бегство от действительности становится единственным способом свидания с мечтой. Но мы всегда возвращаемся в наскучивший мир, поскольку не верим по-настоящему в реальность нашего воображения.

Но что если вера будет абсолютной? Станет ли это счастьем для всех, или картина нашего мира навсегда потеряет целостность?

---

Миражи на стене Антон Булавин

© Антон Булавин, 2015

© Антон Булавин, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Часть первая. Версия 1.0

Совещание

Серый туман за окном похож на бездну тоски и непонимания. Кажется, если смотреть в него достаточно долго, то все мысли просто исчезнут. Не пропадут мгновенно, словно кто-то выключил свет, не взорвутся яркой вспышкой перед исчезновением, а медленно погаснут. Растворятся в серой мгле вместе с сознанием. Не будет никакой паники, никакого страха, всё произойдет тихо, буднично, как всегда. Наверное, последней мыслью станет понимание ужасной силы серого безмолвия, что неумолимо растворит саму твою сущность. Но это будет обычной констатацией факта, никаких эмоций – просто родится последняя крупица разума и затухнет, как тлеющий фитилек. Медленно и спокойно.

Где-то за этой стеной тумана горят желтые огни окон. А на крышах работают фонари уличного освещения, натужно просвечивая лучом лишь несколько метров пространства прямо перед собой. Весь этот свет достаточно близко, но висящий в воздухе пар словно отменяет законы физики, похоже, что сама бесконечность спустилась между домами. Потоки фотонов с той стороны отчаянно пытаются пробиться сквозь мрак, но их усилия напрасны. Иногда я вижу слабое свечение где-то в глубине этой бездны. Обреченные лучи света тысячекратно преломляются в мельчайших каплях воды, порождая сполохи самых странных оттенков.

Фиолетово-голубые, желто-серые и зеленовато-сиреневые пятна, словно отблеск неравной борьбы, символизируют очередную победу тьмы над светом. Они затухают, проиграв бой, а туман лишь становится сильнее и льется невозможными сумеречными лучами сквозь холодное стекло внутрь помещения.

Лиловый клубок дыма плавно погас, став темный пятном внутри серого мрака. Вот и еще одно сознание растворилось без остатка. Я перевожу взгляд от окна и осматриваю постепенно наполняющееся людьми помещение переговорного зала. Здесь яркие белые лампы на потолке, контрастом они только подчеркивают всю жестокость мглы по ту сторону стекла. Было бы логичнее использовать в помещении большую длину световой волны. Слегка желтоватый свет сделал бы офис теплее и уютнее. Но, по мнению директора, белое освещение лучше соответствует деловой обстановке.

Слегка ослабляю узел галстука. За весь день эта удавка мне порядком поднадоела. Но такой сегодня выпал график: встреча с представителями администрации города, которые не станут разговаривать с человеком без делового костюма; плюс непонятное заседание в конце рабочего дня, где по правилам внутреннего дресс кода не допускается свободная форма одежды.

Я сижу за дальним углом огромного стола, если считать углом полуметровое скругление. Тема совещания не была оглашена заранее. Вряд ли что-то планировалось в отношении проектного отдела, но я, на всякий случай, забился подальше от всех. Весь день мне приходилось балансировать на грани нервного срыва и публичная выволочка сейчас совсем ни к чему.

Заседание назначено на шестнадцать тридцать. Я, по привычке, пришел чуть раньше. Большие круглые часы над доской для презентаций уже показывают без пятнадцати пять, но зал занят чуть меньше чем наполовину.

Андрея Валерьевича это, кажется, совсем не волнует. Он сидит на дальней от меня широкой стороне стола рядом с неизвестным человеком. Одетый в ужасный бежевый костюм в клетку, человек что-то увлеченно показывает нашему директору и по совместительству собственнику на экране десятидюймового планшета. Андрей Валерьевич смотрит очень заинтересованно и периодически удовлетворенно кивает.

Примерно половина всех наших совещаний начинается подобным образом. Время начала заседаний часто не соблюдается, а директор этого не замечает, общаясь с кем-то вроде сегодняшнего неизвестного гостя. Но на вторую половину офисных сборищ лучше не опаздывать. Как правило, опоздавший не только получал публичный выговор самым жестким тоном, но и лишался премиальной части зарплаты в текущем месяце.

Дабы избежать внезапного удара по личному бюджету я всегда прихожу вовремя. И постоянно удивляюсь, как большинство сотрудников нашей компании умеют разделять совещания на те, куда можно опаздывать и те, на которые опаздывать смерти подобно.

На соседний стул слева от меня плюхнулся Лёха из отдела рекламы.

– Фуух! А я уж было испугался, что опоздал, – Лёха быстро пожал мне руку.

Лёха мой единственный друг в этой конторе. Хотя нет, во всем этом городе я не могу никого назвать своим другом, кроме него. Именно он предложил мне поработать здесь и даже не побоялся порекомендовать меня руководству.

Его опоздание вполне естественно. Отдел рекламы, где трудится Алексей, имеет в штате всего одного сотрудника – его. Поэтому, абсолютно все необходимые задачи для запуска любой рекламной кампании ложатся на его сутулые плечи. Он и копирайтер, и дизайнер, и менеджер по размещению. Двенадцатичасовой рабочий день для него стал нормой. А всяческие совещания он воспринимает как кражу дефицитного времени из своего рабочего графика. Странно, что он вообще еще не свихнулся от всей этой чехарды. Надеюсь, что моя скромная помощь хоть немного позволяет ему держать себя в руках.

Как только мой собственный отдел вырос в количестве до трех сотрудников, включая меня, я смог выделять некоторое количество времени для помощи другу. Иногда он просил меня нарисовать какой-нибудь макет для печати или рекламный баннер. Но больше он ценил креативную помощь. Чтобы поддержка друга не оказалась медвежьей услугой, я постоянно занимался самообразованием: изучал основы маркетинга и рекламы, подписывался в интернете на онлайн курсы для копирайтеров, зубрил правила продающего текста.

Все равно, мой вклад составлял едва ли десять процентов от всех Лёхиных задач. Но я был рад, что он хотя бы не ночует на работе.

Вот и сейчас, он сидит рядом со мной с всклокоченной прической и рассеянно хлопает себя по карманам.

– Лёха, ты пиджак криво застегнул, – пальцем указываю ему на проблему.

Он смотрит на меня отсутствующим взглядом, видимо, пытаясь своим уставшим мозгом сопоставить вновь поступившую информацию с каким-нибудь рекламным текстом, прочно застрявшим в его извилинах.

– А, блин, спасибо!

Закончив хлопать себя по груди, Леха выудил из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку и приступил к перестегиванию пуговицы.

– А это что за тип в дурацком костюме рядом с Ерёминым? – Застегивая пуговицу, Лёха исподлобья смотрит на нашего гостя.

– Не знаю. Но, скорее всего, какой-то очередной головняк для всей конторы.

– Жаль, а я уж понадеялся, что в преддверии нового года, нас порадуют премиями и сообщат где пройдет корпоратив. Но, видимо, сегодня нас ждет очередное бестолковое обсуждение проблем без вариантов их решений.

Я пожал плечами. На самом деле, втайне я тоже рассчитывал на новогодние премии.

Лёха слегка наклонился ко мне, словно собирался сообщить о каком-то заговоре.

– Кстати, а ты никогда не задумывался: почему Валерьевич постоянно садится на середине стола, а не во главе?

– Всего один раз, когда впервые попал на совещание. Тогда я решил, что это какой-то демократичный жест, для того чтобы сотрудники чувствовали себя более раскованно.

– Такая версия имеет место быть, но нет. Я как-то обмозговал это на досуге и пришел к другому выводу.

Когда Лёха вообще успевает о чем-то думать кроме работы?

– И к какому?

– Это комплекс бога.

– Что? Комплекс бога?

– Ну да. По сути, он также сидит во главе стола, с двух сторон окруженный своими соратниками. Теми, кто, по его мнению, напрямую связан с поступлением денег в компанию. По правую руку от него садятся менеджеры по продажам, по левую, финансовый директор и бухгалтерия.

– Соратники? Какие к черту соратники? Здесь поголовно одни наемники. Все просто работают за деньги. Даже не так: ради денег.

– Смысл не в том, как все обстоит на самом деле, а в том, как он это воспринимает. Мне кажется, он считает, что в такой расстановке сидячих мест есть нечто библейское.

– Лёха, ты случайно ничего не начал курить из-за своей сумасшедшей работы?

– Ну, апостолы же. Что не допер? – Леха слегка усмехнулся на мой вопрос, – Я же говорю: комплекс бога. Точнее, сына бога. Сидит такой и думает что он Иисус на тайной вечере.

– Лёха, не мори, – я закрыл лицо ладонью, чтобы никто не увидел, как я покраснел, пытаясь удержать в себе смех, – Тебе явно пора в отпуск.

В зал вошла колонна серьезных бухгалтеров. Они друг за другом, странно, что не в ногу, степенно и никуда не торопясь проследовали через зал к противоположной от нас стороне стола. Показывая каменными лицами всю тяжесть несомого ими груза титанической ответственности за судьбу мира, они обошли Ерёмина и сели от него по левую руку, оставив между ним и своим отделом одно пустое место. Правообладатель этого стула не заставил себя ждать. Сухая высокая женщина, шагнула в зал, и её строгий взгляд побежал по лицам, словно выискивая главных растратчиков бюджета.