Алексей Бруев - Отражение иллюзий

• Название: Отражение иллюзий
• Автор: Алексей Бруев
• Жанр: Короткие истории

Литература XXI века – попытка преодолеть постмодернизм со всей его глупостью, абсурдностью, противоречивостью. Автор смеется над современной культурой, историей, наукой. Книга состоит из целого ряда вымышленных рассказов, которые более правдивы, чем вся наша жизнь.

---

Выигрыш определяется не суммой полученного, а тем, что после него остается.

В любом городе есть такие районы, которые можно сравнить с черными дырами Вселенной. Туда, нарушая все законы физики, не проникает неоновый свет витрин магазинов. Там фонтаны заменены кучами мусора, театры подвалами, а вместо музеев люди используют кабины лифтов. Истошный крик пьяного гуляки там никого не разбудит, чтобы тот не кричал.

Гул случайно забредшей машины привлек внимание двух страждущих. Две человеческие тени, ненаходящие покоя уже целую вечность, стояли около подъезда в ожидании лихой удачи. Интуиция их не обманула. Машина остановилась от них в двух шагах, из машины вышел пассажир.

– Сдачи не надо, – словно приговор произнес выходящий из машины.

Последнее, что услышал Федор, был хриплый разговор двух теней:

– Будем брать!

– Бей его не жалей.

– Кажется, я ему череп проломил.

– Ну и черт с ним.

– Не забудь часы снять. Что у него в кошельке?

– Класс. Десять тысяч точно есть.

– Сегодня нам опять повезло.

Тени удалялись не спеша, и еще долго делились впечатлениями, как у них все быстро и хорошо получилось. Грязь противно хлюпала под ногами.

Давно замечено: Если не везет в одной сфере, то обязательно повезет в другой. Сегодня мне в казино не везло. – Доля оптимизма прибавила мне настроение. Выйдя на улицу, ветер прилепил к лацкану моего пиджака какую-то бумажку. Я попытался от нее избавиться, взял ее в руки и к своему изумлению увидел чек из казино на предъявителя, выписанный Федору. Чек был изрядно помят и на нем были видны следы крови. Рядом стоял черный «Мустанг», за рулем сидел мой старый и верный друг, он пристально смотрел на меня. Я разжал пальцы и ветер, словно выдергивая с силой из рук чек, унес проклятую бумажку вдоль улицы. На лице друга читалось удовлетворение от моего поступка. Я сел в машину и без сожаления произнес:

– Сейчас я в буквальном смысле пустил целое состояние по ветру.

– Кому-то сегодня должно было повезти. Будем считать, что сегодня повезло тебе. Куда едем дальше?

– Чего спрашиваешь? – Ответил я, – все как всегда, поехали из этого города, вперед за удачей…

Стеклодув

Капля жидкого стекла, упавшая с выдувальной трубки, в один миг превратилась в бесформенную и никому не нужную массу. Погибнув под сапогами мастера, она потеряла внутренний смысл, погасла как любовь в чреве разврата, оставила после себя только жалкий намек на то, что могло случиться с каждым, но не случилось. Всякий, кто соглашается на постепенную, медленную гибель, обрекает себя на безвестность и ничтожность. – Именно поэтому, каждый стеклодув знает, что готовящемуся стеклу нельзя остывать медленно. Знал эту истину, пожалуй, лучше других и великий мастер стеклянных дел – стеклодув Иоганн. И это знание уже много лет его тяготило. С каждым годом он все четче осознавал временность своего существования, физические недуги все чаще заходили к нему в гости, будто готовя его к какому-то неприятному известию. Сам он внутренне был готов уйти из этой жизни естественным образом, но внутренний голос говорил, что в этом мире он не должен уподобиться бесформенному куску стекла, бессмысленно погибнуть под сапогом Творца…

Мир «за стеклом» сильно отличается от мира «до стекла». – Мира без стекла не существует. Сущность в Мире постигается через стекло или благодаря стеклу. И в этом смысле, стеклу принадлежит не последняя роль в познании. Все самое удаленное и все самое малое мы стараемся разглядеть через стекло. Кривое стекло рождает кривые образы и мысли. Когда Иоганну было пятнадцать лет, он посмотрел через стекло на звук, и увидел музыку. Подобно Галилею, наблюдавшему через телескоп за звездами, Иоганн открыл внутренний мир звучания внешних предметов через отражение в стекле. Рассматривая и сочиняя мелодии, он стал музыкальным философом. С тех пор Иоганн стал композитором и стеклодувом, сам не зная, что является причиной чего. Часами, а иногда и целыми днями, Иоганн сочинял музыку в своей мастерской, выдувая чаши, кубки, вазы и бокалы и только резкая боль в глазах иногда останавливала его. Его музыка становилась настолько прекрасной, что наполнялась истиной столь же легко, как сделанные им бокалы наполнялись вином. У слушающих его мелодии не оставалось сомнений, что Бог давно отказался от слов в общении с людьми, остановил свой выбор на музыке, что музыка и есть выражение мыслей самого Всевышнего.

Прошли многие годы, десятилетия. За это время Иоганн сочинил сотни гениальных произведений, сотворил сотни стеклянных изделий и в дань достигнутому – полностью лишился зрения. Он был прикован к постели, но чувство невыполненного долга, неразгаданный тайны не отпускало его к Главному композитору Вселенной. – Одна ваза, самое красивое его творение, было им не описано в нотах, стояла день и ночь у изголовья его кровати в качестве последнего задания судьбы. Иоганн чувствовал, что именно благодаря этой вазе его творения обретут бессмертие, но где и как это произойдет, он не понимал. Маэстро и мастер в одном лице всеми силами мысли, титаническими усилиями пытался переложить изображение вазы на музыкальный лад, но в мелодии чего-то не хватало, Час за часом, день за днем в темной зашторенной комнате он диктовал свои вдохновленные откровения…

28 июля 1750 года в 9 часов вечера произошло чудо. К Великому магистру вернулось зрение, он осмотрел свою спальню, нашел взглядом рядом стоящую вазу, взял ее в руки, попросил принести записи последних продиктованных им фуг. Словно художник он смотрел в записи и на вазу, на вазу и в рукописи, будто сравнивая копию с оригиналом, что-то бормотал себе под нос. Потом громко сказал: «Я так и знал!», – на последней странице написал заглавными буквами: «BACH», что на языке нотной грамоты того времени означало звукосочетание: «ре, до, ми, си» и фамилию автора одновременно. Я назову это произведение «Вот я стою перед Твоим троном». Свет погас… Через пятнадцать минут великого композитора не стало…

Иоганн Себастьян Бах. (Портрет 1746 г., художник Элиас Готтлоб Хауссманн. Лейпциг)

***

Часто в обыденной жизни мы наталкиваемся на предметы, которые являются отражением наших мыслей, спотыкаемся о воспоминания, падаем в лужу собственных иллюзий, читаем друг другу стихи. Миф о потаенности бытия для нас давно превратился в суеверие. Астрологическому прогнозу мы верим больше, чем настенному календарю. Мы не знаем, что такое настоящее чудо.

31 июля 1750 года в Лейпцигской церкви святого Августина орган прощался со своим Хозяином. На церемонии присутствовали скорбящие, свидетели и просто случайные люди. В тот миг, когда у исполнителя закончилось вдохновение – прозвучали последние ноты последней фуги автора. Мир замер, и все вазы великого композитора рассыпались, словно они были сделаны из песка. Оставив живущим множество загадок и домыслов. – В мире необходимости нет места случайности. Нет ничего более постоянного, чем нечто временное. Нет способа создать вечное иначе, чем избавиться от временного.

Моцарт и…

Они были созданы друг для друга. Она жила для него, а он для того, чтобы дарить свет людям. Когда они были вместе, люди невольно обращали свой взгляд на ту красоту, на ту гармонию, которую они излучали. Их отношения были похожи на музыку, плавно расплывающуюся и нежно обнимающую все окружающее пространство и время. Их прикосновения друг к другу напоминали гипнотический сон, который одновременно успокаивал и придавал жизненным чувствам энергию неземной магии, дающую слепым – возможность видеть, безумным – здраво мыслить, а отчаявшимся – верить. Верить в то, что люди при других обстоятельствах, назвали бы никак иначе, как чудо, когда в одном сходились скорбящий и торжествующий, влюбленный и несчастный, сытый и голодный, богатый и бедный.

И не было в мире истории прекрасней и счастливей, чем эта, если бы не было одного обстоятельства: она, посвящая себя ему, сама при этом медленно таяла, уменьшалась в размерах, делаясь, все меньше и меньше до тех пор, пока не становилась едва ли заметной, исчезала совсем. А вместе с ней исчезал и он. Оставляя после себя, еще кое-какое время, угасающий уголек, в назидание тем, кто эту жизнь не ценит, когда она еще есть, и в укор тем, кто ее ценит, тогда, когда ее уже нет. – Грустная история? Возможно, что да, здесь, как и во многом другом, любая альтернатива исключена… Ведь она – обычная восковая свеча, а он – всего лишь язычок пламени, нежно трепещущий над своей любимой», – об этом подумал великий композитор, провожая взглядом потухающую свечу. До смерти оставалось еще три часа…