Лис Арден - Алмаз темной крови. Книга 1. Танцующая судьба

• Название: Алмаз темной крови. Книга 1. Танцующая судьба
• Автор: Лис Арден
• Жанр: Книги магов

Три книги – «Танцующая судьба», «Песни Драконов», «Дудочки Судного Дня» – предлагают читателю стать свидетелем одной из великих игр, которыми творятся судьбы мира. Бродячие артисты, корабельные крысы, танцовщица, ставшая хозяйкой опасного артефакта, маг-подмастерье – жизнь играет ими, как ветер листьями. Не так просто быть героем истории, испытания найдутся для каждого, а вот награда не сразу дается даже достойному.

---

Пока гости барона Гэлвина приходили в себя и заливали возбуждение содержимым его винных погребов, Лиусс вместе с каким-то верзилой («это их силач, Орсон» – пояснил Геран) убрали со сцены оружие, вбили в пол несколько железных штырей для крепления растяжек и принялись устанавливать необычную трапецию: два высоких шеста, и на каждом поблескивают металлические скобы, с которых свисают серебристые веревки. Работа была закончена как раз тогда, когда зрители созрели для нового номера.

Оставшийся на сцене Лиусс повел руками и расположенные перед сценой светильники сами по себе несколько поугасли, зато ярко полыхнули другие – на стене позади помоста.

– Досточтимые гости, я с гордостью представляю вам «Паутину» – новый лучший номер Криоллы. Вы будете первыми, кто увидит и оценит его.

Как только фокусник покинул сцену, из-за кулис полилась негромкая, тягучая мелодия. Вскоре перед затаившими дыхание зрителями появилась девушка в костюме акробатки, словно облитая черным мерцанием; ткань обтягивала и голову Криоллы, полностью скрывая ее лицо. Под музыку, похожую на вечерние лесные шорохи, девушка принялась плести настоящую паутину, словно перепархивая с одного шеста на другой. Вскоре сеть была готова – серебристые концентрические круги, пересеченные прямыми линиями, гостеприимно светились в воздухе; в центре же застыло тело Криоллы – изящное и невесомое. В этот момент из-за кулис, с разных сторон появились еще два участника номера – двое мужчин, оба в костюмах, очень похожих на одеяния Вольных Лесных Стажей. Они приблизились к паутине и замерли, околдованные опасной красотой. А Криолла, изгибаясь и принимая немыслимо соблазнительные позы, начала спускаться вниз. Вот она ступила на пол и подошла к одному из них; он раскрыл ей свои объятия, и она не уклонилась от них, и, увлекая его все ближе и ближе к паутине, обвила тело мужчины тонкой нитью и он замер, спутанный ее смертоносной любовью. Второй Лесной Страж предпринял попытку подчинить хозяйку паутины своей воле; он наступал на нее, пока она покорно не отдалась в его руки, но подчиняясь и уступая, она незаметно вела мужчину в свою сеть. Артисты не сказали ни слова, только блестели их глаза и тела ткали музыку танца, но Хэлдар отчетливо слышал бьющиеся в воздухе властный голос и нежный шепот…

Тонкая нить падает на плечи возжелавшему хозяйку паутины, и все его попытки освободиться бесполезны – каждый отчаянный рывок лишь позволяет ей накинуть новую петлю на его тело. И вот наконец вторая жертва бессильно повисает в серебристом сплетении, запутавшись в собственных желаниях и нитях паутины, а госпожа паучиха поднимается наверх, где и застывает, распластавшись в зовущей, провоцирующей позе, – поджидать новых охотников за своей любовью.

Завороженные волшебным зрелищем, зрители не сразу опомнились, но невнятные вначале хлопки переросли в поистине оглушительное одобрение. Артисты подошли к краю сцены, поклонились и Криолла сняла с головы капюшон. Хэлдар увидел миниатюрное, почти треугольное личико, раскосые желтые глаза и прямые черные волосы, подстриженные лесенкой; один из актеров оказался очень похож на Криоллу – только выше ростом и длинные волосы собраны в хвост, скрепленный несколькими золотыми кольцами.

– Шонно, – протягивая ему руку, сказала зрителям Криолла и, повернувшись ко второму партнеру, засмеялась (было видно, что она очень радуется успеху) – и Лорка!

У этого были огненно рыжие волосы, вьющиеся вокруг головы лоскутами лесного пожара, зеленые, как молодой крыжовник, глаза, задорный нос и большой рот, любящий смеяться и целовать. Артисты еще раз поклонились и скрылись за кулисами. Вскоре на сцене оказался небольшой трон, украшенный с нелепой, бьющей через край роскошью. Зрители, переговариваясь и опустошая тарелки и кубки, запоглядывали на кулисы, гадая, кто же сейчас появится. И вот на сцену вышел высокий, стройный юноша; обратив к публике свое слишком красивое для человека, бесстрастное лицо, он негромко объявил:

– Его величество Хвергельмир Сокрушитель!

В тот же миг артист невероятным образом преобразился: все в нем вроде бы осталось прежним, но походка, осанка, выражение лица, взгляд… Вместо стройного юноши на сцене оказался кряжистый, приземистый старик с хитрым, упрямым лицом и бегающими прищуренными глазками. Под хохот публики, в котором выделялись всхрюкивания цвергов, он величественно прошествовал к трону и уселся, предварительно скинув на пол невесть откуда взявшуюся дохлую крысу.

– Э-э-э… тык-скыть, эта… ну, как эта… э-э-э… в общем, мое велицтво желает всем бла-ародным гостям процветать и зра.. сва.. вава.. вать, – и он оглядел собравшихся с нескрываемым торжеством, весьма довольный своим красноречием.

Казалось, что от дружного хохота вздрагивают каменные стены замка и покачиваются люстры, смеялись все, даже эльфы, настолько злой и точной была эта пародия на короля гномов. Велигоры от восторга молотили своими жезлами по столам, грозя превратить их в щепу, снежно-седой Альвиц утирал выступившие от смеха слезы; прикрывая лицо рукой, постанывал насмеявшийся до икоты Геран, но солонее всех пришлось цвергам – они уже не в состоянии были смеяться, только повизгивали и похрюкивали, держась за бока. А шут Лимпэнг-Танга все поддавал и поддавал: он потребовал пива и выхлебал поднесенную кружку (разумеется, воображаемую) с неописуемой жадностью, булькая и давясь; затем принялся радушно угощать невидимого посла невиданным лакомством – целым яйцом всмятку, и при этом все бубнил про себя, что авось этот посол не такой обжора, как предыдущий, оставит и ему чуток угоститься…

Наконец, король гномов ушел за кулисы, волоча за собою дохлую крысу и объявив напоследок, что из нее выйдет недурной воротник на домашнюю мантию… Несмотря на все рукоплескания довольной публики, он так и не вышел на сцену.

– Геран, кто это был? – наклонившись к соседу, спросил всерьез заинтересованный Хэлдар.

– Это Арколь, их шут. Мог бы стать великим артистом, если бы обратил свой дар на что-нибудь более серьезное. Но он предпочитает смешить…

– Но ведь он… эльф?

– Полукровка, – дернув щекой, ответил Геран, – какая-то из наших высокородных дам развлеклась с человеком… ребенка, как водится, подбросила в приют Дочерей Добродетели…

Пир продолжался своим чередом. Гости развлекались в свое удовольствие: желающие напиться – опрокидывали бокал за бокалом, заливая вином парадные одеяния; желающие накушаться про запас – опустошали тарелки и подносы, распуская пояса; жаждущие общения – беседовали, и все без исключения ждали следующего выхода кого-нибудь из храмовой труппы Лимпэнг-Танга. Бесшумно сновали слуги, внося все новые и новые перемены блюд, меняя чересчур запачканные скатерти, опрыскивая пол душистой водой; праздник определенно удавался на славу. Хэлдар давно уже отодвинул от себя серебряный столовый прибор и, прихлебывая отменное баронское вино, рассматривал гостей. Все шло своим чередом, как и должно, но внутренний голос нашептывал ему, что вряд ли сегодняшний вечер закончится тихо и мирно, что-то назревало в воздухе… но вот что именно? Порой он ощущал, как мимо него проносятся дуновения чьих-то чувств – ревности? страха? радости? Вот и Геран как-то озабоченно потер лоб кончиками пальцев… На сцену снова вышел Лиусс.

– Гости славного барона, представляю вам Орсона и всю силу его рук!

А затем на подмостках снова появился Арколь. На этот раз его сопровождал Лорка, переодетый в женское платье; он следовал за шутом по пятам, вздыхая и охая. Сделав круг по смене, «девица» обратилась с жалобою к зрителям:

– И угораздило же меня, несчастную, влюбиться в ельфа! Ну что ты будешь делать с эдаким кавалером, и добро бы я ему не ндравилась, так ведь нет, говорит, что мила я ему…

Хэлдар вздрогнул, Геран удивленно глянул на него.

А на сцене тем временем артисты разыгрывали настоящую комедию. В ответ на все улыбки и томные взгляды девицы, Арколь-«ельф» принимал изысканные позы, словно срисованные из придворного трактата о хороших манерах, и начинал воспевать достоинства своей избранницы… Она недвусмысленно подмигивала ему, а он распевал серенады. Она задирала подол чуть ли не до подбородка, демонстрируя полосатые чулки и кружевные панталоны, а он с изысканным подвыванием читал ей стихи. Сидящие за столом эльфы помрачнели и с деланным недоумением переглядывались, Хадор так и вовсе покраснел от негодования, и все порывался встать и вмешаться… Но вот артисты скрылись в кулисах: под конец «ельф» почти что убегал от своей ретивой красавицы, а она, перед тем, как скрыться окончательно, обернулась к зрителям и крикнула, обращаясь явно к Хадору:

– Эй, мастер эльф, может, ты не такой недотепа, а?! Приходи нынче на сеновал, проверим! – и под одобрительный смех публики нырнула под занавес. А уже через несколько секунд оттуда вышла уже другая пара: на этот раз Арколь изображал влюбленного цверга, который отнюдь не утомлял девушку чтением стихов, но стремился без лишних слов уволочь ее в ближайшие кусты… Хэлдар все более поражался незаурядному актерскому мастерству шута – настолько полно перевоплощался он в своего персонажа, доводя до зудящей оскомины самые характерные его черты. Ему не было нужды прибегать к сложному гриму или каждый раз переодеваться: он изменялся с а м – и этого было довольно.