Юрий Курик - Эстафета смерти

• Название: Эстафета смерти
• Автор: Юрий Курик
• Жанр: Юмористическая проза

Череда загадочных убийств с необъяснимым исчезновением трупов прокатилась по разным городам России. События оказались вне поля зрения МВД. Кто убийца и какие мотивы им движут?

Интрига сюжета держит в напряжении до последних страниц.

---

В России можно не работать, а служить любимому электорату, одновременно находясь на его шее. Разница, согласитесь, принципиальная. Поэтому Шивцов-старший вознамерился вырастить из своего сына очередного депутата Госдумы. Так сказать, для пущей преемственности власти. Чтобы кадровики на любой ступени карьерной лестницы не морщили на высоких лбах значительные морщины и не оттопыривали многозначительно свои бездонные карманы, необходимо Шивцову-младшему пройти все ступени служебной лестницы. Без шума и пыли. Быстро и качественно сформировать служебно-политический имидж будущего кандидата в депутаты. В силу вышеперечисленных причин Олег Шивцов, будущий депутат Государственной Думы, состоял в должности следователя районного отдела полиции поселка Завидово Московской области.

В настоящий момент в режиме «NON STOP» он весьма тупо и молча смотрел на Амаяка Ашотовича Арутюнова. Арутюнов тоже молчал. К нефтебензиновым королям Амаяк Ашотович себя никогда не причислял. Находилось у него в собственности четыре АЗС в довольно бойких местах на трассе московского направления. Эти четыре дойных коровки денно и нощно несли в хозяйскую мошну посильный вклад. Хватало на безбедную жизнь себе, жене, двум подрастающим оболтусам и любовнице. Никто не жаловался. Все были довольны. К концу месяца Амаяк Ашотович планировал прикупить средней руки магазин автозапчастей и шиномонтажку. Не случилось. Не судьба.

Амаяк Ашотович Арутюнов собственной персоной висел распятый на бетонной стене в подвале своего строящегося коттеджа. Висел и, естественно, молчал, выпучив в смертельном ужасе черные кавказские глаза. Раскинутые в стороны руки Арутюнова были пристрелены к бетонной стене из валяющегося рядом строительного пистолета 150 миллиметровыми дюбелями. Ноги и яйца тоже.

На Иисуса Христа Арутюнов похож не был. В ярком свете фотовспышек криминалистов голое, волосатое, бледное до голубизны от потери крови, изломанное предсмертной судорогой тело Амаяка Ашотовича представляло собой сюрреалистический эпизод из картины «Герника». Ужасная гримаса боли и страха навечно исказили до неузнаваемости его лицо. Белые волосы на голове и белая, растущая сквозь трупные пятна щетина на лице покойника усиливали эффект неузнаваемости. Покойник при жизни имел черные как смоль волосы и иссиня черную бороду. Сейчас, приняв адову смерть, жгучий брюнет при жизни стал при смерти ярким блондином.

Олег Шивцов дураком себя не считал. Преподы из МГУ и Кембриджа были о нем неплохого мнения. Просто он в своей жизни не встречался с таким «сюрром» – до жуткой оторопи правдой жизни. Он понимал, прибитый дюбелями к бетонной стене Арутюнов теперь уже ничего никому не расскажет, но золотозубый оскал покойника мистически притягивал взгляд. Налитые кровью и почерневшие белки вылезших из орбит глаз гипнотизировали молодого, не искушенного следока.

Из ступора Олега Шивцова вывел громкий короткий рык прибывшей полицейской машины. Хлопнули громко двери и в подвал, на место происшествия, спустились трое мужчин средних лет. Один из них, видимо старший, представился:

– Следственный комитет. Подполковник Седов, – быстро взглянул на распятого Арутюнова и добавил. – Юрий Петрович. Это мои коллеги. Будем, по просьбе профильного комитета Госдумы, работать в составе вашей бригады по этому делу. Так сказать, тимуровская помощь братьям нашим младшим.

«Папаша подсуетился», – подумал Шивцов. – «Правильно. Первое самостоятельное дело и его провалить нельзя». И вслух добавил, обращаясь к Юрию Петровичу:

– Помощи будем рады. Не грех поучиться уму-разуму у старших коллег…

Хотел еще что-то добавить, но Юрий Петрович прервал его:

– Олег, у вас есть экспресс-соображения?

Шивцов на секунду замешкался, но, видя, как у подполковника Седова недовольно брови собираются к переносице, поспешил с докладом:

– Версии три, – начал Шивцов. – Первая, учитывая засаженные в область гениталий три дюбеля, можно предположить месть женщины за измену или за изнасилование, либо за надругательство…

Седов одобрительно кивнул головой и принялся внимательно изучать прибитые 150-миллиметровыми дюбелями к бетонной стене гениталии Арутюнова. Шивцов сделал короткую паузу. Не хотел отрывать подполковника от созерцания волосатого в подтеках запекшейся крови причинного места Амаяка Ашотовича.

Не прерывая изучения трупа, Седов буркнул:

– Продолжайте. Мы вас слушаем.

Олег начал:

– Вторая версия: акция устрашения рэкетиров за отказ платить за крышевание бизнеса.

Юрий Петрович одобрительно кивнул головой. Шивцов продолжил:

– Третья версия: Месть отца или брата за поруганную честь жены, честь дочери или сестры.

Шивцов замолчал, а Юрий Петрович добродушно поддержал молодого следака:

– Имеет право на жизнь и четвертая версия: отказ от продажи бизнеса и устранение конкурента. Вообще в этом деле недостатка в версиях убийства не будет. Покойник уроженец Кавказа. Нужно перетряхнуть всю его прошлую жизнь. Вполне вероятно, среди горячих кавказских парней нашелся удалец-кровник. Он и сократил жизнь этого господина до нуля. Знаете ли, законы гор срока давности не имеют. Могли соплеменники поднять бедолагу на дюбеля, ох могли! Кстати, а как покойника со стены снимать-то?

Олег Шивцов впервые позволил себе расслабиться и чуть улыбнуться:

– Эмчеэсники срежут пневмоножницами шляпки дюбелей, и тело Арутюнова аккуратно снимут со стены.

Прибыли спецы МЧС. Подсуетились. Хотели сделать как лучше, а получилось как всегда. Оператор пневмоножниц оказался с большого бодуна, и не откусил шляпки трех дюбелей, прибивших намертво яйца Арутюнова к бетонной стене. Начали снимать труп Амаяка Ашотовича. Уронили. Яйца покойника оторвались от хозяйского тела и висели немым укором российской расхлябанности и разгильдяйству. С трудом отскребли их от стены. Упаковали в отдельный полиэтиленовый пакет с лаконичной надписью «Гениталии гражданина А. А. Арутюнова», привязали его грязным бинтом к левой руке трупа.

Следственно-оперативная бригада по расследованию убийства гражданина Арутюнова росла, как на дрожжах. Проверялись все возможные, маловероятные и совсем невероятные версии. Провели сотни допросов причастных и не причастных лиц. Пытались установить круг подозреваемых по каждой версии, но все они в ходе дальнейших оперативных разработок отпадали, как прошлогодняя листва с дерева. Следствие, несмотря на все усилия Следственного Комитета, топталось ровно на том же месте, как в день обнаружения трупа. Более дальновидные опера начали осторожно нащупывать подходы к серийному убийце, арестованному в Воронеже, и делать ему довесок в виде трупа Арутюнова. Если сорвется, то «висяк», качественно отработанный с помощью старших коллег, был районному отделу полиции обеспечен.

Олег Шивцов, отстраненный от руководства расследованием убийства Арутюнова («От греха подальше» как сказал Шивцов-старший), тем не менее, знал о безрезультативной работе коллег. Ему поручили просеять всю прошлую жизнь Амаяка Ашотовича. Олег в душе тайно надеялся на звезду удачи и рыл носом землю. Он мечтал в прошлой жизни бизнесмена отыскать хоть малюсенькую зацепочку к разгадке убийства.

В маленьком городке близ Эльбруса разыскал с помощью местных полицейских всех, кто знал Амаяка Ашотовича. Нашел даже акушерку, принимавшую на белый свет маленького Амаяка. Переговорил с дальней и близкой родней. Вовлек в дело поиска гипотетического кровника старейшин городка и аксакалов клана Арутюновых. Тщетно! Кровника не было.

В школе Арутюнов учился скорее хорошо, чем удовлетворительно. Рано, в кавказских традициях, занялся классической борьбой. В старших классах перешел на вольную борьбу и сразу же стал призером на краевых соревнованиях. Функционеры от спорта заметили парнишку и определили его в школу олимпийского резерва. Там юный Амаяк вольной борьбой занимался недолго. Скоро ему, крепкому, атлетическому парнишке, предложили играть в регби. Играл почти два года. Вытянулся. Налился нешуточной силой и попал на глаза главному тренеру юношеской сборной по хоккею. Через полтора года Арутюнов рубился на равных за шайбу с членами взрослой команды. На лед хоккейной коробки он выходил в роли ТОВГАЯ, которому владеть виртуозно клюшкой, выписывать чудеса финтов на второй космической скорости и забивать шайбы в ворота соперников не нужно. Он забивает не голы, а игроков команды соперников. По воспоминаниям фанатов-ветеранов Арутюнов играл всегда мощно и зло. От его сильного стодвадцатикилограммового тела игроки соперника разлетались по льду как кегли. Играл он средне, но в силовой борьбе ломал любого. Впечатывал в борт с такой силой, что не раз его «визави» теряли сознание. В любой пятерке он был «бульдозером», и тренер выпускал его на лед в качестве «фактора устрашения».