Хелен Раппапорт - Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни

• Название: Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни
• Автор: Хелен Раппапорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79332-7

Книга Хелен Раппапорт – уникальная биографическая работа. Она возвращает читателю образ настоящих, живых сестер Романовых.

Записи из личных дневников княжон, на которых построена книга, рисуют портреты умных, чувствительных и восприимчивых к реальности девушек, тонко (и порой неожиданно) воспринимавших и переживавших судьбу России на переломе эпох.

Ранее недоступные широкой российской публике обширные материалы из архивов – как официальных (в том числе и архивов различных царских домов Европы), так и частных (среди которых особую ценность имеют воспоминания тех, кто близко знал сестер Романовых) – дополняют картину, позволяют воссоздать обстоятельства их быта и занятий, их увлечения и страсти.

Мастерски выстроенное повествование прекрасно передает дух того времени, позволяя читателю ощутить живое дыхание Истории.

---

В марте 1902 года Филипп пробыл в Санкт-Петербурге четыре дня, остановившись в доме у сестры Милицы, Станы – еще одной своей верной последовательницы – и ее мужа, герцога Лейхтенбергского. Там состоялась очередная встреча Филиппа с Николаем и Александрой. «Мы слушали его за ужином и весь остаток вечера до часу ночи. Мы могли бы слушать его вечно», – вспоминал Николай[246]. Филипп имел такую власть над императрицей, что по его совету она не допускала врачей осматривать себя, даже несмотря на приближение срока предполагаемых родов. Однако к лету было подозрительно мало обычных для нее симптомов физического недомогания, характерных для Александры на поздних сроках беременностей. Тем не менее, в августе были заготовлены манифесты о рождении ребенка, которое должно было вот-вот произойти. Доктор Отт переселился в Петергоф незадолго до этого, чтобы, как обычно, принять роды. Когда он увидел императрицу, то сразу понял: что-то не так. Ему пришлось приложить большие усилия, чтобы убедить Александру разрешить ему осмотреть ее. Как только осмотр был окончен, доктор Отт сразу объявил ей, что она не беременна.

«Ложная беременность» Александры привела императорскую семью в смятение. «С 8 августа ежедневно ждали разрешения от бремени Императрицы, – писал великий князь Константин. – А теперь мы вдруг узнали, что беременности нет и не существовало и что признаки, которые заставили предполагать беременность, на самом деле были только симптомами малокровия! Какое разочарование для царя и царицы! Бедняжки!» Глубоко огорченная Александра писала Елизавете Нарышкиной, которая с нетерпением ожидала вестей от нее в своем загородном имении: «Дорогой друг, не приезжайте. Крещения не будет – ребенка нет – ничего нет! Это катастрофа!»[247]

Слухов об этом событии было столько, что для спасения репутации императрицы пришлось опубликовать официальный бюллетень о состоянии ее здоровья. Его составили 21 августа придворные врачи доктор Отт и доктор Густав Гирш: «Несколько месяцев назад в состоянии здоровья Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны произошли перемены, указывающие на беременность. В настоящее время в результате отклонений от нормального течения прекратившаяся беременность окончилась выкидышем, совершившимся без всяких осложнений»[248].

Истинное состояние Александры было, однако, необычным, и информация о нем никогда не была обнародована. В секретном докладе, представленном Николаю личным врачом Александры доктором Гиршем, излагались подлинные данные. Александра Федоровна в последний раз имела месячные 1 ноября 1901 года и была совершенно уверена, что беременна, ожидая роды в начале августа следующего года, хотя, несмотря на приближение срока родов, ее живот сколько-нибудь значительно не увеличился в размерах. Затем, 16 августа, у нее началось кровотечение. Были вызваны доктор Отт и акшерка Гюнст, но Александра отказалась позволить им осмотреть ее. Вечером 19 августа она почувствовала боли наподобие первых родовых схваток, кровотечение возобновилось. Боли продолжались до утра. Во время утреннего туалета у нее произошел выкидыш – самопроизвольно вышло шаровидное мясистое образование размером с грецкий орех. Доктор Отт произвел микроскопическое исследование этого образования, которое подтвердило, что это отмершее плодовое яйцо не более четвертой недели развития. По его мнению, у царицы был так называемый «мясистый занос» (Mole Carnosum), который и вышел с током крови[249].

Новость о том, что у царицы был «выкидыш», отнюдь не вызвала к ней сочувствия в русском народе, а, к сожалению, совсем наоборот. Поднялась лавина беспощадной критики, пошли всякие чудовищные слухи о том, что она родила ребенка с какими-то отклонениями, «уродца с рожками». Официальные круги настолько боялись любых упоминаний об этом, что часть либретто оперы Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» со словами: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь; не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку», – была вырезана цензурой[250]. А подозрительные русские люди были уверены, что десница Божия тяжело карает их злосчастных государей. Многие считали, что отсутствие у царя сына есть наказание за Ходынскую трагедию 1896 года, когда более тысячи человек были затоптаны насмерть в давке на Ходынском поле во время торжественных мероприятий в Москве при коронации Николая II[251].

Английское издание «Англо-рашн», хоть и несколько язвительно, дало отпор возрастающему осуждению несчастной царицы, со всех сторон направленному на нее за то, что она не смогла родить наследника, и выступило в поддержку женщины на российском троне:

«Царица вновь не проявила почтения к салическому закону и разочаровала российское население, имеющее такое стойкое предубеждение против наследования по женской линии, которое вылилось даже в неприязнь, граничащую с ненавистью, по отношению к матери, осчастливленной еще одной дочерью… однако продемонстрировало слабое знание законов природы и истории, которое гласит, что «совершенная женщина, одаренная от рождения многими добродетелями», есть «венец природы», а правление женщины-монархини зачастую оказывается спасением для ее подданных, представляя собой период наивысшего материального и социального процветания»[252].

Теперь уже и в иностранную прессу просочились слухи о том, что влияние Филиппа на императорскую чету простиралось значительно дальше только «психических методов исцеления» для успешного зачатия сына, что Николаю пришлось даже подвергнуться «гипнотическим опытам», в ходе которых Филипп «вызывал дух Александра III, предсказывал будущее, а также внушал царю те или иные решения, касающиеся не только внутренних, но внешних дел государства»[253]. Репутации Филиппа был нанесен непоправимый ущерб, в его адрес все чаще звучали обвинения в шарлатанстве и вмешательстве в государственные дела, так что дальнейшее его пребывание при российском императорском дворе стало невозможным. Николаю II и Александре Федоровне очень не хотелось расставаться с ним, но в конце 1902 года Филипп вернулся во Францию. Он увез с собой щедрые подарки от своих благодарных монарших покровителей, в том числе автомобиль «Серполле»[254]. В свою очередь, Филипп подарил Александре икону с небольшим колокольчиком, который, как он сказал ей, должен был звонить, если в ее комнату входил кто-то, желающий ей зла. Она также хранила на память о нем рамку с засушенными цветами, которую Филипп подарил ей. Этих цветов, как он утверждал, коснулась рука Спасителя. Затем он уехал, оставив последнее дарующее призрачную надежду предсказание: «Когда-нибудь у вас будет еще один друг, как и я, который будет говорить с вами о Боге»[255].

Поток порицаний в адрес царицы, так и не сумевшей подарить супругу сына, а престолу – наследника, не прекращался. А после «выкидыша», случившегося в 1902 году, начали ходить слухи, что Николая пытаются уговорить развестись с Александрой, так же, как ранее Наполеон в 1810 году, после четырнадцати лет брака, развелся с императрицей Жозефиной, так как та не родила ему сына. Поговаривали даже, что царь собирается отречься от престола, если его следующим ребенком опять будет дочь. Положение царицы в России становилось «весьма шатким». Ходила молва, что Александру охватила «глубокая и неизбывная тоска, потому что она уже не надеется больше снова стать матерью», но при этом ее желание родить наследника превратилось «почти в манию»[256]. Между тем за рубежом возрастало сочувствие к четырем царским дочерям, о которых российская общественность как-то постоянно забывала. Это было иронически подмечено, например, в следующей язвительной шутке, опубликованной в прессе Питтсбурга в ноябре 1901 года:

Миссис Гасуэлл: «У российского царя теперь четыре дочери».

Мистер Гасуэлл: «Да, малютки-цардинки»[257].

* * *

1903 год был очень важным для семьи Романовых. Он начался с празднования двухсотлетия основания Санкт-Петербурга. В одно из редких появлений царской четы на дворцовом празднестве (как оказалось, последнее на ближайшие несколько лет) Николай и Александра были в центре всеобщего внимания на большом костюмированном балу, тоже оказавшемся последним таким балом императорского двора. Александра выглядела великолепно, на ней был богато украшенный костюм царицы Марии Милославской из тяжелой золотой парчи и громоздкая корона (ей было во всем этом довольно-таки неудобно). Своим видом она затмевала стоявшего рядом мужа, одетого в костюм своего любимого царя, Алексея I. Александра казалась прекрасным видением, «византийской Богоматерью, сошедшей с драгоценных икон кафедрального собора»[258]. Но одновременно она была и воплощением самодержавной недоступности, и здесь, среди всего великолепия высшего света Санкт-Петербурга, это только подчеркивало их с Николаем полную оторванность от простых русских людей. Позднее, летом того же года, русский народ, однако, был вознагражден очень редкой возможностью лицезреть императорскую чету, которая отправилась в паломничество в надежде вымолить сына.