Владислав Бачинин - Социология

• Название: Социология
• Автор: Владислав Бачинин
• Жанр: Социология
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-357-8

Автор настоящего учебного курса – Владислав Аркадьевич Бачинин, доктор социологических наук, профессор, действительный член Академии гуманитарных наук России. В настоящее время – ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского Социологического института РАН. Ему принадлежит около 200 научных работ, в том числе 25 книг по проблемам права, социологии, философии, религии.

В учебном курсе представлены основные разделы социологии – история и теория. Кроме общих социологических проблем в нем освещаются вопросы правовой социологии. Особенность данного учебного курса состоит в его адаптированности к требованиям высшего юридического образования.

Для преподавателей, аспирантов и студентов юридических и социологических специальностей, а также всех интересующихся вопросами социологии права.

---

3. Социологические идеи христианской цивилизации нового времени (романо-католический социальный мир)

Антроподицея – новая парадигма социального мышления

Понятием антроподицеи (греч. anthropos – человек и dike – право, справедливость; традиционно переводится как «оправдание человека) обозначается культурно-историческая парадигма, сложившаяся в эпоху Возрождения на фоне кризиса христианской теоцентрической картины мира и питавшая затем на протяжении Нового времени философскую, социальную, политико-правовую, этическую, художественную мысль Запада. Ренессанс привел к радикальным изменениям в европейском нормативно-ценностном сознании, способствовал упрочению парадигмы антроподицеи, распространению нового социокультурного типа личности с явно выраженными трансгрессивными наклонностями.

Герой антроподицеи, обуреваемый непомерной гордыней, которая в традиционной, теоцентрической, картине мира и культуры занимала первое место в иерархии из семи смертных грехов, вообразил себя стоящим выше всего сущего. Он увидел перед собой необычайно раздвинувшееся пространство свободы, где грех мог превратиться в доблесть, а доблестями могли стать высокомерное пренебрежение абсолютными запретами и дерзкое своеволие, заставляющее разум оправдывать все, что угодно, даже преступления. То, что прежде казалось непреложным и незыблемым, теперь становится сомнительным и зыбким.

С отвержением абсолютных религиозных критериев воцаряется шаткость в представлениях о добре и зле, о должном и запретном и одновременно утрачивается истинное понимание человеческого предназначения. Воображаемая свобода от всеобщего религиозно-нравственного закона заставляет смотреть на всех тех, кто подчиняется ему, как на существа низшего разряда. В индивидуальном и общественном сознании возникают причудливые сочетания вполне исправных ментальных структур с деформированными и полуразрушенными этическими структурами.

Главный персонаж антроподицеи – человек, рвущийся к неизведанному и запретному, исполненный честолюбия и авантюристических амбиций, рассчитывающий только на себя и на фортуну. Новатор, исследователь, мореплаватель, землепроходец, он проявляет во всех своих предприятиях необычайную энергию и изобретательность. При этом вместо христианского смирения он демонстрирует неодолимую гордыню, вместо преданного служения Богу – дерзкие порывы к освоению и покорению мира. Регулярным христианским размышлениям о смерти он предпочитает жизнелюбие во всех возможных видах. Смысл жизни он видит не в служении религиозным святыням, а в самореализации своих задатков и в самоутверждении своего «Я». Перед ним открывается безграничное пространство социальной свободы, в том числе значительные возможности в социальном самоопределении, выборе занятий, творческой самореализации.

С самого начала парадигма антроподицеи обнаруживает свою амбивалентность: открывая перед человеком простор для самоутверждения, возводя его в статус абсолютной ценности и «меры всех вещей», она одновременно разрушает нормативно-ценностную структуру традиционной теоцентрической модели миропорядка. Оборотной стороной ее утверждения оказывается логика «теомахии» («убийства Бога») и превращение картины мироздания в метафизический «натюрморт», а точнее, «теоморт», где место «мертвой природы» занимает «мертвый Бог».

Двойственность антроподицеи проявляется и в этической сфере: наряду с апологией человеческого достоинства и творческой свободы она несла в себе дух мифического, иллюзорного всемогущества человека, зерна философии тотального имморализма и полной вседозволенности. То, что прежде казалось незыблемым и непреложным, становится сомнительным. Исчезают абсолютные критерии нравственных оценок, утрачиваются представления об истинном человеческом предназначении. Обнаружив в себе энергетические резервы, пребывавшие дотоле в невостребованном виде, и упорствуя в иллюзии собственного величия, человек видит себя в роли преобразователя социальной реальности и творца истории. Его не прельщает возможность творить из себя нравственно совершенное существо. На практике оказалось, что расширившееся пространство свободы, раздвинувшиеся нормативные рамки открыли простор для распространения авантюрно-криминальных умонастроений.

Ренессансный человек, а затем и человек Нового времени, встав на путь самообожествления, сознавая себя не частицей мироздания, обязанной существовать по его законам, а хозяином, который никому не подотчетен, вообразил себя пребывающим выше всего сущего. Одновременнно он во всей полноте обнаружил свое свойство постоянно увлекаться и нарушать меру. В результате выявилось, что чрезмерность во всем – одна из основных особенностей его негармоничной, «фаустовской» души.

Трансгрессивный дух западного человека, безмерно возгордившегося, преисполнившегося самомнения, оказывается в центре социально-философских концепций Нового времени, которые вместе с трудами художников, писателей, поэтов составили за несколько веков истории грандиозную антроподицею. Она наполнена не только дифирамбами «венцу Вселенной», но и мучительными поисками путей спасения возгордившегося человека, его защиты от самого себя, от тех темных, разрушительных сил, потенциал которых в его природе чрезвычайно велик.

В этих трудах присутствует готовность не ставить человеку в вину явные несовершенства его природы, слабости и порочные наклонности, готовность оправдать его и вместе с тем поверить в него, в его духовные возможности, нравственные способности, возложить на него вместе с надеждами еще и ответственность за все, что он делает и будет делать на социальном поприще.

На этой культурной почве веры в человека приобретают глубоко «антроподицейный» характер складывающиеся естественно-правовые принципы и, в первую очередь, принцип неотъемлемости естественных прав. Человек проходит процедуру оправдания перед лицом возвышающейся над ним громады государства. Появляются разнообразные формы аргументации, стремящиеся доказать, что не государство дарует человеку права и свободы, а что он уже самим фактом рождения в качестве человека становится их обладателем. Поскольку государство в его традиционных формах, которые еще не позволяли ему именоваться правовым, выступало, как правило, противником парадигмы естественного права и негативно реагировало на формулы антроподицеи, возникали сложные морально-правовые коллизии. В этих условиях аксиоматика естественных прав человека, пронизанная духом антроподицеи, позволяла вносить ограничительное начало в понимание статуса государства, давала возможность очерчивать нормативные пределы этатистского активизма по отношению к личности.

Д. Савонарола: дух социального реформаторства

Джироламо Савонарола (1452–1498) – итальянский мыслитель, проповедник, политический реформатор, стремившийся противостоять нарождающемуся процессу секуляризации европейской культуры и противопоставивший ренессансным умонастроениям традиционные догматы католической церкви.

Савонарола получил светское образование, но еще в юношеском возрасте принял решение вступить в доминиканский монашеский орден. Он рано осознал свое призвание христианского проповедника. Пафос его публичных проповедей в итальянских городах имел антиренессансную направленность. Он обрушивался на тех, кто привносил в христианское искусство светский дух, клеймил безверие политиков и порочность папских служителей, грозил Италии неминуемой гибелью, если виновные в ее падении не покаются.

После того как Савонароле удалось возглавить один из монастырей, он внес целый ряд радикальных нововведений в его жизнь – уменьшил монастырскую собственность до необходимого минимума, ввел обязательную для всех трудовую повинность, учредил кафедры греческого, арабского, еврейского и турецкого языков, чтобы готовить христианских миссионеров.

В 1494 г. по стечению ряда социально-политических обстоятельств Савонарола оказался фактическим главой Флорентийской республики. На этом поприще он проявил себя как талантливый политик и выказал недюжинную реформаторскую энергию. Ему удалось восстановить и укрепить разрушенные во время тирании Медичи республиканские институты власти, учредить Великий совет и Совет восьмидесяти, выполнявшие функции двух палат парламента. Он заменил поземельный налог 10 %-ным подоходным налогом, изгнал из Флоренции тех ростовщиков, которые брали чрезмерные проценты, основал государственный заемный банк, учредил «полицию нравов», усилил ответственность и меру наказания за азартные игры (лишение имущества), святотатство (вырывание языка), разврат (сжигание на костре).

Папская власть отнеслась резко отрицательно к новациям Савонаролы. Он был обвинен в ереси, отлучен от церкви, заточен в тюрьму, подвергнут жестоким пыткам и повешен как еретик.