Дмитрий Гусев - Античный скептицизм и философия науки: диалог сквозь два тысячелетия

• Название: Античный скептицизм и философия науки: диалог сквозь два тысячелетия
• Автор: Дмитрий Гусев
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9906550-0-3

Эллинистический скептицизм, представленный не только пирронизмом, характеризуясь прежде всего «внутренней эмиграцией», своеобразным «экзистенциальным» поворотом философской мысли, индивидуалистической и эвдемонистической направленностью, во многом предвосхитил современные эпистемологические, этические и социально-философские идеи, а его представители, рассмотренные в широком историческом контексте обернутся не «маргинальными» мыслителями своей эпохи, а настоящими пророками в мировой философской мысли.

Hellenistic skepticism, which can be represented not only as pyrrhonism, being characterized first of all by «internal emigration», out-of-the-way «existential» turn of philosophical thought, individualistic and eudemonistic direction, in many ways anticipated modern epistemological, ethical and socio-philosophical ideas. Meanwhile its representatives, viewed in broad historical context, will turn out not «marginal» thinkers of their epoch, but true prophets in world’s philosophical thought.

---

В отечественной литературе последнего столетия также нет ни одного монографического исследования об античном скептицизме. (Автор опускает упоминания о собственных публикациях, посвященных античному скептицизму).

Что касается сочинений не монографического характера, то в данном случае еще раз можно упомянуть широко известную работу – раздел об античном скептицизме в многотомной «Истории античной эстетики» А.Ф. Лосева[123], который дублируется его же статьей «Культурно-историческое значение античного скептицизма и деятельность Секста Эмпирика», предваряющей двухтомник сочинений Секста Эмпирика в серии «Философское наследие», выпущенный издательством «Мысль» в 1976 г.[124] Так же античному скептицизму посвящены уже упоминавшиеся первая глава книги В.М. Богуславского «Скептицизм в философии»[125], первый параграф первой главы «Природа философского скептицизма» монографии Г.Г. Соловьевой «О роли сомнения в познании»[126], вступительная статья М.М. Сокольской «Бесконечное приближение к истине», предваряющая русскоязычный перевод сочинения Цицерона «Academicorum»[127] и депонированная рукопись Т. Н. Власика «Роль скептицизма в становлении философской критики»[128]. В сборниках статей существует три работы об античном скептицизме – это упоминавшиеся выше статья Д.Б. Джохадзе «Теория познания античного скептицизма и ее современное значение»[129], статья М.Н. Гутлина «Воззрения школы скептиков на античную религию»[130] и статья Г.К. Тауриня «Понимание специфики философского познания мира в развитии скептицизма»[131]. В периодической печати существуют две историко-философских работы об античном скептицизме – это обстоятельные статьи А.В. Семушкина «Античный скептицизм. Лекция 1. Пирронизм» и «Античный скептицизм. Лекция 2. Эволюция пирронизма. Неопирронизм» в журнале «Вестник Российского университета дружбы народов» за 1997 г. и 1998 г.[132]

Круг остальной литературы по данной теме ограничивается статьями в «Философской энциклопедии», философских словарях, учебниках и учебных пособиях по истории философии, а также небольшими разделами в монографиях, посвященных эллинистической философии и общим философским проблемам. В качестве последних можно отметить труды Д.В. Джохадзе, И.Д. Рожанского, А.Б. Рановича, А.Н. Чанышева, В.Ф. Асмуса, А.С. Богомолова, В.М. Богуславского, Ф.И. Хасхачиха, С.И. Гоначарука, Н.З. Парамонова, А.О. Маковельского, П.С. Попова и Н.И. Стяжкина, М.В. Желнова, Т.И. Ойзермана и других[133]. Надо отметить, что эти упоминания об античном скептицизме фрагментарны и по большей части описательны.

Возвращаясь к вышеупомянутым сочинениям монографического характера, отдельные части, или разделы которых затрагивают античный скептицизм отметим монографию В.М. Богуславского «Скептицизм в философии», первая глава которой посвящена античному скептицизму[134]. В заслугу автору надо поставить правильное понимание скептицизма как иррелевантной философии, противопоставленное им широко распространенному в историографии отождествлению скептицизма с релятивизмом и агностицизмом. Однако вслед за А.И. Герценом, полагавшим, что «действительная наука могла бы снять скептицизм, для нее скептицизм – момент, но древняя наука не имела этой силы»[135], он повторяет ошибочный, на мой взгляд, вывод о том, что появление скептицизма во многом обусловлено спекулятивным характером доктрин того времени, что умозрительная наука была слаба против скептицизма и ничего не могла ему противопоставить.

В отечественной историко-философской литературе единственным полноценным трудом об античном скептицизме является уже упоминавшаяся статья Лосева и большой раздел в его фундаментальном многотомном сочинении «История античной эстетики»[136]. Эти два произведения Лосева почти полностью дублируют друг друга; второе несколько шире по сравнению с первым. Необходимо отметить, что данные сочинения А.Ф. Лосева отличаются серьезностью и обстоятельностью, кроме того, яркость и простота стиля делает их доступными даже философски неподготовленному читателю.

Однако следует отметить, что А.Ф. Лосев, рассматривая предпосылки античного скептицизма и его идейную и историческую эволюцию от Пиррона до Секста Эмпирика в «Истории античной эстетики», называет учение старших скептиков интуитивно-релятивистским скептицизмом, а младших – рефлективно-релятивистским[137], тем самым сближая (если не отождествляя) скептицизм с релятивизмом. Одна из основ античного скептицизма – это изостения (iaoaBeveux), или изостенизм (равносилие противоположных высказываний), которая, несмотря на некоторую внешнюю близость релятивизму, все же не тождественна ему. В релятивизме и изостенизме, направленных против гносеологического оптимизма, по-разному расставлены философские акценты: в релятивизме подчеркивается относительность или проблематичность всякого положительного высказывания, т. е. его вовлеченность в «контекст» некоторой ситуации, условий, обстоятельств и т. п., а в изостенизме равносилие всякого высказывания любому другому рассматривается вне какого-либо «контекста», безотносительно некой ситуации, т. к. и сами ситуации также изостеничны (равносильны друг другу), в то время как релятивизм не настаивает на их принципиальном уравнивании. Поэтому, возможно, во избежание недоразумений, квалифицировать учение старших и младших скептиков как, соответственно, интуитивно-изостенический и рефлективно-изостенический скептицизм. В данном случае следует отметить, что против отождествления или значительного сближения скептицизма и релятивизма определенно высказывается А.В. Семушкин в своей обстоятельной статье «Античный скептицизм. Лекция 1. Пирронизм»: «Когда Секст Эмпирик замечает, что Пиррон скептические принципы выразил более отчетливо, чем его предшественники, мы все равно затрудняемся ответить на вопрос: где кончается релятивистская традиция, предвосхитившая скептическое миросозерцание, а где начинается пирронизм – первое концептуальное построение скептицизма»[138].

Выступая против имеющейся в историко-философской литературе тенденции некоторого сближения скептицизма и агностицизма, исследователь Т. Н. Власик предлагает категорическое разграничение этих типов философского мышления: «Скептицизм связан с развитием учения о познании. Так как цель познания – достижение истины, то естественным образом возникал вопрос о ее критериях. В античности сложились различные точки зрения на эту проблему, но по существу их можно свести к двум: сторонники первой утверждали, что познание невозможно, что нет и не может быть объективного критерия истины, что сами знания носят субъективный характер. Речь идет об агностицизме. И вторая точка зрения связана с утверждением, что нет единого пути к достижению истинного знания (но это отнюдь не отрицание самого знания), истинность или ложность того или иного знания об одном и том же предмете одинаково недоказуема. Это и есть основное положение скептицизма»[139].

Разграничение скептицизма и отрицательного догматизма также предлагается в монографии Г.Г. Соловьевой: «По мнению скептицизма, всякий, кто принимает какое-либо утверждение или отрицание и останавливается на нем, заслуживает имени догматика. В этом смысле и агностик – догматик, ибо принимает положение о непознаваемости истины. Преимущество же скептика в том, что он не останавливается на каком-то раз принятом утверждении, а продолжает искать. Поэтому скептический способ рассуждения называется недоумевающим, ищущим, пирроновым. Положение «истина не существует», согласно скептицизму, есть лишь субъективное переживание: мне кажется в данный момент, что вещи в себе непознаваемы, и это мое собственное душевное состояние не может быть опровергнуто и не подлежит сомнению. Но то, что вещи принципиально, во все времена и для всех людей непознаваемы – это отнюдь не утверждается и не отрицается, а подвергается сомнению, т. е. скептики еще не закрывают окончательно и принципиально дорогу к вещам в себе, еще оставляют познающему субъекту слабые проблески надежды»[140].

Подводя итог, вернемся к рассмотренным выше сочинениям А.Ф. Лосева и отметим, что они по своей философской значимости стоят на одном уровне с уже упоминавшимся трудом Р. Рихтера. Вообще на настоящий момент на русском языке существуют только два более или менее подробно знакомящих читателя с античным скептицизмом произведения о нем: это книга Р. Рихтера и раздел в монографии А.Ф. Лосева.

В целом в историко-философской литературе античному скептицизму не уделялось должного внимания. Концептуальных разногласий по этой теме почти нет; фактически господствует непонимание скептицизма, его упрощенные интерпретации, а также негативное, по большей части, к нему отношение. Данная тема, о значении которой достаточно было сказано во введении, остается на настоящий момент в целом открытой. Полное и всестороннее исследование античного скептицизма и творчества наиболее выдающегося его представителя Секста Эмпирика остается делом будущего и ожидает своих исследователей.