Кирилл Куталов - Радио «Вавилон»

• Название: Радио «Вавилон»
• Автор: Кирилл Куталов
• Жанр: Короткие истории

Герои сборника короткой прозы – обычные люди, оказавшиеся в необычной ситуации, между двух миров. Столичный офис и виртуальное пространство компьютерной игры, современная квартира и призраки сталинских лагерей, французское захолустье и бывшая столица бывшей колонии Советской империи. В этом раздвоенном мире героям предстоит пережить ряд неожиданных трансформаций. Рассказы, вошедшие в сборник, написаны в 2014–2015 годах.

---

Выход Николай тем не менее нашел. Договорился, что будет жить в доме до последнего. А когда все соседи съехали, нанял строительную бригаду, вооруженную перфораторами, и приказал, положив конверт с деньгами на голый пол, вырезать из кирпичной стены стелу полтора на полтора, погрузить в «Газель» и отвезти до срока на склад. Все было сделано, как он хотел, а через несколько дней дом отключили от коммуникаций и начали снос.

В своем новом жилище неподалеку от одного из подмосковных шоссе Николай отвел под стелу целую комнату. Он обставил ее в японском стиле – задрапировал стены ширмами из рисовой бумаги, на полу постелил соломенные циновки, под потолком пустил алые фальшбалки, а в центре соорудил постамент из черного лакированного бруса. На него Николай водрузил выломанный кусок стены. Красный кирпич эффектно смотрелся на фоне белых ширм и черного лака. Также Николай заказал в ювелирной мастерской золотой стетоскоп. Поначалу он хотел сделать из листа чистого золота конус, наподобие того, через который он слушал стены в самом начале, но устройство стетоскопа показалось ему более интимным.

Когда все было готово, Николай сел, скрестив ноги, перед постаментом. Вложил в ушные раковины золотые оконечники трубок и прижал мембрану стетоскопа к кирпичам. Замер. Никаких звуков. Сердце упало, похолодели руки. Потом в глубине кирпича появился голос. Невнятный, тихий и слабый, он постепенно становился все громче, и через несколько минут стетоскоп уже начал улавливать и усиливать произносимые слова. Николай слушал очень внимательно.

– Короче, так, братан, берешь кружку железную, воды наливаешь и на огонь. Если огня нет, берешь тряпицу, сала там кусок, мажешь тряпицу салом – вот тебе фитиль. Жжешь его, на нем кружку греешь, пока вода не закипит. Когда закипела, сыпь туда два корабля чаю, лучше грузинского, а хотя один хрен, какой найдешь, и крышкой закрывай плотно. Лучше еще в одеяло замотать, пусть там доходит. Двадцать минут пускай стоит. Потом достаешь, раскрываешь – все чаинки осели, тогда через ситечко его цедишь, и можно пить. Если ситечка нет, переливаешь из кружки в кружку, пока чистый продукт не останется, и с рыбкой сушеной его, ай ништя-я-як…

На этом голос сошел на неразборчивое бормотание и больше в тот день ничего Николаю не говорил.

На следующий день все повторилось. Голос вновь рассказывал Николаю рецепт лагерного чифиря, а затем уходил в бормотание. То же самое было и на третий день, и на четвертый, и на пятый, и на шестой, и через месяц, а Николай все сидел и слушал, днем и ночью, пока окончательно не пропал.

***

Там, где недавно стоял дом в форме куба, идет стройка. Роют котлован, отъезжают грузовики с землей и битым кирпичом, в бытовках живут азиаты, местные жители недовольны и пишут жалобы. По ночам вокруг территории ходит сумасшедший, бомж. Он поднимает с земли осколки кирпичей, прижимает к голове, плачет. Иногда садится в углу под забором и жжет фитиль, на котором кипятит воду в закопченной кружке, – делает чифирь по старому лагерному рецепту. Как правило, наряд приезжает раньше, чем закипает вода. Местным ментам он хорошо знаком – его зовут Коля, он рассказывает всем, как жил здесь раньше, рассказывает про гигантскую воронку, про голоса из кирпичей, про несметные богатства, зарытые в московских парках и садах, плачет, менты лениво бьют его в участке за то, что он опять обоссал перевозку, утром отпускают. Он местный, давно живет в этом районе.

Босс-файт

Перед тем как выйти из переговорной, я привычно оглядываюсь на коллег: кто смотрит в окно, кто в ноут, кто поднял голову и пустым взглядом провожает меня – светлое пятно рубашки с зеленым разводом галстука – к двери.

Встреча идет уже полтора часа. Семеро из пятнадцати присутствующих мечтают только о том, чтобы отлить. Они ерзают на стульях и уже час как не выпили ни глотка воды. Один из них новенький в компании и всего боится, возможно, через пару часов он умрет от разрыва внутренних органов. Остальные шестеро работают здесь давно, но они тоже боятся – босса. Когда я поднимаюсь со стула, они стараются не смотреть на меня. Они меня ненавидят.

И они не догадываются, что настоящий босс – не в переговорной.

Сервер свободен. За долю секунды до того, как отразить первую атаку, успеваю повернуть ручку замка в кабинке туалета. Неделю назад не успел – в середине поединка, когда у меня оставалось 35 % защиты, дверь в кабинку открылась и на поле битвы возникла уборщица.

Она не увидела блеска боевого топора и не услышала, как меч отбил атаку, продолжил движение и отсек сумеречному стражнику правую кисть, но неладное почуяла. С тех пор она меня избегает.

В игре я бы все равно скормил ее душу стражу ворот или обменял бы на камень, дающий плюс пять к обороне.

После этого случая я стал осторожнее, хотя иной раз время, которое я тратил на то, чтобы повернуть ручку замка, оборачивалось серьезным ранением.

Я подозреваю, что кроме меня в нашей конторе есть еще игрок, может быть, даже не один, – вероятно, однажды мы сойдемся в схватке, сидя в соседних кабинках. Я не хочу об этом думать. Я просто всегда закрываю дверь, а иногда, если предстоит схватка с боссом, включаю воду.

Цель игры проста – остаться в живых. Здесь нет никакого сюжета, история персонажей – это история битв, побед, смертей и перерождений, история набранных плюсов и скиллов. Это история таких, как я, история всех менеджеров мира. Она как будто придумана специально для нас, потому что в жизни менеджеров тоже нет никакого сюжета, это бессмысленное и хаотичное движение к бонусу, отпуску, обеду за счет клиента, сексу после новогоднего корпоратива. Я люблю игру за опасность, ощущение жизни, страх смерти, гомеопатическую дозу власти над другим существом. Мой любимый момент – финал схватки, когда противник повержен и мой аватар наносит серию ударов, заканчивающуюся декапитацией. Head shot! Особенно я люблю победу в схватке с боссом, вот как сейчас.

Убивать тех, кто сильнее тебя, хорошо для кармы. Для прокачки аватара. Просто для тщеславия, наконец. Я давно охотился за кем-то вроде него – мне понадобилось два месяца блужданий по подземельям и пустошам. С десяток встреч, семь презентаций и пять ланчей, которые я пропустил, – все это я видел в суровых взглядах моих дисциплинированных коллег. Но мне было все равно. Эта тварь была где-то рядом. Сегодня я встретил его – в офисном туалете, сбежав с очередного совещания, под шум льющейся из крана воды.

Я остался разочарован. Во-первых, ник Zorg. Его берет себе каждый пятый новичок. Во-вторых, судя по тому, как он дрался, своего бога сотого уровня он купил у китайцев. У него просто не было шансов, мне даже не пришлось использовать магию. Довольно быстро я нанес решающий удар, точный укол под ребро, он упал на одно колено и захрипел.

– Что, неважный денек, дружище? – набрал я в строке чата перед тем, как покрошить его в капусту. – Похоже, ты сейчас умрешь.

И поставил смайлик, вот такой::) ~

И покрошил.

Я вернулся в переговорную через семь минут. Совещание закончилось поздно, мы разошлись, когда большинство сотрудников уже отправились по домам. Проходя мимо дверей туалета, я почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев.

«Хороший день», – сказал я себе.

Первым, что я увидел в офисе на следующее утро, был траурный портрет на ресепшне. Завскладом, молодой еще человек, никто толком не знал, что произошло. Пока мы сидели вчера на совещании, ему стало плохо, в этот момент он находился в туалете и не смог сразу позвать на помощь. Сердечный приступ, острая недостаточность. Он смог выбраться из кабинки, но потерял сознание и упал в дверях. К приезду скорой он был уже мертв.

Конечно, это, скорее всего, просто совпадение. Никаких доказательств обратного. Разве что наслаждение, которое я получаю, убивая в игре, – оно слишком сильное, чтобы платить за него только зарядкой телефона. Оно давно проросло во мне, проникло под кожу и в кровь.

Несколько недель я пытался не играть. У меня даже получалось. Я продержался двадцать три дня.

То есть, как «продержался».

В начале четвертой недели я убил голубя. Растоптал ногами.

Я шел на работу. Утро не задалось: я проспал, пролил кофе, порезался, когда брился, от рубашки оторвалась пуговица, я торопился, босс ждал на встречу через полчаса, лифт не ехал вечность, и когда я наконец открыл дверь в тамбур подъезда, то услышал странный звук, похожий на тихое рычание. Краем глаза я уловил движение внизу и рефлекторно нанес удар ногой в направлении звука. Только потом я открыл внешнюю дверь подъезда и в свете раннего городского утра увидел его. Голубь сидел в углу, умирая от орнитоза, а я уже сломал ему крыло, так что сбежать от меня он не мог. Грязный, со слипшимися перьями, он издавал последние в своей жизни звуки, и я чувствовал рядом его смерть.

Я прекратил топтать то, что от него оставалось, только когда на шум пришла консьержка. Мои туфли и брюки были в крови, перья летали по темному подъезду, как мертвый снег ночью в середине зимы, со стен текло. На встречу в тот день я опоздал.